Энтони Беркли - Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник) Страница 86

– Точно нет. Только с погрешностью плюс-минус полчаса. И это при том, что известно время возникновения первого симптома. Если же нет, то погрешность увеличивается до часа.

Коронер задержал выдающегося химика еще на десять минут, чтобы тот объяснил разницу в симптомах хронического и острого отравления мышьяком. Тот однозначно определил отравление как острое и сказал, что приступы, от которых страдал Джон, очень похожи на расстройство желудочно-кишечного тракта.

Следующим вызвали Глена.

Доброжелательным тоном коронер предложил рассказать о болезни Джона. Как она развивалась, какое лечение проводилось? Глен откровенно признал, что вначале ничего серьезного в состоянии пациента не обнаружил, а уж его кончины вообще не ожидал. Поскольку казалось, что его состояние улучшается. Относительно причины смерти он тогда предположил, что отказало сердце, из-за перенапряжения. В это лето в данном регионе было довольно много случаев эпидемической диареи, которую иногда ошибочно называют «английской холерой», хотя она довольно редко приводит к смертельному исходу. Лекарства, которые он прописал вначале, были комбинацией висмута и морфия. Висмута десять гран, чтобы остановить тошноту, и минимум пять гран морфия как болеутоляющего. На второй день острота заболевания уменьшилась, и больному была назначена шипучая микстура, содержащая цитрат поташа и бикарбонат натрия. В последний день больной принимал микстуру, содержащую висмут и карбонат кальция. К этому времени он существенно ослабел, но Глен не считал его состояние критическим. При последнем осмотре температура пациента была 37,2. Один раз за время болезни она достигала 38,3, но большую часть времени была чуть выше нормальной. Смерть наступила быстро, после кратковременной комы.

Коронер кивнул:

– Спасибо, доктор Брум. Нам все ясно. Когда, по вашему мнению, мистер Уотерхаус принял яд?

– Трудно сказать, – ответил Глен, – я думаю, это было где-то между одиннадцатью утра и полднем в день, когда он впервые занемог.

– То есть пятого сентября, – констатировал коронер. – Точнее указать нельзя?

– Нет. Это максимально возможная точность.

– На чем основана ваша оценка, доктор Брум?

– На времени, когда у мистера Уотерхауса появились первые жалобы с последующим их обострением.

– И на что именно жаловался мистер Уотерхаус?

– Он пожаловался на слабую боль в области живота, возникшую незадолго до обеда, и отсутствие аппетита. Однако мистер Уотерхаус пообедал, а примерно через полчаса почувствовал острую боль в желудке. Она прошла, но в течение дня время от времени возвращалась. Перед чаем ему стало настолько плохо, что это встревожило домашних. Я понял так, что мистер Уотерхаус не желал, чтобы за мной посылали, полагал, что ничего страшного с ним не происходит, но миссис Уотерхаус решила позвонить мне. Меня не оказалось дома, и она послала за мистером Сьюэллом.

– Мистер Уотерхаус к вам прежде обращался за помощью?

– Да. Совсем недавно он пожаловался на расстройство желудка.

– Вы разговаривали наедине?

– Нет. Это было после ужина в присутствии нескольких человек. – Глен всех перечислил. – Мистер Уотерхаус неохотно признавал неполадки со своим здоровьем. Он им очень гордился, а докторам не доверял. Однако друзья настояли, чтобы он позволил мне его осмотреть. Мы все близкие друзья, так что разговор у нас был пересыпан шутками.

– Вы тогда понимали причину его желудочных расстройств?

– Вполне. Я сказал ему в тот вечер, что у него скорее всего развивается язва и что он должен бросить курить и соблюдать диету.

– И что мистер Уотерхаус ответил?

– Что никаких лекарств принимать не собирается и вообще в медицину не верит. А со своими болячками справится сам.

– Но вы его все же осмотрели?

– Да, несколько дней спустя. Он был в довольно неплохом состоянии для своего возраста, и сердце работало нормально. Я повторил совет, что ему следует бросить курить хотя бы на три месяца, предложил разработать диету. Потом послал флакончик с лекарством.

– Он собирался следовать вашим советам?

– Нет. Сказал, что лучше будет мучиться с желудком, чем соблюдать диету и не курить. А мои лекарства все равно выльет в раковину.

В зале засмеялись, коронер тоже улыбнулся.

– Я сказал, что у моего лекарства приятный вкус, – добавил Глен, – и что ему все равно придется за него заплатить. Тогда он пошел на попятный и сказал, что, пожалуй, лучше будет его принять.

– То есть вы шутили?

– Да.

– Но флакончик с лекарством он получил?

– Да, на следующее утро.

