Ральф Макинерни - Третье откровение Страница 11

Далее кардинал развивал мысли, изложенные Ратцингером в примечаниях, сопровождавших публикацию третьей тайны в 2000 году. Суть христианской доктрины была полностью раскрыта еще во времена апостолов. Разумеется, затем происходило то, что кардинал Ньюмен назвал «развитием доктрины», — раскрытие нюансов, заложенных в основах веры. Но любое развитие истинно только тогда, когда не противоречит исходному откровению.

— Мы узнаём все больше и больше о том, чего не в силах понять, по крайней мере в этой жизни. — Пьячере покрутил перстень на правой руке, словно опасаясь, что тот свалится с пальца.

Разумеется, были и другие откровения, некоторые из которых получили официальное признание, однако и в их случае проверка на истинность заключалась в сравнении с каноном.

— У откровений простым людям есть положительные и отрицательные стороны, — пробормотал Пьячере. — Многие подобные явления укрепляют веру. Плохое же заключается в страстном желании узнать, что ждет впереди, услышать пророчества. Есть те, кто, кажется, мечтает о конце света. Разумеется, явления Богородицы в Фатиме стали благословением для церкви. Павел Шестой посещал город, а за ним и Иоанн Павел Второй. Однако суть послания, услышанного в Фатиме, стара, как сама церковь. Молитва, раскаяние, воздержание. Вся тайна заключается в том, что на самом деле никакой тайны нет.

— Но как же покушение? — напомнил Трэгер.

— Да, да, конечно. Покушение.

К моменту расставания Трэгер решил: если он когда-нибудь обратится к религии, то будет мечтать, чтобы у его смертного одра стоял кардинал Пьячере.

Беседуя на следующий день с отцом Кроу на крыше Ватиканской библиотеки, Трэгер уже знал о пропаже третьей тайны. И он никак не мог отделаться от мысли, что Кроу тоже об этом известно. Однако оставалось неясным, несмотря на вчерашнее замечание Родригеса, связаны ли как-либо убийства в Ватикане с исчезновением документов.

— Будьте осторожны, — напутствовал Трэгер Кроу, когда они спустились вниз и остановились у кабинета монсеньора.

— Я всегда осторожен.

— Хорошо.

Трэгер решил не говорить пока, что ему удалось установить связи Кроу с братством Пия IX.

III

Моторный отсек лодки Святого Петра

После ухода Трэгера Брендан Кроу еще час просидел в своем кабинете. Все, кто проходил мимо открытой двери, видели его за письменным столом, поглощенным работой, — этот день ничем не отличался от любого другого. Наконец Кроу поднялся и запер дверь, после чего долго стоял совершенно неподвижно, дыша глубоко и размеренно. Он был потрясен в тот жуткий день, когда по Ватикану разгуливал убийца; он был глубоко шокирован, обнаружив тело начальника на крыше. Но сейчас Кроу впервые прочувствовал правду в предостережении Трэгера. Он видел преступника. Если того схватят живым, Брендан Кроу должен будет сказать: «Это тот самый человек». Однако его беспокоила не только личная безопасность. Две жизни, которые Кроу вел на протяжении многих лет, теперь грозили превратиться в одну.

«Сейчас» — все, что было в послании Катены. Кроу получил его позавчера, в интернет-кафе на виа Боецио, проверив электронный почтовый ящик на имя Джона Берка. Фамилия Берка была последней из тех, которые он использовал в качестве связующего звена между собой и адресом почты, куда приходили сообщения от братства Пия IX. Все это казалось игрой.

Не каждый священник, получивший назначение в Рим, со временем разочаровывается в слишком приземленных сторонах закулисной жизни церковного руководства. Когда Джона Генри Ньюмена назначили кардиналом, он испросил разрешения не приезжать в Вечный город за красной шапкой, и такое разрешение было ему дано. Своим друзьям англичанин признался, что лучше не подходить слишком близко к моторному отсеку лодки Святого Петра. Брендан Кроу принадлежал к разочаровавшимся.

Все началось еще в годы студенчества — его потрясла ересь, которую преподаватели несли прямо под сенью Ватикана. Пришло время, и Кроу задумался: может быть, не профессоры, а он сам сбился с пути. Несомненно, эти безумные теории были известны курии, его святейшеству. Трактовка Второго Ватиканского собора ставила под сомнение само иерархическое устройство церкви. Утверждалось, что теперь мы люди Господа, а не монархическая бюрократия, ведущая отсчет с эпохи императора Константина. Нужно сомкнуть брешь между духовенством и паствой, а также между верующими мужчинами и женщинами. Безбрачие, заверяли их, скоро останется в прошлом, как напоминание о неудачной попытке понять в полной мере воплощенный характер веры. Кроу обратился к пожилому отцу Донохью, земляку-ирландцу, который преподавал историю церкви и не пользовался симпатией своих более радикальных коллег.

