Анатолий Баюканский - Тайна перстня Василаке Страница 11

— Я.

— Слава Богу, одно прояснили. А Папаиоану? Он с какого боку?

— Милая Ольга, — снова вздохнул Василаке, привычно разглядывая глубокий вырез ее платья, — Папаиоану страшно боится писателя, а писатель Банатурский даже не представляет, что живет в доме Папаиоану.

— Извини, дорогой друг, — Ольга развела пухлыми руками, — я совсем запуталась. Оказывается, вы все друг друга знаете, но видеться не желаете. Я права?

— Допустим, — ушел от прямого ответа Василаке. Глядя на его порозовевшее лицо, Ольга поняла: дело намного серьезней, чем она предполагала. — Дело в том, что Папаиоану, случайно узнал, что я пригласил на Кипр бывших знакомцев, пришел в ярость, буквально перехватил Банатурского и Музыканта в аэропорту.

— Его цель?

— Как мне кажется, Папаиоану хочет проверить, узнает ли его в лицо Банатурский. Если не узнает, а прошло почти три десятилетия, наш приятель успокоится и вернет мне писателя, но если Банатурский узнает в Папаиоану бывшего зверобоя, естественно, прежде имевшего иную фамилию, то, боюсь, Банатурского ждет большая опасность.

— Разве они враги?

— Тут долгая история, — уклонился от прямого ответа господин Василаке, — но я заодно попросил Папаиоану о небольшой услуге. Пусть его молодчики выяснят у писателя, правда ли, что тот имеет досье на членов экипажа зверобойного судна.

— Мне очень не нравится, когда меня принимают за звукозаписывающий аппарат! — чуточку рассердилась Ольга. — Я могу не только слушать, но и давать полезные советы. Кажется, в этом ты, мой друг, сейчас больше всего нуждаешься.

— Ты, как всегда, права. Что ж, открываю первую карту. Пока первую и последнюю: господин Папаиоану страшно боится, что русская милиция и некоторые другие органы узнают о его нынешнем местонахождении.

— Это уже иной разговор! — Ольга мгновенно смекнула, в чем тут загвоздка. Подумала про себя: «Папаиоану, наверное, совершил в России тяжкое преступление». И мысленно сделала зарубку в памяти: все в жизни может пригодиться.

— Жду совета: как предотвратить неприятность? Я поздно догадался о грозящей писателю опасности.

— Нам только еще международного скандала не хватает, — откровенно встревожилась Ольга. На ее полных щеках заиграл румянец. И Василаке невольно залюбовался женщиной. — У нас на острове иностранцев не убивают.

— Да, но… Папаиоану — человек с греческой фамилией, но с русской разбойной душой. К тому же он насколько жесток, настолько и труслив, а это самое худшее в человеке.

— Извини, друг, но я замечаю, что даже ты его порой побаиваешься. — Мадам Ольга пожалела о сказанном, лицо Василаке сразу посерело, однако он нашел в себе силы сказать приятельнице чистую правду:

— Он меня часто шантажирует, держит под психологическим прессом, и я до поры вынужден считаться с его притязаниями.

— Неужели и ваша светлость что-то натворила в России? — Мадам Ольга погрозила Василаке пальчиком. — У тебя такая власть на острове, а этот… Папаиоану… Он должен знать свое место. В конечном счете, ты — настоящий грек, а мы… беглецы, люди второго сорта, на чужбине. И хотя Папаиоану мне здорово помог на первых порах, нынче мне тоже расхотелось заглядывать в его душу. Итак, что же нам с тобой придумать?

— У меня есть идея, — Василаке осторожно взял руку Ольги, почувствовал, как бьются под его пальцами тонкие стебельки вен на ее запястье. — Поезжай к Папаиоану на три-четыре дня. Придумай предлог. Например, сверку финансовых документов по твоим благотворительным фондам. И присматривай за его действиями в отношении писателя. При тебе они вряд ли решатся на коварство, а в случае чего, дай мне сигнал.

— Я все поняла, не волнуйся. Выполню в лучшем виде. Меня уже разбирает любопытство, хочу познакомиться с твоим идеалом молодости.

— Будь осторожна!

— Люблю острые ощущения, они меня вдохновляют, — Ольга подставила Василаке щеку.

— Пусть хранит тебя Господь!.. И я думаю, писатель тебе понравится, родственная душа.

— Это как понять?

— Ну, я хотел сказать: авантюрная душа, как у тебя! — Василаке и мадам Ольга весело рассмеялись, хорошо поняв друг друга…

УЛИТКА ПОЛЗЕТ ПО ЛЕЗВИЮ БРИТВЫ

Нигде в мире я не видывал более волнующего утра, чем на острове Кипр. Первым просыпается море. Оно вначале нежно рокочет за окнами, разгоняя легкую туманную пелену, затем начинает ритмично и глубоко дышать, впитывая в себя отблеск голубого неба, прибрежных апельсиновых и лимонных рощиц. Но сам я как бы раздвоился: одна половина ликовала, наблюдая за морем, вторая продолжала мучиться сомнениями.

