Агата Кристи - Пропавшая весной (Вдали весной) Страница 8

Да, подумала Джоанна, это был в самом деле очень сложный момент. Какое счастье все‑таки для Родни, что она проявила твердость и не позволила ему бросить карьеру ради мимолетного каприза! Мужчина, думала она, может смело ставить крест на своей жизни, если рядом нет женщины. У женщин есть трезвость, чувство реальности…

Да, как все‑таки повезло Родни, что он встретился с нею! Джоанна подняла руку и посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Впереди ни единого ориентира, одна лишь пустота, как, впрочем, и должно быть (она улыбнулась), когда идешь никуда.

Она оглянулась назад. Удивительно, но гостиница почти совсем скрылась из виду. Она растворилась в пространстве, так что ее едва можно было заметить. Надо быть осторожнее и не уходить слишком далеко, подумала Джоанна. А то можно и потеряться. Смешная мысль — потеряться. А впрочем, не такая уж и смешная, в конце концов.

Далекие цепи гор, которые она вначале едва различала, теперь закрылись облаками, и железнодорожной станции тоже не было видно, словно ее не существовало вообще.

Джоанна пристально осмотрелась вокруг. Ничего и никого. Усевшись поудобнее на сухой песчаной земле, она открыла сумочку и вынула блокнот и авторучку. Ей надо написать несколько писем. Это очень забавно — сидеть посреди пустыни и писать письмо. Она непременно должна зафиксировать свои впечатления.

Так кому же написать? Лайонелу Уэсту? Жанет Аннесмор? Доротее? Нет, наверное, все‑таки лучше написать Жанет.

Она сняла колпачок с авторучки, и стальное перо быстро побежало по гладкой бумаге, оставляет за собой красивые ровные строчки.

«Дорогая Жанет. Ты ни за что не поверишь, когда узнаешь, где я пишу это письмо! Я пишу это письмо посреди пустыни. Представь себе, я попала сюда из‑за того, что опоздала на поезд — он ходит лишь три раза в неделю. В этом заброшенном уголке есть гостиница, где хозяйничает индус в огромном тюрбане, а еще несколько цыплят и два или три ужасно оборванных араба, да вот еще я. Здесь совершенно не с кем поговорить и абсолютно нечего делать. Ты представить себе не можешь, как я этому рада.

Воздух в пустыне просто чудесный! И еще тишина! Какая здесь тишина, если бы ты могла себе представить! Впервые за последние годы я наконец услышала собственные мысли! Мы ведем такую ужасную, такую занятую жизнь, так суетимся и бросаемся от одного занятия к другому! Я понимаю, это не всегда возможно, но каждый человек должен устраивать себе такие перерывы, чтобы отдохнуть от суеты и привести свои мысли в порядок.

Я пробыла здесь всего половину дня, но уже чувствую себя настолько посвежевшей, настолько отдохнувшей, словно месяц прожила на самом дорогом курорте. Вокруг ни души. Прежде я совсем не понимала, как сильно мне хочется убежать от людей. Это так восхитительно, так успокаивающе действует на нервы — знать, что на сотни миль вокруг тебя лишь песок да солнце…»

Стальное перо быстро бежало по гладкой бумаге, оставляя красивые ровные строчки.

Глава 3

Джоанна перестала писать и посмотрела на часы.

Четверть первого.

Она написала три письма и уже хотела начать четвертое, но в авторучке кончились чернила. Кроме того, она заметила, что в ее блокноте осталось всего несколько листков. Какая досада! Она собиралась написать еще несколько писем.

Хотя, рассуждала она, в этом писании есть определенное однообразие… Вокруг одни лишь песок да солнце, и как прекрасно просто сидеть, ничего не делать, только думать! Все это так, но все‑таки как трудно излагать фразами одно и то же событие каждый раз по‑новому.

Она зевнула. Солнце даже через шляпу слегка напекло ей голову, и ей захотелось спать. Наверное, после завтрака лучше было бы лечь в постель и поспать еще немного.

Она поднялась на ноги и неторопливо зашагала в сторону гостиницы.

Чем, интересно, сейчас занимается Бланш? Вероятно, она уже добралась до Багдада и встретилась со своим мужем. Судя по ее словам, ее муж должен производить кошмарное впечатление. Бедняжка Бланш! Как все‑таки ужасно: вот так упасть на самое дно жизни! Если бы не этот смазливый ветеринар Гарри Марстон, который сломал ей жизнь, Бланш наверняка вышла бы замуж за какого‑нибудь приличного человека, вроде Родни. Она ведь призналась, что ей нравятся мужчины типа Родни.

