Цугцванг - Вета Горч Страница 14

и своенравной львицей, которая сама себе хозяйка и каждого мужчину может превратить в «каблука». В общем-то несмотря на это все, именно общественность начала активно меня с ней сводить еще на первом курсе. А ведь все началось с того, что в том году я подвез ее до дома, ибо тогда снимал квартиру в доме напротив. Это был дружеский жест, от которого она не отказалась, что собственно превратилось в некую традицию на ближайшие три месяца. Все бурно обсуждали за спинами нашу личную жизнь, что мне самому становилось неловко от подобных слухов, которые набирали немыслимые обороты. Ее подобные байки тоже вводили в краску, она отмахивалась и говорила, что это ей не интересно. Но, даже после моего переезда, ничего не изменилось, скорее наоборот, все стали говорить о некой ссоре, которая заставила нас на неопределенный срок расстаться, и все из-за того, что кто-то в нашей паре кому-то изменяет. Да-да. И окружающие всеми правдами и неправдами пытались выяснить, кто все-таки виновник. Вот в чем большой минус учиться практически в чистом женском коллективе. Сплетни о знаменитостях когда-то заканчиваются и тогда на помощь приходят те, кто сидят в отдаленности, молчат и ни с кем не делятся сокровенным. Собственно, как-то Егор сказал, что если я был более-менее коммуникабельным, то всех подобных нюансом можно было бы избежать. Ведь все уверены на сто двадцать процентов, что если я молчу, значит определенно что-то скрываю. Ну да. Только они уж точно не догадываются что именно. Да даже если и так, где вероятность, что любая из тех куриц-болтушек, что вечно перемывает кости всем, кто только успевает попасться ей на глаза, не скрывает чего-то мерзкого и поганенького. Уверен, ее даже в ад не пустят.

– Что-то ты не важно выглядишь, – подметила Маша. – Только не говори, что у тебя снова депрессия.

Я ссылался на депрессию во время нервозного состояния, в котором пребывал обычно после выполнения работы.

– Нет, тебе кажется. Все в порядке.

– Не скажи. В твоих глазах читается борьба с прострацией.

– Скорее борьба с реальностью.

Она вскинула брови. В ее движениях было столько кошачьей грации, что становилось понятно отчего ее могут недолюбливать все особы женского пола. Кому-то от природы досталось все, а кому-то – ничего.

В буфет зашла Тася. Я обернулся в ту сторону скорее, чем импульс дошел до головного мозга, чтобы дать сигнал для моего сознания.

Вот она – моя борьба с реальностью.

– Ой, Тась, милая юбка, мне нравится, – улыбнулась Маша.

Одногруппницы обычно ценили и дико радовались комплиментам Маши, хотя старались этого не показывать. Они были редкие, но меткие. Да и обычно она оценивала идеальный тон помады, новый парфюм или рубашку, которую и она была бы не против иметь у себя в гардеробе. А ведь Машу далеко не все вещи могли заинтересовать. Все вокруг считали ее той модницей, которая тратит непомерную сумму денег на шмотки, но с другой стороны приходили в щенячий восторг от ее комплимента.

Так уж заведено, что людей хлебом не корми, а дай заглянуть в чужой кошелек, чтобы они своими недальновидными извилинами попытались рассчитать и накидать уйму версий: на что ты тратишь, как живешь, что ешь по утрам, на чем спишь, чем моешься, в чем выносишь мусор, куда ходишь и сколько можешь им одолжить.

Маша – второй после меня человек, который может себе позволить чуть больше, чем все остальные. И это заслуга ее родителей, чего она, кстати, не скрывает. Они оплачивают ее обучение, они купили ей квартиру, они обеспечивают свою единственную и любимую дочь. Может быть именно по этому материальному признаку и попытались нас когда-то свести. Впрочем, насколько я знаю, и сейчас ходят слухи, что мы вместе, просто не афишируем отношения. И ведь сложно достучаться до человека и попытаться вдолбить ему в голову, что в искренней симпатии никакую роль не играет счет в банке. И я знаю – хотя что тут знать, все и так видно, – что сама Маша никак не выставляет себя в свете той куклой, которую интересуют лишь бриллианты в три карата, тонированный «Мерседес–Бенц» или новые вещи от «Гуччи», «Версаче» или «Джорджо Армани».

Нет, людям просто удобно скидывать на других свои проблемы и говорить: «Мной никто не интересуется, потому что у меня нет очков от “Гуччи”». Сущий бред. Хотя я (буду так считать) стойко выдержал период, когда все бросали жадные взгляды на мои новые часы «Ролекс». Люди выпячивают наружу свои недостатки, мол, смотрите, какой я несчастный, пожалейте меня, будьте снисходительнее ко мне. Или же наоборот, они выдвигают вперед то, что им совершенно чуждо, и смешно смотрятся, говоря, что без ума от искусства, но элементарно не могут отличить картины Ван Гога от картин Дерена, хотя это даже разные направления – экспрессионизм и фовизм. Да не стоит ходить так далеко; прошлым летом одна знакомая передо мной рассыпалась в признании в любви к футболу, мол, это ее самый любимый вид спорта, она в нем души не чает и не пропускает ни единого матча, даже товарищеского. Мы, я, Егор, Маша и эта самая знакомая, пошли тогда в гости к Маше смотреть финал чемпионата мира. Играли сборные Германии и Аргентины. Мы собрались вместе, компанией как-то интереснее болеть, тем более Егор очень забавно комментирует происходящее на поле. Собственно, признание знакомой девушки в том, как она восхищается данным видом спорта, посыпалось буквально сразу, когда она спросила, какова роль голкипера. Дальше пошли вопросы из серии: «Ой, а по какому принципу назначают дополнительное время?» и «Ой, а почему судья прервал передачу?» Я уже не делаю акцент на том, что она не знала ни одной фамилии игроков и лишь с третьей или с какой там попытки выговорила фамилию тренера.

Лучше быть самим собой. Я твердил бы это на каждом углу города, однако я не тот, с кого стоит брать пример. Да и будет весьма неправильно с моей стороны превратиться в одночасье в человека «открытую книгу». Ведь никто и не догадывается… Я уверен, никто и не думает, что их одногруппник, тихий и молчаливый парень, сидящий на галерке, есть профессиональный киллер, который полтора месяца назад убил еще одного человека.

28 марта, суббота

«…теперь я только хочу быть любимым, и то очень немногими; даже мне кажется, одной постоянной привязанности мне было бы довольно…»

Михаил Юрьевич Лермонтов, 1838—1839

31 марта, вторник

Три дня назад посетил день рождения Маши.

На самом деле, еще в то время, когда она приглашала меня, я пытался отказаться. Не люблю все эти мероприятия, где собирается большое количество людей в небольшой квартире. Думал, что