«Почему улитка ползет по лезвию бритвы и не обрезается?» Это была моя любимая фраза, которая невольно заставляла искать дополнительные внутренние силы для борьбы с незнакомой опасностью. «А чего думать — улитка не человек!» — философски решил я. Потянулся, предвкушая, как приятно будет делать утреннюю зарядку на открытом балконе, но, услышав вежливый стук в дверь, поспешил к выходу, повернул ключ в замке. На пороге стоял человек, которого я вчера принял за привратника.

— О, это вы! — обрадовался я. — Знакомое лицо!

— Доброе утро! — спокойно, с легкой полуулыбкой сказал «привратник» на чистейшем русском языке. — Как спалось на новом месте?

Не скрою, я был приятно удивлен миролюбивым видом новоявленного земляка, но похвалиться сном перед ним не мог. Всю ночь мучили кошмары — пятнистые змеи обвивали мою грудь, сдавливали горло, я задыхался и тотчас просыпался. А едва снова засыпал, видел горы свежего мяса, что, как известно, к болезни. К утру я буквально измочалил благородную постель, хотя всегда спал крепко, как убитый.

— Можете не отвечать, — пришел мне на выручку «привратник», — я вас понимаю. Здешний целебный воздух плюс пуховая королевская постель на первых порах не успокаивают, а будоражат. Особенно мятущуюся душу творческого человека.

— Благодарю! — Не знал, иронизирует ли надо мной собеседник, проявляет ли понимание. И еще мне показалось, что этот человек был не тем, за кого я его принимал. Слишком умное лицо, хотя «накачан» он был чрезмерно, рубашка прямо-таки лопалась от мускулов. А вдруг это и есть сам хозяин виллы? Но… вчерашний костюм швейцара… Хотя… богатые люди, особенно «новые русские», подвержены чудачествам.

— У вас есть вопросы?

— Немало. Послушайте, мистер Икс, — не скрывая радости, проговорил я, — если вы так хорошо говорите по-русски, то, наверняка знаете, кто я, зачем прибыл на остров, даже, как спал на пуховой кровати.

— Кое о чем догадываюсь, — уклончиво ответил верзила-незнакомец, которого я мысленно продолжал считать за привратника виллы, — вот я и пришел, чтобы удовлетворить ваше любопытство, готов ответить на вопросы и, не теряя драгоценного времени, хочу с вами переговорить. И все-таки, мне не совсем понятно, почему вы так беспокойно спали?

— Заснешь тут! — буркнул я. Радость, вспыхнувшая в начале разговора, мгновенно погасла.

«Привратник» сел в кресло, по-хозяйски заложив ногу за ногу, закурил толстенную сигару, пустив к потолку струйку ароматного дыма. — Итак, ваши вопросы? Не стесняйтесь, выкладывайте. Мы встретились не для того, чтобы рассыпать друг другу комплименты. Мы — люди дела.

Это уже было нечто: люди дела. Но какого дела? Это мне еще предстояло выяснить.

— Если не трудно, представьтесь, — для начала спросил я, — неприятно раскрывать душу перед инкогнито. — Я чувствовал, как почти физически подступает неприязнь к этому самодовольному человеку, будто именно он один виноват во всем, что со мной происходило.

— Зовите меня Миша, — с готовностью ответил «привратник». — Здесь друзья зовут меня «Миша-островитянин».

— Я теряюсь в догадках: на вилле столь пустынно, ни людей, ни движения. Где хозяева? Почему никто до сих пор не удосужился по-человечески поговорить с нами?

— Давайте по порядку. Хозяева виллы — очень занятые и довольно влиятельные на острове люди, они уполномочили меня встретиться с вами для предварительных переговоров. В остальном… вы зря волнуетесь. Мы дали вам возможность в холе и неге отдохнуть после российской суеты и неразберихи, оставили на время одного среди здешней роскошной природы, обеспечили всем необходимым, а вы… экая беспокойная натура, все вам сразу подай на блюдечке, нынче просто так ничего на свете не делается.

— Вы упомянули про переговоры, — нетерпеливо заметил я. — Должен сказать: меня здесь с кем-то путают. Говорить со мной просто не о чем. Я не полномочный посол, не делец, не мошенник. Я — бедный российский писатель, который официально нигде не служит.

— С каких доходов вы живете?

— Гонорар за книги и… подрабатываю журналистикой. А сюда меня пригласили для встреч с любителями изящной словесности, больше я вас ничем не могу заинтересовать.