Цугцванг - Вета Горч Страница 13

19 марта, четверг

Что меня может вогнать в фрустрацию? Я думал, ничего. Ибо жизнь меня подковала и закалила. Но ошибаться свойственно даже мне.

Я готовил ужин, по телевизору фоном шли новости, которые я периодически слушал, когда говорили что-то более-менее важное. Главное, чтобы не говорили обо мне.

После очередного блока новостей пустили информацию о трехлетнем ребенке, которому срочно требуется операция – врожденный порок сердца. Родители не имеют возможности найти такую огромную сумму денег, поэтому просят помочь всех, кому небезразлична судьба ребенка. Всех, кто может помочь материально бедным родителям осуществить дорогостоящую операцию и дать ребенку право на светлое и здоровое будущее.

Я думал о том, какого быть родителем этого ребенка. Какого переживать это каждый день, видеть и знать о проблеме, угрожающей твоему малышу и не иметь возможности помочь. Какого жить, просыпаться и засыпать, стараясь не думать о том, что именно я, родитель, виноват в том, что на свет появился мой малыш, который по моей вине стал таким. Что именно из-за меня, из-за моего здоровья, из-за моих ошибок и грехов он не имеет права на счастливое и беззаботное детство, а уже с младенчества знаком с уколами, капельницами, антибиотиками, операциями, врачами и всем тем, с чем даже не каждый взрослый имел дело. Какое должно быть душевное спокойствие, какая должна быть сила духа, надежда и решительность идти до конца, а не опускать руки, когда у тебя больной ребенок? Которого породил ты. Все из-за тебя. Какого быть родителем?

Я бы не смог. Не знаю. Но скорее всего, не смог. Это тяжелая ноша, под которой бы я сломился. Именно в такие моменты видно, какой человек действительно сильный, а какой – слабый. Кто из толпы сможет пережить все на своем пути и выйти победителем, а какой сдастся на первой же минуте. Я из слабых. Иметь за плечами множество смертных грехов гораздо легче, чем нести на себе хрупкую детскую жизнь, которая зависит от твоей выносливости и не потерпит остановок и перекуров. Ты взял на себя эту ответственность, ты ее и несешь. До победного.

21 марта, суббота

Уже неделю я работаю над новым заказом – Михаил Трельбицкий. Его режим настолько однообразен, что даже мне, ходя за ним следом, стало скучно. Каждое утро он просыпается в шесть часов – включает свет в комнате, – далее через пятнадцать-двадцать минут его силуэт я замечаю в окне на кухне; видимо за это время он успевает умыться, принять душ. В семь тридцать выходит из дома и направляется в сторону метро. И я не люблю людей, которые ездят в метро. Не всех людей, конечно, а только тех, кто является «целью», кого заказали. Это самое отвратительное времяпровождение – езда на метро.

Трельбицкий проезжает три остановки, выходит и пересаживается на двадцать восьмой автобус, который следует в сторону университета. На конечной Трельбицкий выходит и полтора километра идет пешком через парк в сторону главного корпуса. Там он встречается с каким-то парнем, видимо, его другом, и вместе заходят в университет.

Благодаря официальному сайту я узнал расписание занятий. И за всю неделю Трельбицкий ни разу не прогулял ничего. По крайней мере, он не выходил из здания, а это именно то, что мне и было нужно. Сразу после окончания пар Трельбицкий выходит со своим другом через главные двери и идет в кофейню через дорогу. Там они обычно сидят час‐полтора, заказывают чаще всего два капучино, только лишь один раз – в среду – друг Трельбицкого заказал горячий шоколад. После кофейни Трельбицкий идет на остановку и тем же маршрутом возвращается домой. Засыпает обычно ближе к полуночи, но бывало, что после двенадцати его окна отсвечивали слабым голубым светом – экраном монитора.

Сегодня Трельбицкий закончил учебу без пятнадцати три, встретился со своим другом, и вместе, миновав кофейню, направились в сторону общежитий, там они задержались на сорок минут, вышли переодетые в спортивные костюмы. Пошли в сторону леса, что располагался в десяти минутах от общежитий. Два часа они занимались бегом. После чего оба вернулись, переоделись, и через час Трельбицкий уже спешил на остановку на последний автобус.

Мне позвонила Вероника и сообщила, что завтра ее пасынок собирается поехать со своими знакомыми на каток в торговый центр. Тем самым она мне облегчила работу, не пришлось ночевать у них под окнами и не ждать того момента, когда Трельбицкий в свой выходной выйдет из дома. А ведь он может и не выйти. И тогда это будет один день в моей жизни, который я потратил в общем-то в пустую.

Я катался так целую неделю за ним и изрядно вымотался, ибо с каждым днем понимал, насколько однообразны его действия, что он не может и представить насколько легко его вычислить и убрать с игрового поля. Это мне отчасти помогло в распределении собственных сил. Я решил, перенести выполнение заказа на следующий месяц. И сделать это в первую субботу апреля, в парке, пока он утром идет на учебу, или в лесу, пока он бегает.

24 марта, вторник

После весьма неудачной ночи, трех пар я выдохся и уже хотел было ехать домой, но совесть сказала: «Нет! Ты должен отсидеть еще одну, последнюю, пару и тогда только будешь свободным!» И после этого я уж точно поеду в спортзал тягать железо, мне необходима разрядка. Что ж, мне действительно нужно выложиться на этой неделе по максимуму, ибо следующую снова посвящу работе и пока не знаю, смогу ли найти время для учебы. Поэтому я собрал в кулак все свои силы и пошел в университетский буфет попить чай и чего-нибудь перекусить. Из съестного там я ничего не нашел, поэтому просто взял чай и шоколадный батончик.

Пока размышлял о дальнейших планах на жизнь, ко мне незаметно подсела Маша:

– Здравствуй, дорогой.

Она ко мне всегда относилась весьма любезно, как и ко всем, однако с первого взгляда не скажешь, что она может быть такой добродушной.

Маша красива, не спорю, она обладательница тех идеальных черт, за которые борются многие девушки, ложась под нож пластического хирурга, но так и не достигают желаемого результат. Она была идеалом красоты не только для мужчин, но и для женщин. Хотя, говорят, что вкусы гендеров обычно весьма разнятся. И, скорее всего, из‐за внешности все могли считать ее стервозной дамой, скандальной леди