Александр Ли - Вышибала Страница 11

В моей каморке царит полумрак. Она наполовину завалена коробками, швабрами, ведрами. Вероятно, здесь складывает свой инвентарь техперсонал. Та еще у них работенка.

Внезапно с лестницы долетает шум открывающихся дверей, пьяные голоса, шаги. Я припадаю к глазку в стене. Пара охранников осматривает комнату, затем туда вваливается пьяный в стельку Джеки. В одной руке – мерзкая маленькая собачонка, другой он тянет за собой Нэнси.

Я облегченно вздыхаю, так как эта особа являлась самой важной частью моего плана. Нэнси оставалась чуть ли не единственной из шлюх Старого города, кто еще не был в Башне. И это неслабо заводило Донована. Он периодически поднимал гонорар, но Нэнси была непреклонна.

– Ну вот, милая, наконец-то ты увидишь, от чего так долго бегала. Я тебя со всеми познакомлю. У моих игрушек есть имена. Это Кендис, моя любимица. Она обожает смотреть на девочек, правда, милая? – Он сажает собаку на алый стульчик.

Похотливый подонок выводит меня из себя. Джеки берет в руки кожаный кнут и несколько раз играючи хлещет сначала по бокам от Нэнси, потом как бы невзначай задевает по спине. Та мелко вздрагивает, но не отступает.

– Раздевайся. Обойдемся без прелюдий.

Нэнси беспрекословно повинуется, стягивает с себя короткий топик, шортики, трусики. На нее это не похоже. Видимо, она под действием какого-то наркотика. Ее лицо расплывается в бессмысленной улыбке, движения замедленные.

– Слушай, Джеки, а тебе всегда это нравилось? Ну, желание доставлять людям боль и самому ее испытывать – это как, врожденное? – спрашивает Нэнси.

Она сидит в мягком кресле и не спеша стягивает чулки. Один, потом второй. У Джеки при виде такой картины отвисает челюсть.

– А ты любопытная шлюха. Не скажу. Да и не твое это дело. Тебе положено пошире расставлять ноги и не прекословить, когда я начну забавляться. Странно, почему люди называют мои игры извращением. Боль – это жизнь, милая. – Джеки резко разворачивается и хватает со столика что-то черное.

Все дальнейшие события вспыхивают в моем мозгу набором отдельных мерзких сцен. Донован в латексном черном костюме, с плеткой и в кожаной маске. Нэнси с кляпом во рту и красных высоких сапогах перед ним на четвереньках. Он хлещет ее плетью. Следующий кадр: он в кресле, она лежит ничком на его коленях и вскрикивает от ударов плоской дубинкой по ягодицам.

Нэнси прикреплена ремнями к дыбе и дико кричит от боли в растягиваемых суставах. Глаза Донована блестят от наслаждения.

Ублюдок крепко связывает проститутке руки, перетягивает веревками все тело. Он подвешивает ее на крюк, прикрепленный к потолку. Нэнси раскачивается в воздухе. Ее тело исполосовано плетью, тушь растеклась по лицу. Пальцы ног едва касаются пола. Донован подходит к ней вплотную, смотрит в упор, явно получая удовольствие от ее мук. После чего он раздвигает Нэнси ноги и грубо насилует. Девушка кричит, потом начинает истерически смеяться.

Когда Донован делает небольшую паузу перед следующей пыткой, Нэнси сидит на полу, вытирает лицо салфеткой и говорит:

– Джеки, это были настоящие ощущения. Скажи, ведь тебя это заводит – не только бить самому, но переживать все свои удары? Держу пари, ты хочешь почувствовать, как это. Ты ведь хочешь, я знаю, вижу по глазам.

Донован стоит в задумчивости, стягивает с себя маску. Под ней красное мокрое лицо.

– Грязная любопытная шлюха. Ты мне нравишься. А почему бы и нет? Но смотри, не угодишь – порву напополам.

– Господин судья, ваше слово – закон. Если ты готов, начнем с дыбы.

Нэнси встает, но каждый шаг дается ей с трудом. Донован уже на месте.

– Ремни на ногах я затяну сам. Так. А теперь закрепи мне руки.

Нэнси послушно выполняет его приказания.

– Попробуй дернуться, Джеки.

Донован делает несколько рывков.

– Отлично!

– Фил, все готово, – слабым голосом кричит Нэнси.

– Тварь! – рычит ошарашенный Донован.

Спустя секунду я врываюсь в комнату и подбегаю к Нэнси:

– Как ты?

– Ты сам все видел. Ничего, через пару дней буду как огурчик.

Она идет к выходу. Подбирает со стула собаку и брошенную одежду. Останавливается в дверном проеме и поворачивает голову в мою сторону.

– Отправь его в ад, Фил, – говорит Нэнси. – Да, все девчонки Старого города теперь твои. Пока. Кендис, сделай папе лапкой.