— Разумеется, все это чистой воды безумие, — ответил Донохью.

Достав бутылку ирландского виски, он плеснул Брендану пол-унции.

— А вы не будете, преподобный?

— Мне нужна трезвая голова.

Далее Донохью развил тему, затронутую им еще в лекциях. В долгой истории церкви период после очередного Вселенского собора нередко становился временем смуты. Особенно верно это в отношении Нового времени. Взять, к примеру, Первый Ватиканский собор. Донохью долго распространялся о Дёллингере,[23] лорде Актоне[24] и бичевании модернизма, о «старых католиках», отколовшихся от Рима. Похоже, в созерцании прошлого отец Донохью находил утешение: все пройдет. Однако Брендану Кроу этого было недостаточно.

Дисциплины, которые стали преподавать в архиерейских университетах Рима после собора, указывали на то, что произошел самый настоящий переворот. Казалось, деятелям Реформации шестнадцатого столетия предложили профессорские кафедры в Риме для распространения их доктрины. Оставался один маленький шаг до мысли, что в самом Ватикане к власти пришли враждебные силы, задумавшие разрушить церковь.

Брендан Кроу упорно отказывался от подобной трактовки событий. Кто он такой, чтобы судить тех, кто гораздо мудрее его, гораздо образованнее, тех, кто занимает более ответственное положение? Быть может, различия не столь глубоки, как казалось? На протяжении многих лет после собора, пока трудился в заштатном ватиканском ведомстве, Кроу постоянно слушал споры по всем этим вопросам, которые казались ему лишь обменом точками зрения, причем все стороны вроде бы приводили убедительные аргументы. Но затем в 1985 году на Втором чрезвычайном синоде, сразу же после знаменитого «Доклада Ратцингера», собравшиеся епископы признали, что в недрах церкви сложилось превратное представление о соборе, завершившемся двадцать лет назад. Были перечислены и описаны все расхождения. Кроу испытал огромное облегчение, узнав, что все то, что раньше казалось ему лишь личным мнением, теперь определялось как истинный дух собора. Теперь наконец придут прозрачность и единство, похоронив угрюмые голоса недовольства.

Однако ничего не изменилось. Доклад синода положили на дальнюю полку к разъяснениям, вышедшими после Второго собора, которые упорно отказывались признавать все те, в ком Кроу теперь видел своих противников. Казалось, пришло время последовать примеру Донохью, покинуть Рим и вернуться в относительно благоразумную Ирландию. О, где-нибудь в сельском приходе в графстве Клэр Кроу смог бы найти поддержку в вере и набожности прихожан. Но вмешались два обстоятельства.

Во-первых, Магуайр, тогда еще епископ, остановился в Ирландском колледже, где жил Брендан. Прелата только что произвели в кардиналы, и Магуайр приехал в Рим на церемонию. Однажды, когда Брендан расхаживал по гравийным дорожкам внутреннего дворика, в то время как почти все остальные забылись послеобеденным сном, его кто-то окликнул:

— Вижу, вы о чем-то задумались.

— Боюсь, мои мысли недостойны Паскаля.

Магуайру пришелся по душе ответ, и он узнал выговор западных графств. Он похлопал по скамейке, и Брендан сел рядом.

Два ирландца в чужой стране, два священнослужителя из графства Клэр со множеством воспоминаний, опирающихся на всю святую Ирландию, — они быстро нашли общий язык. Брендан поведал о работе в Ватикане и упомянул о намерении вернуться домой. Магуайр вздохнул.

— А я не вернусь.

Он сказал, что назначен главой Ватиканской библиотеки и архивов. Перед тем как расстаться, Магуайр предложил Брендану стать его помощником:

— Мне нужен человек, чей итальянский я смогу понимать без труда.

Брендан попросил и получил день на размышления. После чего отправился к Катене.

О встрече он договорился еще до знакомства с Магуайром, намереваясь сообщить о возвращении в Ирландию. Однако теперь все значительно усложнилось. Если он примет предложение Магуайра, придется разорвать все связи с братством Пия IX, какими бы неофициальными и законспирированными они ни были.