Анатолий Баюканский - Тайна перстня Василаке Страница 10

Наверное, можно было и дальше продолжать обследование, наверняка обнаружилось бы еще много любопытного, но сил моих больше не было.

Чтобы отвлечься от будоражащих мыслей, я снова принялся читать рукопись, вовремя сообразив: раз мне ее подсунули, значит, хотели, чтобы я кое-что освежил в памяти. «О, милые мои моржи, Божьи создания! Вы похожи на людей, но наверняка если не внешне, то внутренне лучше их. Дьявольски уродливые, благородно-наивные, свирепые в гневе, смекалистые в опасности. Теперь, по прошествии стольких лет, кажется, я понял ваши души, ваши характеры, сумел приоткрыть краешек вашего таинственного появления во льдах, и, страшно сказать, вы, чудища, оказались намного благородней и чище существ, именующих себя людьми.

Моржи — звери единственные в мире, которые, образно говоря, ходят на зубах. Они до сих пор — представители малопознанного и изученного мира, увлекательного и загадочного. Без них вряд ли смогли бы выжить народы Заполярья. Более тысячи лет назад люди начали охотиться на «китового коня», безжалостно истреблять его. Полярный исследователь Р. Перри писал: «За последние сто лет в одном только Беринговом море было истреблено до трех миллиардов моржей. Однако основная часть зверей выжила потому, что обычно укрывалась среди ледяных полей, труднодоступных для охотников…»

Я вновь отложил страницы, почувствовав, как знакомый азарт охотника, вышедшего на след зверя, овладевает моим существом. И сразу улетучился страх. Я налил еще одну рюмку коньяка, нарочно запил его двумя крупными глотками ликера и почувствовал, что поплыл. Голубой вязкий туман разлился в голове, стало легко и весело, веки стали смыкаться. «Да здравствует чудесный и загадочный остров Кипр!» — прошептал я и крепко уснул…

«ПОХИЩЕН МЕШОК ВАЛЮТЫ»

Жена господина Василаке, очаровательная Кристи, давно привыкла к странностям мужа, да они ее и мало заботили. Кроме одной. Когда супруг принимал в своем рабочем кабинете давнюю приятельницу мадам Ольгу, сердце у Кристи начинало сжиматься от ревности. Муж в ответ на ее расспросы отвечал сурово и односложно: «Деловые связи, совсем не то, что тебя беспокоит». В последнее время, по его личному настоянию, Кристи приходилось изредка лично приглашать мадам Ольгу на семейные обеды. Это было унизительно, но Кристи не подавала виду.

На обеде поначалу все идет нормально: тосты, взаимные дежурные комплименты, затем Василаке и Ольга переходят с новогреческого на непонятный русский. Кристи сразу становится неуютно, и, чтобы не портить себе настроение, она под любым предлогом оставляет их одних.

Но в этот день, видимо, случилось нечто очень серьезное. Мадам Ольга приехала в дом без предупреждений. Как всегда, ослепительно красивая, небрежно сбросив на руки слуге изящную шляпку, прямо проследовала на второй этаж, в кабинет самого Василаке.

— Я очень рад, что ты приехала милейшая Ольга! — Василаке нежно, как в былые годы, поцеловал ее пальцы, унизанные золотыми кольцами. — Могла бы и позвонить. Сама знаешь: твой визит — праздник для старого Василаке.

— Дело, мой благодетель, не терпит! — Мадам Ольга оправила платье, села напротив хозяина. Привычно окинула его взглядом, от которого Василаке всегда бросало в жар. Ольга знала свои сильные стороны и всякий раз пользовалась секретным женским оружием, применяя по надобности обольстительные приемы различной силы.

— Догадываюсь, ты по поводу лондонского аэропорта «Хитроу», — Василаке не всегда удавалось застать врасплох свою блестяще информированную собеседницу, но на сей раз, кажется, ему это удалось. — Я не ошибся?

— У тебя, дорогой друг, всюду глаза и уши.

— Это так, но помнишь, что сказал великий Конфуций: «Чтобы дольше прожить, нужно меньше говорить, меньше слушать, больше кивать головой». Однако… детали я узнал два часа назад: вчера, в среду, из грузового спецхранилища аэропорта таинственным образом пропали два миллиона долларов, запломбированный мешок с валютой.

— Какова официальная версия английских сыщиков? — Ольга насторожилась.

— Якобы эти деньги направлялись в Россию в «рамках комплексной программы развития благотворительных фондов». Молодцы англичане, они очень близки к истине.

— Василий, — недоуменно подняла глаза мадам Ольга, — как это могло произойти? Несмотря на обилие охраны, преступники без особого труда вскрыли контейнер и похитили запломбированный мешок. Я хорошо помню: в нем было ровно двести пачек.

