Дороти Сэйерс - Каникулы палача Страница 9

— Да, он хороший человек, — подтверждая слова старухи, произнес Доминик, — и очень хороший врач. Но даже он не в состоянии исцелить ее от этого зла. А ты не боишься, Марта?

— А чего мне бояться? Мне дьявол не сможет причинить никакого вреда. Ему нечему завидовать: я некрасива, ума совсем нет, силы тоже уже не те. Да и святые мощи меня оберегают, я их всегда ношу с собой.

Ее морщинистые пальцы коснулись груди, где, вероятно, под многочисленными складками одежды хранился талисман.

— Вы пришли из того дома? — спросил Лэнгли. Она с подозрением посмотрела на него:

— Сеньор — иностранец?

— Это наш гость, Марта, — поспешно ответил хозяин. — Сеньор приехал из Англии, он ученый. Хорошо знает нашу страну и, как слышишь, говорит на нашем языке. Он путешественник, как и доктор из Америки, твой хозяин.

— А как зовут вашего хозяина? — поинтересовался Лэнгли. Он неожиданно подумал о том, что с доктором Из Америки, заживо похоронившим себя в таком глухом уголке Европы, должна быть связана какая-то необычная история, а может быть, и тайна. Возможно, он тоже был этнологом. В таком случае у них могло быть много общего.

— Его зовут Ветрелл. — Она повторила имя несколько раз, пока он понял ее.

— Ветрелл? А может быть, Ветролл? Случайно — не Стендиш Ветролл? — Внезапно он ощутил необычайное волнение.

Ему на помощь пришел хозяин.

— Да вот же посылка для него, — сказал он. — Я думаю, что там написано его имя.

Бандероль, представлявшая собою маленький пакет с наклейкой одной из лондонских аптек, была аккуратно запечатана и адресована Стендишу Ветроллу, эсквайру, доктору медицины.

— О господи! — воскликнул Лэнгли. — Как все это странно! Почти чудо! Мы же с ним знакомы. Я также хорошо знаю его жену….

Он замолчал. Присутствующие, глядя на него, молча перекрестились.

— Скажите мне, пожалуйста, — возбужденно продолжал Лэнгли, совершенно забыв об осторожности, — вы сказали о том, что его жена околдована — поражена какой-то болезнью, если я правильно вас понял. Та ли это женщина, о которой говорю я? Опишите ее Она высокая, красивая, с голубыми глазами и волосами золотистого цвета — похожа на Мадонну. Это она?

Все присутствующие молчали. Затем старуха неуверенно качнула головой и еле слышно пробормотала что-то. А дочь хозяина прошептала:

— Правда, все это истинная правда. Мы видели ее однажды. Она была именно такой, как описывает ее сеньор.

— Замолчи, — приказал ей отец.

— Что делать, все мы в руках Господа нашего, — сказала Марта.

Она встала и снова завернулась в свой большой платок.

— Одну минуту, — произнес Лэнгли. Он достал записную книжку, вырвал листок и быстро написал несколько строк. — Не передадите ли вы эту записку вашему хозяину? Я написал, что я его хороший знакомый, нахожусь сейчас здесь и прошу разрешения навестить его. Вот и все.

— Сеньор, но вы же не пойдете в тот дом? — со страхом прошептал старик.

— Если он не сможет принять меня у себя по какой-либо причине, я думаю, мы могли бы встретиться здесь. — Он дописал еще пару слов и, достав из кармана несколько монет, вместе с запиской подал их Марте. — Передайте, пожалуйста, ему эту записку.

— С большой охотой. Но сеньор будет осторожен? Хоть вы и иностранец, я надеюсь, вы верующий?

— Да, я христианин, — ответил Лэнгли.

Ему показалось, что старуха осталась довольна его ответом. Она взяла письмо, деньги, засунула их вместе с пакетом в карман своего платья. Затем уверенно и быстро направилась к двери. Лэнгли продолжал оставаться в глубокой задумчивости. Ничто не могло удивить его так, как услышанное здесь имя Стендиша Ветролла. Он думал, что событие, происшедшее три года назад, положило конец их знакомству. Кто бы мог подумать! Блестящий хирург, в расцвете лет и с отменной репутацией, — и Алиса Ветролл, это нежнейшее создание, самая прекрасная из всех женщин — здесь, в этом забытом Богом уголке на краю земли! При мысли о том, что он вновь может увидеть ее, его сердце учащенно забилось. Три года назад он Убедил себя в том, что будет разумнее, если перестанет встречаться с этой красивой и будто сделанной из фарфора женщиной. Безрассудное поведение уже давно в прошлом, — но он до сих пор не может забыть ее белый красивый дом на Риверсайд-драйв с павлинами и бассейном, позолоченной башенкой и прекрасным садом на крыше. Ветролл, сын старого Джереми Ветролла, автомобильного магната, был человеком богатым. Но что он делает здесь?