Нэнси уходит. Донован понимает, что он по уши в дерьме, умоляет отпустить, сулит огромные деньги. Но есть вещи, которых не купишь ни за что. Я плотно закрываю двери и окна, законопачиваю простынями щели, подсоединяю к баллонам шланги, вывожу их через отверстие в стене в комнату и откручиваю краны до упора. Потом надеваю противогаз и захожу.

Донован плачет, дергается, пытаясь освободить руки от ремней. Я ставлю стул напротив верховного судьи, сажусь и молча наблюдаю. Газ быстро заполняет небольшую комнату. Джеки задыхается, что-то лепечет, но его не слышит никто. Ни я, ни Бог.

Убедившись в том, что подонок мертв, я покидаю Башню. Внизу в фургоне – мой приз.

– Боже, Фил, ты не представляешь, что я пережила, пока ждала тебя. – Алиса обнимает меня и покрывает лицо поцелуями.

Ее аромат снова сводит меня с ума.

– Тогда поехали подальше от этого гиблого места.

– Да, конечно! Только я немного выпила для храбрости. Ты знаешь, я не трусиха, но бояться за любимого не стыдно. Чувствую, руки дрожат, в голове мутится.

– Ладно, я поведу. Вылезай.

Алиса довольно резво для дамы навеселе перебирается на пассажирское сиденье. Я сажусь за руль, кладу руки на его кожаные ребра и чувствую свинцовую усталость в каждой мышце.

– Фил, ты как?

– Да, любимая. Сейчас. – Я откидываюсь на спинку, крепко зажмуриваю глаза, чтобы взбодриться, и в следующее мгновение чувствую холод металла на запястьях.

Не может быть! Наручники?

– Алиса, не глупи, нам надо ехать. – Я не могу поверить, что это не злая и глупая шутка.

Прекрасное лицо любимой женщины неуловимо меняется. Теперь это личина хищницы, увидевшей, что западня, устроенная ею, захлопнулась.

Она вынимает ключи из замка зажигания и произносит слова, которые разрывают мне сердце:

– Ты уже приехал, Фил Роули. Следующая остановка – тюрьма и электрический стул за убийство Джеки Донована, председателя Верховного суда штата.

– Алиса, ты же любишь меня, а я – тебя. Мы созданы друг для друга!

– Фил, я создана для богатства и роскоши, а не для тебя, боксера-неудачника. Хотя временами с тобой было очень даже забавно. Эти подавленные детские страхи, желание побыть папочкой и всех спасти. Я изучила тебя до мелочей, Фил. Время двигаться дальше. Теперь я очень даже богатая вдова. Так что здесь наши пути расходятся. Прощай! – С этими словами Алиса захлопывает дверцу.

Я сижу как громом пораженный. Вся тяжесть мира давит мне на плечи. Сквозь туман вижу, как возле Алисы тормозит полицейская машина. Выходят двое копов.

«Почему мне постоянно достаются одни и те же придурки – тупая горилла и мелкий прыщ?» – отстраненно думаю я.

Женщина вытирает слезы, показывает рукой в мою сторону и что-то объясняет. Мне это уже не интересно. Подъезжает еще одна машина. Похоже, сюда прибывает вся полиция города пороков.

– Что, Роули, допрыгался? Я знал, что с тобой что-то не так, еще когда пропал первый мистер Донован. А сейчас! Это же надо – выкрасть председателя Верховного суда штата! Хорошо, что он успел позвонить жене, а она оказалась из храброго десятка. – Мелкий ушлепок полицейской породы неприкрыто злорадствует.

Сквозь открытую дверь доносятся обрывки складной сказки о том, как этот мерзавец – то есть я – сговорился со шлюхами и заманил Донована в Башню. Следуют намеки на то, что я убивал полицейских и раньше, что на моей совести смерть горбуна, слезные мольбы пойти скорее в Башню. Может, удастся найти судью живым, хотя на звонки он уже и не отвечает. Играет Алиса превосходно.

Спустя минуту вся компания двинулась к Башне. Я пытаюсь оторвать руль – дохлый номер. Ноги свободны, но ими ничего нельзя сделать.

Я сдаюсь. Поганый город. Мерзкая жизнь. Я откидываюсь на сиденье и устало глазею в окно. Мне уже все равно, поджарят меня или повесят, лишь бы скорее кончился весь этот цирк.

На крыше дома, где я недавно обустроил себе наблюдательный пункт, мелькнул силуэт. Человек с оружием. Удивиться я не успеваю – раздается негромкий выстрел. За ним, прямо как в кино, верхушка Башни подпрыгивает, под ней расцветают широкие языки пламени. Слышен грохот, обломки летят вокруг.

Я зажмуриваюсь от яркого света и вдруг понимаю, что против меня не осталось ни одной улики, и отупело смотрю на браслеты, охватывающие мои кисти. Внезапно к ним протягивается рука с ключиком. Саманта!

– Так это ты?

– А то! Красиво, правда?

– Но как ты узнала, что Алиса?..

Саманта бросает наручники на заднее сиденье, туда же летит винчестер. Потом она по-детски шлепается на сиденье рядом и обнимает меня как плюшевого медведя.