Алексей Шерстобитов - Неприкаяный ангел Страница 14

Продукт конечной информации о переведенных финансах и адресат поступления архива, выглядел, как листок бумаги с обычным текстом, ничего не говорящим случайному человеку и стопка кредитных карт на предъявителя. Все это запаянное в тонком конверте из алюминиевой фольги, должно было быть доставлено по назначению в определенный банк с нарочным и упокоиться в ячейке, снятой на десять лет. Дальше бывало по-разному, что случалось вообще крайне редко.

Именно этот механизм и запустила Татьяна, и ничего бы страшного, но сообщения ушедшие из точки, привязанной территориально к дому «Солдата», адрес которого был зарегистрированы в архивах, куда сливалось все полезное из материалов уголовных дел. На всякий случай, доклад об этом лег на стол человеку в форме генерал-лейтенанта с синими просветами, куривавшего в свое время Барятинского. Это была та «ветка» второго «КРЕСТА», к которому «Седой» не имел никакого отношения.

Сегодня прошло то время, когда цели обоих структурных образований могли считаться одинаковыми, хотя и составляли в сложении одно целое.

Поскольку сообщение расшифровки не поддавалось, было принято решение «поставить» дом в разработку. В начальных задачах первостепенным было – обнаружить источник и субъекта его инициировавшего.

Такие же задачи, с другой стороны, стояли и перед человеком со странным взглядом, которого, когда-то знал Алексей. Его седая шевелюра в сопровождении, все тех же, что и в квартире убиенного гея, двух молодых людей, появилась уже через день в Вешках, всего на несколько часов опередив другую оперативную группу, посланную генералом.

Гости предприняли удачную попытку проникновения, но ничего не обнаружив, поскольку устройство уже не лучило, оставили комплекс спецтехники скрытого наблюдения и исчезли так же незаметно, как и появились…

После окончания следственных действий, вся стоящая информация по «Солдату» была зафиксирована в разных базах и поисковиках. Как только адрес дома, имя человека, имеющего к нему отношение, воспоминания о его делах, и конечно, что очень важно, его возможное отношение к «Белому КРЕСТУ», совместились, машина закрутилась. А как известно, подобные механизмы ни нравственности, ни морали не имеют, пользуются всем, что может стать материалом для строительства лестницы к намеченной цели.

С этой минуты над Татьяной и ее бабушкой повис меч, лезвие которого жаждало не столько крови, сколько жертвы. Насыщения здесь быть не могло, поскольку люди ни богатством, ни тем более властью насытиться не в состоянии…

Шеломо Пинхас

«Седой» стоял на смотровой площадке, с интересом наблюдая за полетом птиц. Он никогда прежде не испытывал такого единения с природой. Если и существовал на земле рай, то верно то, что здесь его уголок, бережно, кем-то сохраненный, и теперь представленный на его обозрение в государственном парке ЮАР, недалеко от Сан-Сити. Тут хотелось остаться навсегда!..

Я смотрел его глазами, наблюдая за его мыслями. Общая картина происходящего давно собралась в моем сознании, но не имея возможности рассматривать ситуацию с точки зрения человеческого опыта, кое что было непонятно. Да и сейчас я увлекся другим.

Как странно видит человек себя, рассматривая свой внутренний мир, через призму своих чувств и своего ощущения в пространстве. Почти ничего не обнаруживает он, кроме вещественного, ничего не желает, кроме материального, не задумывается, о чем будут его мысли сразу после упокоения, когда никому не нужное и неживое тело его, уже начавшее гнить, останется валяться, для него не важно где, подтверждая временность всего находящегося в этом мире.

Что для души и ее Ангела это бренное тело, когда впереди Суд и Истина?…

Виктор – так звали мужчину с густой серебряной шевелюрой, вторящему сейчас в унисон моим мыслям. Они заинтересовали его, тем более что отношение к жизни у этого воина были специфическими. Просыпаясь, он не собирался прожить больше этого дня, хотя и строил планы на будущие. В его распорядке не было ни одной свободной минуты, поскольку «Седой» сам заполнял каждую, как человек, уверенный, что этот день последний.

Так же он относился к комфорту и всем материальным благам. Его квартира была совершенно пуста, а все же имеющаяся у него мебель, кроме одного удобного ортопедического кресла, для полулежащего отдыха, могла убедить своей пустотой, что здесь обиталище робота.