Память, не спрашивая согласия, возвращала его в прошлое. Джереми Ветролл, насколько ему было известно, умер, и все деньги наследовал Стендиш, ибо других детей у старика не было. Женитьба Стендиша наделала много шума: в свое время он выбрал в жены сироту, не имеющую ни имени, ни денег, привезя ее «откуда-то с Дикого Запада». Рассказывали какую-то невероятную историю о том, как он нашел ее, брошенную сироту, от чего-то там спас, от чего-то вылечил, оплатил ее обучение. Затем, когда ему было уже за сорок, а ей всего лишь семнадцать, он привез девушку домой и женился на ней.

Невероятно, но Ветролл живет здесь, оставив в Нью-Йорке дом, деньги, практику, хотя был одним из лучших хирургов. Стендиш Ветролл приехал жить сюда — на самый край цивилизации, где люди до сих пор продолжают верить в черную магию и с трудом произносят несколько слов на французском или на испанском языке, — сюда, в горную баскскую деревушку. Неожиданно Лэнгли пожалел о том, что отправил записку. Это могло показаться неприличным.

Хозяин с женой вышли на улицу: разыгравшаяся не на шутку непогода вызвала волнение домашних животных. Дочь что-то штопала, сидя у камина. Она не смотрела на Лэнгли, но он чувствовал, что ей не терпится с ним поговорить.

— Скажи мне, дитя, — начал он осторожно, — что за беда настигла этих людей, которые, может случиться, действительно окажутся моими знакомыми?

— О! — произнесла девчушка, быстро взглянув на дверь. Затем, наклонившись вперед, приблизилась к нему и, положив руки на шитье, тихо заговорила: — Сеньор, не ходите туда, послушайтесь моего совета. В это время года никто не остается в том доме, за исключением Томазо, у которого не все в порядке с головой, и старой Марты, которая…

— Что?

— Святая или что-то в этом роде, — торопливо проговорила она.

— Дитя, — сказал Лэнгли, — эта женщина, когда я был с ней знаком…

— Я расскажу вам, — быстро и решительно продолжала она, — но ничего не говорите моему отцу. Доктор привез ее сюда три года назад, был июнь месяц, и она выглядела именно так, как вы говорили. Была очень красивая. Она смеялась и разговаривала на своем языке, так как она не знала ни испанского языка, ни баскского. Но в ночь всех умерших… — Она перекрестилась.

— Накануне Дня Всех Святых, — мягко поправил ее Лэнгли.

— Да, я не знаю, что произошло, но она попала под влияние темных сил. Она изменилась. Она так ужасно кричала, что я просто не могу вам этого передать. И постепенно она стала такой, какая есть сейчас. Ее никто, кроме Марты, не видит, но она не будет с вами об этом разговаривать. Люди поговаривают, что сейчас в доме живет неизвестно что… — но это совсем не та женщина…

— Сумасшедшая?

— Это не сумасшествие. Это колдовство. Послушайте, два года назад на Пасху… ой, это не мой отец возвращается?

— Нет-нет, продолжайте!

— Так вот. Светило солнце. Ветер, дувший из долины, приносил звон колоколов, наполнявший душу необыкновенной радостью. Ночью в дверь постучали, отец вынужден был встать и, открыв дверь, замер, как будто увидел стоящую на пороге святую Деву Марию, очень бледную, ну прямо только что с иконы в нашей церкви. На ней был голубой плащ с капюшоном на голове. Рыдая, она показывала рукой на тропинку, ведущую в долину, и что-то говорила, но мы ничего не могли понять. Я тогда подумала, что она спасается бегством от самого царя Ирода. Отец решил пойти в конюшню и оседлать мула. В этот момент появился доктор. Он очень тяжело дышал, и я тогда еще подумала, что он, должно быть, очень быстро бежал. Увидев его, женщина прямо-таки забилась в истерике…

Лэнгли почувствовал, как его захлестывает волна негодования от мысли, что, если муж позволяет себе такое грубое отношение к жене, необходимо немедленно что-то делать. Тем временем юная девушка торопливо продолжала:

— Он сказал, — о, святая Дева Мария, — он сказал, что его жену околдовали. В период Пасхи до Вознесения Христа влияние дьявола теряет над ней свою власть, и она пытается бежать. Но после праздников колдовство снова вступает в силу, поэтому небезопасно разрешать ей покидать дом. Мои родители побоялись даже прикоснуться к ней. Они принесли святую воду и окропили мула, но дьявольская сила уже успела вселиться в него: он так сильно лягнул моего отца, что он хромал весь месяц. Доктор забрал свою жену, и с тех пор мы больше ни разу ее не видели. Даже старая Марта не всегда ее видит. Но каждый год злая сила то ослабевает, то вновь возвращается — дьявол особенно злобен накануне Дня Всех Святых. Сеньор, прошу вас, не ходите в тот дом, если вы дорожите своей душой. Тихо! Они возвращаются….