Андрей Троицкий - Американский брат Страница 16

Богатырев усмехнулся:

– Эх, Юрий… Эти бумажки, подписанные Ломовым, – всего лишь увлекательное чтение. В суд с ними не пойдешь. Если мы задержим Биркуса, он даже разговаривать с нами не станет, просто вызовет адвоката. А тот скажет, что записи показаний Ломова сфабрикованы здесь, на Петровке, в доме 38. И рассмеется нам в лицо. А мы будем вынуждены отпустить Биркуса, еще и извиниться перед ним. По закону мы не имеем права без санкции суда запирать человека, на которого у нас нет ничего, кроме оперативной информации.

– Подержать его на допросе. Пару суток, без перерыва… Глядишь, много чего вспомнит.

– Этот парень не из того теста сделан. С полицейскими он сотрудничать не станет. Ни при каких условиях. На допросе в следственном кабинете ты искалечишь Биркуса. Может быть, насмерть его забьешь. Я же твою натуру знаю, ты взрываешься как порох, а потом за голову хватаешься. И что дальше? Будет суд, над тобой, не над Биркусом. Но для начала тебя выгонят с работы, лишат наград, снимут погоны. Даже при смягчающих обстоятельствах ты получишь десять лет, не меньше. И проведешь лучшие годы жизни в Мордовии, на зоне, где гниют бывшие менты. Так-то… Надо честно признать: на сегодняшний день позиции у нас слабые. И ты сам это понимаешь. Ну, какие предложения?

– Мне надо подобраться поближе к Биркусу. Установить наблюдение за ним, поставить его телефоны на прослушку.

– Напиши бумагу, отправляйся с ней в суд. Думаю, судья даст санкцию на прослушку телефонов. А вот насчет наблюдения… Тратить время оперативников на то, чтобы кататься за Биркусом по Москве, – в этом нет смысла. Только все испортим. Он тертый калач, быстро поймет, что началась слежка, и станет осторожнее, – такой будет результат. Еще есть предложения?

– Будут, – пообещал Девяткин. – Мне нужно время, чтобы обдумать, ну, разные запасные ходы. Которые у меня на уме…

– Ты прямо-таки гроссмейстер, мастер по шахматам. Ходы… Я вот что вспомнил. У одного оперативника из управления по борьбе с экономическими преступлениями есть в этом банке информатор. Я не знаю, кто этот малый, не знаю его имени, только псевдоним – Сенатор. Но в банке он не последний человек. Сам понимаешь: все, что связано с внештатными осведомителями, – тайна за семью печатями. Даже для меня. И вообще – информаторы это наша святая святых. Если вдруг в один прекрасный день исчезнут все стукачи, мы останемся без работы. А преступность вырастет на тысячу процентов. Я не могу приказать начальнику УБЭП: дайте нам вашего человека. Но я могу попросить, убедительно, вежливо. Ну, чтобы тебе устроили встречу с этим информатором.

– А как этого парня удалось завербовать? Наверняка в мизерном вознаграждении, которое платит полиция, он не нуждается.

– Этот тип – воришка, клептоман. Два раза, в ресторане и театре, попался на кражах. Воровал недорогие вещи, что под руку попадется. Для него главное – не цена украденного, а сам процесс. Кражи его возбуждают, дают дозу адреналина. Медики думают, что клептоманов надо лечить, а не сажать в тюрьмы. Первые два эпизода удалось замять: он заплатил большие деньги, чтобы не было огласки. Когда попался в третий раз, – в раздевалке бассейна украл дешевенькие часики из чужого шкафчика, – мы ему сделали предложение. Или он сотрудничает с полицией или идет под суд и теряет все. Положение в обществе, свободу, возможно, семью. Этот парень подумал и выбрал правильный вариант. Кстати, про себя он говорит, что ворует с тех пор, как себя помнит.

– Спасибо за помощь, – сказал Девяткин. – На службе в банке этот парень наверняка имеет доступ к большим деньгам. Почему он не пользуется своим положением, а пробавляется мелочью?

– Я же говорю: для него не так важны деньги, как сам процесс…

Встречи с банковским служащим, грешившим мелким воровством, состоялась через пару дней в небольшом ресторане в центре Москвы. Сенатор, он же Павел Кушнер, – так звали осведомителя, – сам выбрал это место, и столик в дальнем конце зала. Ради такого дела Девяткин надел приличный спортивный пиджак в мелкую клеточку, даже купил новую рубашку, пришел пораньше на десять минут, но Кушнер уже сидел за столом и что-то жевал. Это был человек с приятным, открытым лицом, доброй какой-то виноватой улыбкой. Для приличия они поговорили на общие темы, затем Кушнер достал из кармана листок, сложенный вчетверо.

– Тут все, о чем меня просили. Телефонные номера, которыми пользуются Биркус и Львов. И список людей, входящий в их ближний круг.