– То есть в первый день болезни. И что оно содержало?

– Обычное успокаивающее. Бикарбонат натрия, карбонат висмутила, гликопротеин, микродоза морфия и настой перечной мяты.

– Вы его сами изготовили?

– Да.

– Это ваша обычная практика?

– Нет. Этим у нас занимается моя сестра. Но в тот день она торопилась успеть на поезд сразу после завтрака, а у меня было всего четыре рецепта, так что я ее спокойно отпустил.

– Во сколько вы изготовили лекарство?

– Примерно в девять.

– Вместе с другими?

– Да.

– Рецепты вписаны в журнал, который хранится в вашем кабинете?

– Да. Я показывал его полицейским.

– Хорошо. Теперь, доктор Брум, скажите, у вас есть опыт в изготовлении лекарств?

– Обширный.

– А среди прочих ингредиентов имеется порошок белого мышьяка?

– Да. То, что осталось от запасов моего отца. Я его уже не использовал много лет.

– И где он хранится?

– В шкафу с ядами.

– Шкаф заперт?

– Нет.

– А разве правила не предусматривают, чтобы такой шкаф запирался?

– Наверное, предусматривают, – ответил Глен, – но если вы сейчас проверите шкафы с ядами у всех докторов в нашей стране, запертым окажется один из тысячи.

– Сомневаюсь, что это так, – строго заметил коронер, – но проверять не будем. – Он помолчал. – Журнал записи ядов вы, надеюсь, ведете?

– Да.

– И там все сходится? Я имею в виду количество.

– Нет.

– Нет?

– Я полагаю, мышьяка там на пол-унции больше, чем указано в журнале, – ответил Глен с улыбкой.

Коронер в ответ не улыбнулся.

– Как вы это объясняете?

– Никак. Думаю, пакет с мышьяком туда положил мой отец и забыл записать в журнал.

– Когда вы в последний раз проверяли запас мышьяка?

– Я его ни разу не проверял, – ответил Глен. – Дело в том, что, как я сказал, мышьяк у меня остался от отца, а сам я его никогда не покупал, потому что не использую.

– Хм… – Коронер задумался. Добродушия у него заметно поубавилось. – Доктор Брум, я склонен допустить возможность, что мышьяк, попавший в организм мистера Уотерхауса, мог содержаться в лекарстве, которое вы приготовили. Поскольку у вас там нет должного порядка, как вы сами признали, то разве можно исключать ошибку?

– Подобную ошибку мог допустить только круглый идиот и невежда, – ответил Глен, презрительно улыбнувшись. – Надеюсь, ни я, ни моя сестра таковыми не являемся. Невозможно перепутать небольшую баночку, стоящую в шкафу с ядами, с большой на полке в другом конце кабинета. Так что подобное предположение просто абсурдно.

– Я рад, что вы так уверены, – сухо заметил коронер. – У вас, как у врача, есть версия, как мышьяк мог попасть в организм покойного?

– Нет, – спокойно ответил Глен. – Строить версии – дело полиции, не мое. Возможно, он сам принял мышьяк по ошибке, перепутав с каким-то другим препаратом.

– К сожалению, этому нет никаких подтверждений. Тем не менее я вынужден еще раз спросить вас: вы уверены, что когда этот флакончик покинул ваш кабинет, в него никаким образом не мог попасть мышьяк? По ошибке, например, спутанный с каким-то другим ингредиентом.

– Я совершенно в этом уверен. Такое исключено.

– И в то утро не было никаких назначений, вынудивших вас брать препараты из шкафа с ядами?

– Нет. Я близко к нему не подходил. Я вижу у вас на столе мой журнал назначений. Так вот там вы можете увидеть, что другие назначения не содержали никаких ядов. – Глен чуть улыбнулся.

– Да, да. А было ли вообще что-то необычное в изготовлении любого из лекарств в то утро? – продолжил коронер. – Извините, что я так на вас давлю, но вы должны понять, что у меня не должно оставаться никаких сомнений.

– Я все понимаю, – приветливо отозвался Глен. – Нет, насколько я помню, ничего необычного не было, ни в малейшей степени… кроме, пожалуй, – он опять чуть улыбнулся, – того, что емкости с некоторыми ингредиентами были почти пустые. Сестра не успела их наполнить, мне пришлось это сделать самому.

– А… – Коронер ухватился за это замечание. – А не могло случиться, что вы ошиблись и что-то не туда насыпали?

– То есть перепутал шкаф с ядами со шкафом с другими ингредиентами? – спросил Глен улыбаясь. – Думаю, нет. Если бы такое случалось, то половина Аннипенни была бы уже мертва. Кроме того, я пополнил запасы после того, как сделал эти лекарства, не раньше.