Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания Страница 18

Она долго смотрела на меня, потом согласно кивнула:

– Хорошо. Я все поняла. И я подожду, пока ты закончишь свои «важные дела». Не представляю, какие важные дела могут быть у тебя, но раз ты так говоришь, значит, они действительно важные. Я буду ждать, и ты не должен за меня волноваться.

– Спасибо. Ты всегда понимала меня лучше других. Вот возьми, – и я протянул ей бумагу с цифрами.

– Что это?

– Номер и код ячейки из камеры хранения на Курском вокзале. Если со мной что-то случится и я завтра не перезвоню тебе, то послезавтра можешь забрать оттуда все, что там найдешь. Это для тебя.

– Что там лежит?

– Когда откроешь, все поймешь. Повторяю, что это твое. Только когда поедешь туда, посмотри, чтобы за тобой не следили. Это очень важно.

– Сегодня ты какой-то не такой. Все время говоришь загадками.

– Просто нет возможности все рассказать. Но этот лист бумаги спрячь в надежном месте.

– Честно говоря, я представляла себе нашу встречу в Москве совсем иначе, – наконец улыбнулась Женя.

– У нас будет самая лучшая встреча в этом городе, – пообещал я, – только немного потерпи. Все будет хорошо.

Я попрощался с ней, вышел на улицу и поймал машину. Если я не попаду в какую-нибудь ужасную автомобильную пробку, то успею доехать до «Цветного бульвара», где меня ждет Арвид.

Уже сидя в автомобиле, я услышал очередной телефонный звонок. Сколько можно? Они просто хотят свести меня с ума! Я достал телефон, готовый послать любого, кто мне звонит, и увидел на дисплее номер телефона Жени. Этот номер я знал наизусть, поэтому быстро ей ответил:

– Слушаю тебя.

– Я хотела пожелать тебе счастливого пути. И будь осторожен, если у тебя какое-то опасное дело.

– С чего ты взяла?

– Не знаю. Возможно, мне показалось. Все равно будь осторожен.

– Спасибо. Обязательно.

Говорят, что женщина может чувствовать опасность. И вообще у женщин интуиция развита лучше, чем у мужчин. Она правильно почувствовала, что мне угрожает опасность. И даже не опасность. Если кто-то из тех, с кем я разговаривал за эти последние два дня, решит, что я был слишком разговорчив или слишком неосторожен, наверняка завтрашнего рассвета я не увижу. В таких делах никто не станет меня жалеть.

В этот раз я сумел доехать до нужного места меньше чем за час. Еще успел выпить кофе, съесть какую-то булочку в небольшом кафе рядом со станцией метро и ответить на два звонка. Сначала позвонил Арвид, который сухо поинтересовался, почему я не отвечаю на телефонные звонки.

– Я был занят.

– Чем? – спросил он.

– В туалете был, – разозлился я, – подробности нужны?

– В следующий раз вовремя отвечай, – посоветовал он, – и учти, что они могут за нами следить, поэтому будь осторожен. И еще. Они могут в последний момент заменить Лихоносова на какого-нибудь трюкача. Подставят нам вместо настоящего певца каскадера, готового сделать все, что угодно.

– Может, мне вообще отказаться?

– Шутить будешь потом, – разозлился Арвид. – В общем, я тебя предупредил. Меня в машине, которая тебя заберет, не будет. Я со стороны прослежу. Они могут устроить любую провокацию, и нам нужно быть готовыми.

Он отключился. И почти сразу позвонил Хейфиц. Было полное ощущение, что они просто сговорились. В отличие от Палехова, от имени которого звонил Арвид, Леонид Иосифович звонил сам. Очевидно, он решил, что так будет более правильно.

– Что с вами случилось, Салимов? – поинтересовался Хейфиц. – Вы не отвечаете на мои телефонные звонки.

– Не успел. Был в туалете, – с удовольствием сообщил я эти интимные подробности.

– Даже в туалете телефон должен быть рядом с вами, – возразил Хейфиц. – Никаких новых инструкций вы не получали?

– Нет. Они ждут меня в условном месте, чтобы забрать и отвезти на Николину Гору.

– Вы будете один?

– Видимо, да.

– Только поосторожнее. В последний момент они могут передумать и подставить вас, решив, что кровь должна быть настоящей. Ваша кровь, Салимов.

– Это уже зависит от меня. От того, как поведет себя Лихоносов за рулем.

– Он поведет себя нормально. Я уже его предупредил. Будем ехать очень медленно и очень спокойно, чтобы у вас не было ни одного шанса погибнуть. Ни одного, Салимов, вы меня понимаете?

– Конечно. Если вы его предупредили, значит, он не испугается. Но он должен испугаться, иначе все поймут, что это инсценировка.