Он смог подчинить свои потребности не столько рациональности, сколько минимизировал действительно необходимое организму, таким образом, чтобы времени и любых затрат на поддержание его в нужном состоянии, уходило не больше требуемого.

Перепробовав множество практик еще в молодости, Виктор остановился, уже в зрелом возрасте, на православии, но ни как на учении, а поверив в главное – Господь есть! Никому не понять, как именно он умудрялся совмещать со своей работой заповеди Божии, и что творилось в его душе, в моменты явного противоречия, но он всегда был самодостаточен, спокоен и уверен в правильности совершаемого.

Наблюдая за текущим мыслительным процессом, далеко не в одном направлении, я явно прослеживал три: Татьяна – дочь «Солдата»; явное предчувствие предстоящего противоборства со старыми знакомыми; прошлая его жизнь – тот промежуток ее, где было место женщине, которую он любил, но не в состоянии уберечь и защитить, потерял.

В последнем отрезке он всегда проводил параллели с «Солдатом» и вынужден был признать, что тот, будучи в сознании, в протяжении всей своей жизни, всегда пытался противостоять обстоятельствам, хотя и часто им проигрывал. Да, он любил жизнь! Но любя жизнь, он терял душу, а вновь находя ее краешек, цеплялся, обретал и вновь терял. Наконец, все же, выбрав ее!

Оборонить дочь бывшего соратника – обязанность, продиктованная понятиями чести и совести, хотя и здесь были противопоставления. На первом месте, конечно, интересы «Белого КРЕСТА», которые он поклялся защищать до последней живой клетки своего тела, и он не изменит своего мнения и направления своих стремлений, пока остается в движении хотя бы один нейрон его мозга.

Здесь его интересовал только Верхояйцев – Шеломо, попавший под перекрестное наблюдение, и если «Седого» волновал только один ответ на один вопрос, то смежники обязательно заберут его жизнь. Ответ и та коробочка, за тайной которой он гонялся со дня ареста «Солдата», он, рано или поздно получит, а судьба дальнейшая этого человека ему была не интересна.

Виктору было важно узнать: по халатности курьера доставлявшего пакет, или по халатности банковских служащих пакет попал не в ту ячейку, в сущности был нужен только ее номер…

Шеломо стоял невдалеке от поручня и был поглощен битвой стервятников, происходящей над глубокой пропастью, невдалеке от смотровой площадке. Он только здесь понял, что осознанная жизнь людей – ничто, по сравнению с бессознательностью живой природы!

Рядом ждала подуставшая проститутка – работа гида, ее, конечно, устраивала больше, чем привычная, но какая-то опасность, витавшая в воздухе вокруг ее клиента, интуитивно напрягала…

Мне то были видны, несколько бесов, носившихся от Петра Даниловича к двум крепышам и обратно, иногда делая круг к «Седому». Их становилось все больше, и вскоре они заполонили почти всю смотровую площадку, заменив даже вьющихся стервятников.

Ангел Верхояйцева мучительно страдал от постоянного выбора последнего в сторону зла и тщетно старался подвигнуть его, хотя бы к одной благой мысли, возможно, оказавшейся спасительной. Агрессия бесов становилось все больше, своим визжанием они старались заглушить молитвы Хранителя, пока вдруг все разом не набросились на одного из двух молодых людей, за которыми пристально наблюдал беловолосый человек, старательно прячась в группу туристов. Он был в окружении двух Ангелов Неба и двух ангелов преисподней, и явно имел чистые помыслы и намерения.

Я почувствовал, с его стороны, даже мысль о помощи беглецу, но Хранитель внушил мне, что судьба Шеломо уже в руках Господа.

Нет, «Седой» не был святым, скорее обычным грешником, как и все, но ощущая в себе христианское сердце, давно начал задумываться, а после транслированного выступления «Солдата» на процессе, не переставал думать о своих, неожиданно открывшихся ощущениях, Чьего-то присутствия.

Предполагая нервное перенапряжение или надлом психики, он пробовал методы само распознавания и самоанализа, но не один не работал. Виктор был стабилен и нормален до безобразия, и это напрягло вдвойне. Появившуюся в нем веру, он воспринимал, скорее, как вторичное приложение к экспериментальной части интеллекта, а быв, прежде законченным материалистом и приверженцем культа психологии, имея даже ученую степень, считал удобным существование, чего-то, что заполняет пробелы необъяснимого…