Дороти Сэйерс - Каникулы палача Страница 8

Незадолго до родов Эмили поведала сестрам о своем горе (отец малышей, конечно же, исчез, не став дожидаться их рождения), родители сестер к тому времени уже умерли. Что касается Сьюзен, то она была женщиной очень крутого нрава. Более того, она вышла замуж за человека, социальное положение которого было гораздо выше ее собственного, и она вынуждена была прикладывать немало усилий, чтобы этому соответствовать. Узнав о положении своей сестры, она ограничилась прочтением цитаты из Библии и отказалась чем-либо помочь ей. У Эстер же было необычайно доброе сердце, она-то и предложила усыновить ребенка, когда он родится, и обещала воспитывать его как своего собственного. Ребенок родился, но, как я уже сказал, не один, а двое — братья-близнецы.

Для мистера Дакворти это был настоящий удар. Он не мог согласиться на усыновление сразу двух детей. Эстер было разрешено взять только одного малыша, и, будучи натурой очень доброй и мягкой, она взяла того, кто родился более слабым. Им оказался Роберт, близнец-отражение. Эмили, оставшись на руках со вторым ребенком и понимая, что долго скрывать правду в Англии ей не удастся, вскоре уехала в Австралию. Больше о ней никто ничего не слышал.

Близнец Эмили был записан на ее фамилию — Дарт, получив при крещении имя Ричард. Оба ребенка были прелестными существами. Роберт был записан сыном Эстер Дакворти — в те времена отсутствовали строгие правила, соблюдение которых требовало предоставления свидетельства о рождении, заверенного доктором или акушеркой. По этой причине записать ребенка на любое имя не составляло никакого труда. Чета Дакворти переехала в Брикстон, где Роберт и рос, выдаваемый ими за собственного ребенка.

Спустя какое-то время Эмили в Австралии умирает, и Ричард, которому уже исполнилось пятнадцать лет, возвращается в Англию. К тому времени он уже не был милым маленьким ребенком. Чтобы добраться в Англию, он был вынужден наняться на корабль и выполнять любую черную работу, ибо у него не было денег. А еще спустя два года их с Робертом дороги неожиданно пересекаются, и происходит это как раз в ночь воздушного налета.

Теперь уже не суждено выяснить: знала ли Эстер о том, что у Роберта необычное расположение внутренних органов? Так или иначе, ему об этом не сказали. Я полагаю, что шок, явившийся результатом взрыва, повлек за собой возвращение Роберта к естественной физиологической потребности быть левшой. Мне также кажется, что взрыв явился толчком и к амнезии, как правило, появляющейся во время сильного эмоционального потрясения. Вся эта ситуация неблагоприятно сказывалась на его физическом состоянии: он становился не только все более и более рассеянным, но все чаще впадал в сомнамбулическое состояние.

Я готов предположить, что Ричард каким-то образом обнаружил существование близнеца и попытался воспользоваться этим фактом. Именно это, на мой взгляд, и объясняет происшествие с зеркалом. Думаю, что в тот день Роберт просто ошибся дверью: перепутал вход в парикмахерскую с дверью магазина чая. Навстречу ему шел не кто иной, как Ричард, его брат, который, из страха быть замеченным, поспешно удалился. Безусловно, обстоятельства играли ему на руку — встреча произошла, но в том, что в тот дождливый день оба были одеты в плащи, а на голове одинаковые шляпы — не было ничего удивительного.

Теперь что касается фотографии. Нет никакого сомнения, что в момент печати с негатива фотографом была допущена ошибка. Но я ничуть не буду удивлен, если Ричард воспользовался этим, специально выбрал именно эту фотографию, возможно, уже тогда предполагая, каким образом он сможет ее использовать. А это значит, что ему было известно о необычном расположении органов у Роберта. Я, правда, не представляю, откуда, но могу предположить, что он провел личное расследование для выяснения своего происхождения. Возможно, какая-то информация просочилась из той части, где служил его брат, возможно, ходили странные слухи… Не буду настаивать на своих предположениях, это уже не имеет никакого значения.

В этом деле осталась еще одна странная вещь. И касается она того сна, в котором Роберт кого-то душил в ту самую ночь, когда, насколько мне удалось выяснить, именно Ричард задушил Джесси Хейнс. Утверждают, что похожие близнецы всегда хорошо чувствуют, что происходит друг с другом: каждый из них не только знает, о чем думает другой, они даже болеют одними и теми же болезнями в одно и то же время. Из двух братьев, как я уже сказал, Ричард был сильнее и, возможно, по этой причине он мог воздействовать на Роберта в гораздо большей степени, нежели Роберт на него. Не знаю почему, но я в этом уверен. Однако все это такая ерунда! Главное — вам удалось задержать Ричарда Дарта…

— Располагая уликами — это было сделать совсем нетрудно.