Да, но Бланш сказала что‑то еще. Что она сказала? Что‑то о Родни, о том, что у него блудливые глаза. Какое гадкое выражение! И совершенно несправедливое. Совершенно несправедливое! Родни никогда не позволял себе…

И вдруг, как и тогда, в первый раз, на поверхности ее сознания мелькнула мысль, тень мысли, но уже не так быстро, как ящерица, и Джоанна успела ее осознать.

Эта девчонка Рэндольф…

В самом деле, с негодованием подумала Джоанна, подсознательно ускоряя шаг, словно стараясь убежать от непрошенной мысли. «Представить себе не могу, почему в голове у меня засела эта девчонка Рандольф? — подумала она. — Не то, чтобы Родни…»

«Я уверена, что между ними ничего не было!» — подумала она.

«Совсем ничегошеньки!»

Все дело в том, что такой была сама Мирна Рэндольф. Пышнотелая, смуглая, чрезвычайно сексапильная! И уж если она увлекалась каким‑нибудь мужчиной, то вовсе не стремилась делать из этого глубокую тайну. Скорее даже наоборот.

Мягко говоря, она сама чуть ли не вешалась на шею Родни. Она постоянно твердила направо и налево о том, что за великолепный человек Родни Скудамор! Она всегда старалась попасть с ним в пару, когда играли в теннис! И на вечеринках взяла себе за правило сидеть с ними за столом и молча пожирать его глазами!

Конечно же, Родни отчасти льстило такое внимание. Да и любому мужчине польстило бы. Даже было бы весьма странно, если бы Родни остался абсолютно равнодушным к столь откровенным знакам внимания, которые ему оказывала девушка, намного моложе его самого, да еще одна из первых красавиц городка!

«Каких глупостей я все‑таки умудрилась избежать! — с самодовольством подумала Джоанна, — Будь я обычной женщиной, не столь проницательной и тактичной, я бы закатывала такие скандалы, о которых сама жалела бы потом до скончания своих дней!» Она с удовольствием вспоминала то время и свое поведение. Она превосходно справилась с щекотливой ситуацией. Да, чистая работа, ничего не скажешь!

— Твоя приятельница ожидает тебя, Родни, — с улыбкой сказала она мужу в один из таких моментов. — Не заставляй ее мучиться. Кто? Конечно же, Мирна Рэндольф! Да, представь себе, дорогой, ты ее просто очаровал. Она милая девушка, но порой бывает такая смешная!

— Я больше не стану играть с нею, — проворчал Родни, сильнее всего на свете опасавшийся показаться смешным. — Я пропускаю сет, пусть она играет с кем‑нибудь другим.

— Веди себя прилично, Родни! — приструнила она мужа. — Сыграй с нею хотя бы один сет.

Да, это был самый правильный ход, изящный и непринужденный. Она совершенно ясно показала всем, что между этой сопливой девчонкой и ее солидным Родни не может быть ничего серьезного.

Да и для Родни такой ход оказался весьма удачным. Правда, он всю игру недовольно ворчал с раздраженным видом. Мирна Рэндольф относилась к тем девушкам, которых любой мужчина находит красавицами. Она была капризна, она окатывала презрением и осыпала насмешками своих многочисленных поклонников, не стесняясь говорить им в лицо откровенные грубости, а оттолкнув, тут же возвращала назад ласковым многообещающим взглядом.

«В самом деле, — подумала Джоанна с несвойственным ее рассудочной натуре жаром, — эта девица Рэндольф порой вела себя просто отвратительно! Она такое вытворяла! Она делала все возможное, чтобы разрушить мою семейную жизнь!»

Нет, Родни вовсе не виноват. Во всем виновата эта мерзкая девчонка. Мужчины так легко поддаются увлечению! А они с Родни уже были женаты — сколько? — более десяти лет! А может быть, одиннадцать? С легкой руки писателей пошла гулять по свету мысль, что первые десять лет — самые опасные в семейной жизни. В это время муж или жена то и дело проявляет намерение выйти из общей колеи и свернуть на свою, особенную дорожку. Этот период надо проживать с величайшей осторожностью и не терять бдительности до тех пор, пока семейная жизнь не утвердится в своем размеренном течении.

Например, как у них с Родни…

Нет, она вовсе не винит Родни даже за тот поцелуй, который ее чрезвычайно удивил.

Да еще под омелой!

Эта мерзкая девчонка, эта сопливая дрянь имела наглость заявить о своих притязаниях на ее Родни!

— Мы просто украшаем омелу, миссис Скудамор, — заявила эта негодница, когда она застала их вместе. — Не подумайте чего‑нибудь такого.

«Но, слава Богу, у меня есть голова на плечах», — подумала Джоанна. Она и виду не подала, что напугана или подавлена увиденным.

— Руки прочь от моего мужа, голубушка! — с насмешливой твердостью сказала она тогда. — Ступай прочь и поищи себе кого‑нибудь другого, такого же молоденького, как ты сама, Мирна.