Девяткин прочитал список. Людей, которым Биркус и Львов доверяли, в банке не так много, – всего шесть сотрудников.

– Ваше имя тоже в списке. Это ошибка?

– Никакой ошибки, – сказал Кушнер. – Мне Львов и Биркус доверяют. Я ведь работаю с ними десять лет. И ни разу не подвел. Мне поручают весьма серьезные, ответственные вещи.

– А что это за человек со странным именем: Отто Сепп?

– Это доверенное лицо Львова, заместитель начальника международного департамента нашего банка. Он отвечает за все зарубежные связи. Организует проводки денег за границу. И помещает их на секретные счета в офшорах, где-нибудь на Каймановых островах, или в Европе. Это уже по желанию наших клиентов. Ну, например, украл человек в России, скажем, миллионов сто. Куда ему деваться с этими деньгами? Под матрасом они не уместятся. Остается одно – пристроить деньги в банк. Но возникнут разные вопросы, например, о происхождении капитала. Кроме того: где найти банк, кому можно доверять в наше воровское время, когда жулик сидит на жулике? Львов берет высокие комиссионные, но гарантирует сохранность средств. А техническими вопросами занимается этот Отто Сепп. Злые языки говорят, что он американец.

– А почему тогда имя эстонское?

Кушнер говорил, почти не закрывая рта, но умудрился съесть гораздо больше Девяткина, который почти все время молчал. Стейк банкир запивал красным вином, при этом наполнял бокал так часто и пил так быстро, что за горячим уговорил бутылку.

– Ну, как вы знаете, с Америкой отношения сложные. А Львов очень чуток к политике, он всегда знает в какую сторону дует ветер. И против ветра не плюет. Поэтому в банке иностранцев почти нет, контракт составлен на имя Сеппа. Эстонца по национальности, но гражданина России. А за этим именем прячется американец, кстати, прекрасный специалист своего дела. С большими связями за границей. Говорят, Львов платит Сеппу большие деньги, но он их отрабатывает, до последнего цента. Я боюсь ошибиться, но настоящее имя американца – Томас. Запишите себе.

– Я так запомню, – ответил Девяткин. – А другое эстонское имя – некий Юлиус Ортисон.

– Там написано, мелко, карандашом, что это заместитель Биркуса. Тут та же самая история: говорят, что Ортисон – американец, родной брат Отто Сеппа, про которого мы только что говорили, – из международного департамента. Сначала в Москве обосновался старший брат. Потом он перетащил сюда младшего, по слухам, его имя – Джон. Ну, он живет в Москве по своему иностранному паспорту, а у нас оформлен под другим именем. Очевидно, в Америке он прошел военную службу и работал где-то в охранных структурах. Ну, и здесь занимается тем же: охраняет чужие деньги. Неплохой парень. Возможно, в этом банке – это единственный честный человек. Если не считать меня.

– Как можно подобраться к Биркусу поближе, познакомиться с ним? Или на худой конец к этому эстонцу Юлиусу Ортисону?

– Только не через меня, – помотал головой Сенатор. – Я боюсь Биркуса и его людей. До ужаса, до обморока. По просьбе ваших коллег из УБЭП я пытался записать разговоры, которые последнее время идут в секретной комнате Б. Ну, это такое место для секретных частных разговоров. Чтобы не засветиться, я пользовался аппаратурой, которая там установлена. Открыл дверь своим ключом, нажал кнопочку и ушел. Хотел вернуться, чтобы скачать записи, но возможности такой не было. Там все время торчал кто-то. И тут Юлиус Ортисон вернулся в Москву и обнаружил, что записывающая аппаратура включена. Мне повезло, что это был он, а не Биркус. Тот бы меня поймал и… Даже подумать страшно. Короче, я и так рискую головой, а вы просите невозможного.

– Ладно, постараюсь как-нибудь сам…

– Кстати, вы не слышали последнюю новость? В нашей лавочке началась проверка, которую проводит Центральный банк. Помяните мое слово – обнаружится гигантская дыра в отчетности. Денег своровали так много, что скрыть это нельзя. Никакими способами.

– Я занимаюсь убийствами, а на закуску – бандитизмом, – ответил Девяткин. – А тут что? Один денежный мешок украл деньги у другого. От этих историй меня в сон клонит.

– Еще до окончания проверки Биркус и Львов смоются из России. Потом вспомните мои слова, – скоро их здесь не будет. А мне придется искать новую работу.

– Думаю, работу вам найдут друзья из УБЭП.

Кушнер заказал десерт, проглотил его и заказал вторую порцию. Девяткин под столом передал ему конверт с разовым вознаграждением за информацию. Плюс еще некоторая сумма, чтобы в следующий раз этот парень не отказывался от встречи. Кушнер рассеяно поблагодарил, еще раз напомнил, что он многодетный отец, и каждая копейка на учете, спрятал конверт и засобирался домой.