— В чей адрес шли деньги?

— Христианского благотворительного центра в Москве.

— В адрес твоего детища. — Василаке помолчал, взял толстую сигару, аккуратно обрезал ее, но поджигать не стал, отложил в сторону. — Насколько я понимаю, ты не желаешь, чтобы ни сотрудники Скотланд-Ярда, ни оперативники российского МВД не установили истину?

— Ты, как всегда, дальновиден, — мадам Ольга не выказывала особого беспокойства, но в ее красивых чистых синих глазах проглядывала озабоченность.

— Для начала свяжись с Христианским центром. Немедленно. Прямо отсюда. Намекни своим: «Вы не ждете и никогда не получаете денег транзитом через Лондон».

— Мой центр должен отказаться от двух миллионов долларов?

— Иного выхода нет. Нужно мгновенно создать видимость вакуума, мол, пропали неизвестные доллары неизвестного получателя. Я со своей стороны могу дать сыщикам ложную «наводку», но все адресаты откажутся от денег. И…

— Однако в хранилище было два «наших мешка», пропал один.

— Придется списывать оба мешка. Мешком больше, мешком меньше. Василаке заулыбался. Ему доставляло большое удовольствие подначивать эту «железную леди», а деньги… доллары, рубли, марки его мало интересовали. — Наши люди в Лондоне проведут серьезное, но скрытое расследование, а пока иди в служебный кабинет и связывайся с Москвой…

Когда мадам Ольга ушла в аппаратную, Василаке потянулся так, что хрустнули суставы. Конечно, произошло досадное недоразумение. Из аэропорта «Хитроу» редко что пропадает, а тут… много тумана. Он не стал пугать мадам Ольгу, но сыщики, да и журналисты смогут задать много вопросов, например, почему финансовая помощь России транспортировалась столь странным образом и без надлежащей охраны? Обычно, и это хорошо знают сыщики Лондона, такая помощь поступает в пункты назначения электронным путем. Василаке боялся одного: как бы не произошла «засветка» канала, по которому неучтенная валюта шла в Россию уже не в первый раз…

Мадам Ольга вернулась очень быстро, села на прежнее место и улыбнулась своей обворожительной улыбкой. Это означало, что все обошлось благополучно, и продолжать тему не имело смысла. Но Василаке все же сказал:

— Завтра мы получим подробности и в узком кругу все досконально обсудим, а пока…

— Пока ты что-то хотел мне рассказать. О каком-то своем давнем приятеле. — Мадам Ольга все прекрасно поняла: следовало перевести разговор.

— О, да, да! Я тебе в свое время много рассказывал о бывшем товарище по зверобойному промыслу Алексее Банатурском. Помнишь?

— Ты буквально боготворил того человека, — мадам Ольга улыбнулась. Обнажив плотный ряд ослепительно-белых зубов, — ты вроде был ему чем-то обязан? С ним что-то случилось?

— Пока нет, но все возможно. — Василаке помедлил, осторожно взял Ольгу за руку. — Я не решался тебе раскрывать подноготную наших отношений с Юлой, но события разворачиваются стремительно и молчать, считаю, не имеет смысла. Тем более, скрывать от тебя.

— Пожалуйста, не волнуйся, — ласково проговорила мадам Ольга, — просто противоестественно видеть властелина, босса в подавленном состоянии. — Казалось, еще мгновение — и Ольга погладит Василаке, как большого кота. — Кстати, я уже слышала: писатель Банатурский прилетел на Кипр и почему-то остановился не у тебя, а на вилле Папаиоану. Насколько я помню, приглашать на остров писателя собирался ты.

— Должен признаться: здесь-то и начинается наша запутанная давняя история.

— Чья, наша?

— Нашего «треугольника». — Василаке тяжело вздохнул. На него накатило желание облегчить душу, рассказать все этой женщине.

— Любовь втроем? — Ольга округлила глаза. — Это дурно пахнет. А если услышит Кристи?

— Ты опять за свое! — довольно резко проговорил Василаке, недовольный ее легкомысленным тоном. Позже, в более спокойной обстановке, я расскажу тебе удивительную историю, а пока у меня были причины, чтобы лично не встречать Банатурского. Он даже не предполагает, что я живу на Кипре, как не представляет, кто хозяин виллы, где они с другом остановились.

— И все-таки, кто их вызвал на Кипр?

— Я.

— Слава Богу, одно прояснили. А Папаиоану? Он с какого боку?

— Милая Ольга, — снова вздохнул Василаке, привычно разглядывая глубокий вырез ее платья, — Папаиоану страшно боится писателя, а писатель Банатурский даже не представляет, что живет в доме Папаиоану.