Уимзи поднялся и стал перед зеркалом поправлять галстук.

— И все-таки в зеркалах есть нечто необычное. Я бы даже сказал — немного потустороннее. Вы не находите?

История невероятного бегства лорда Питера Уимзи

— Тот дом, сеньор? — переспросил хозяин маленькой posada. — Тот дом принадлежит доктору из Америки, чья жена, да хранят нас святые, околдована. — Сказав это, он перекрестился, вслед за ним перекрестились его жена и дочь.

— Околдована? — сочувственно переспросил Лэнгли. Он был профессором этнологии, и это было его далеко не первое путешествие в Пиренеи. Однако ему еще ни разу не удавалось забираться так далеко: маленькая деревушка, как растение, привыкшее расти среди скал, крепко уцепилась за горные склоны, напоминающие плечи огромного каменного великана. Как животное, наделенное тонким чутьем, находит свою добычу, он разъезжал в поисках материала для своей новой книги о фольклоре басков. Проявляя осторожность, он попытался вновь заговорить со стариком, надеясь на продолжение его рассказа.

— И каким образом на женщину было наложено заклятье? — поинтересовался он.

— Да кто знает, — ответил хозяин, пожимая плечами. — Того, кто задает вопросы в пятницу, хоронят в субботу. Возможно, сеньор не откажется съесть свой ужин?

Лэнгли понял намек. Очередная попытка проявления интереса могла натолкнуться на упорное молчание. Немного позже, когда они лучше его узнают, возможно…

Обед за большим семейным столом состоял из блюда, к которому он уже хорошо привык — тушеного мяса, приправленного перцем, и неприятного на вкус местного красного вина. Хозяева говорили на языке басков, отличающемся от испанского и нигде в мире больше не существующем. Присутствие за столом английского ученого ничуть не смущало хозяев. Они говорили о трудной зиме и о молодом Эстебане Араманди, таком быстром и сильном прежде, а вот теперь ходит на костылях — упавший на ноги камень сделал его инвалидом; о том, что медведь задрал трех козлят ценной породы; о проливных дождях после засушливого лета. К шуму идущего уже не первый день дождя теперь еще добавился и неприятный вой ветра. Но Лэнгли бушующая за окном непогода волновала мало. Он знал и любил эту непостижимую и влекущую к себе во все времена года горную страну. И сейчас, сидя в этой скверной гостинице, он вдруг с нежностью подумал об университетской столовой в Кембридже, стены которой были обшиты дубом, — и улыбнулся. Его глаза, спрятанные за стеклами пенсне — неизменном атрибуте образованного человека, — засветились счастьем. Несмотря на звание профессора и поток приходящих на его имя писем, он был еще совсем молодым человеком. Для его коллег по университету оставалось непостижимой загадкой то, как такой всегда элегантный, любящий чистоту и аккуратность человек может проводить отпуск, трясясь по крутым горным тропинкам на ишаке, или есть чеснок. Они утверждали, что, глядя на него, в это просто невозможно поверить. Раздался стук в дверь.

— Это Марта, — сказала жена хозяина.

Она отодвинула засов, позволив порывам ветра, смешанным с дождем, ворваться в комнату и задуть свечу. Казалось, что пожилая невысокая женщина просто влетела в комнату из тьмы ночи вместе с ветром. Ее седые волосы клоками выбивались из-под теплого большого платка, в который она была укутана с головы до ног.

— Проходи, Марта, присядь и отдохни. Ужасная ночь. Да, посылка ждет тебя. Доминик принес ее из города сегодня утром. Выпей кружку вина или молока, прежде чем пойдешь назад, — пригласил хозяин.

Часто и тяжело дыша, женщина поблагодарила и села за стол.

— Как дома дела? Доктор здоров?

— Здоров.

— А она?

Дочь хозяина задала вопрос шепотом, боясь навлечь на себя гнев отца. Но тот, все же услышав, нахмурил брови и недовольно покачал головой.

— Как и обычно в это время года. До дня мертвых остался всего месяц. Святая Мария! Для бедного хозяина это ужасное горе, но он проявляет такое терпение, такое терпение…

— Да, он хороший человек, — подтверждая слова старухи, произнес Доминик, — и очень хороший врач. Но даже он не в состоянии исцелить ее от этого зла. А ты не боишься, Марта?