– Пусть поймут. Все было так и задумано. Они решили устроить ложную аварию, но мы узнали об этом. И они знают, что нам об этом известно. Поэтому нам нужно использовать этот момент.

– Скажите конкретно, что именно мне следует делать?

– Все, что они вам посоветовали. Мы будем вести съемку. С двух сторон. Поэтому не пугайтесь и не беспокойтесь.

– Постараюсь.

– Мы свяжемся с вами в больнице, – пообещал Хейфиц, прежде чем положить трубку.

Час от часу не легче! С одной стороны, в городе появилась Женя. С другой – мне одновременно звонят оба конкурента и предупреждают о возможной провокации и того, и другого. А я должен через несколько часов изображать из себя трюкача-каскадера. Но если вспомнить, что я уже заработал неплохие деньги, то готов пять раз прыгать на машину Лихоносова, лишь бы заработать еще немного.

Я вышел на улицу и сразу увидел машину, которая меня ждала. И даже смог узнать еще несколько автомобилей, припаркованных в разных местах, из которых следили за всеми моими передвижениями. Может, я действительно не рассчитал свои силы и ввязался в опасную игру, из которой выход невозможен?

Подойдя к машине, я кивнул головой водителю, пожилому человеку лет шестидесяти. Очевидно, ему показывали мою фотографию, поэтому он обернулся, посмотрел на меня и вырулил машину в общий поток. За нами поспешили сразу несколько машин, которые должны проследить, куда и с кем я могу уехать. На сиденье моей машины лежала плазма с пакетом крови. Моей крови. Вернее, крови с моим резус-фактором и моей группой.

Мы стояли в пробке, и водитель неслышно чертыхнулся. Я ощупал карманы, где лежали две тысячи долларов, которые я забыл передать Жене. Как глупо все получилось, нужно было вспомнить и про эти деньги. Но теперь уже поздно, а с другой стороны, даже хорошо, пусть считают, что все мои деньги были при мне, а остальные же я просто просадил. Или раздал за долги. Или передал своим близким. Во всяком случае, так действительно лучше.

Эта пробка никогда не рассосется. Водитель постоянно поглядывал на часы и тихо ругался. Очевидно, его тоже предупредили о том, что я должен быть у дачи Лихоносова ровно в половине седьмого, как раз тогда, когда певец будет возвращаться к себе домой.

Не выдержав, водитель достал телефон и набрал номер. Я был почти уверен, что он звонит Арвиду, который следовал за нами где-то неподалеку.

– Мы можем опоздать, – сообщил он в трубку, – у нас такие ужасные пробки.

– Не говори глупостей, – посоветовал Арвид, – вы обязаны успеть. Опозданий быть не может.

– Но мы стоим в пробке, – взорвался водитель, – здесь невозможно никуда двинуться.

– Это твоя проблема, – отрезал Арвид, – ты опытный водитель и обязан понимать, что опаздывать нельзя, иначе можешь считать себя уволенным. И не только с работы, но и из этой жизни.

– Ты меня не пугай, – хрипло ответил водитель, – я постараюсь доехать. А если не доеду, значит, не судьба. – Он раздраженно положил телефон рядом с собой на переднее сиденье. Я сидел на заднем и смотрел на часы. Неужели из-за нерасторопности этого сурового придурка мы можем опоздать на самое важное мероприятие в моей жизни? Но мы не опоздали. Ровно за двадцать пять минут до назначенного времени меня высадили недалеко от дачи Лихоносова.

Я медленно прогуливался вдоль забора, уверенный, что сейчас за мной одновременно следят сразу несколько пар внимательных глаз. Осторожно ощупал под своим пиджаком пакет с живой кровью. Как только появится машина Лихоносова, я сразу брошусь на нее, а все остальное – уже дело техники.

Я ходил и думал, как все же это произойдет. Если Хейфиц решит заменить Лихоносова на трюкача, тот просто и естественно переедет меня пополам. Или, что еще хуже, элементарно задавит. А если новый план придумал Палехов, то меня могут толкнуть с другой стороны или вообще пристрелить в тот момент, когда я брошусь под машину. Например, выстрелить мне в ногу, чтобы я упал под машину, погиб под колесами, и таким образом убрать единственного свидетеля всего происшедшего.

Лучше не думать об этих «альтернативных вариантах». Моя задача – выжить в схватке двух мастодонтов шоу-бизнеса. Я ведь заранее наводил справки. Они так сильно ненавидят друг друга, что готовы подставить не только меня, но и самого Лихоносова и еще десяток-другой своих воспитанников, чтобы насолить своему конкуренту. Понятно, что Глеб Мартынович хочет вернуть себе Лихоносова. И не просто вернуть, а привязать его навсегда к себе. И точно так же понятно, что Хейфиц сделает все, чтобы не отдавать Лихоносова и, в свою очередь, досадить Палехову.