Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания Страница 19

Если бы Женя сегодня так неожиданно не появилась в Москве, все было бы почти идеально. Я был уверен, что она приедет в конце месяца. Но она взяла и приехала. Вполне вероятно, что соскучилась. Она давно обещала приехать в Москву. Но учитывая положение, в которое я опять попал, и учитывая мое нынешнее жилье, я, как мог, оттягивал этот визит. Но она все время настаивала. И приехала в самый неподходящий момент, прибавив мне еще одну проблему к моим собственным. Честно говоря, я еще не подозревал, какие именно проблемы будут у меня с ее приездом. Если бы знал, то в тот же день купил ей билет на самолет и срочно отправил бы ее домой в Белоруссию. Туда, где еще продолжает работать республиканский Комитет государственной безопасности, где по советской методике работает местная милиция, а ее агентура обеспечивает высокую раскрываемость преступлений, в страну, в которой самое громкое дело о взрыве в минском метро было раскрыто за одни сутки. Самое печальное, что им до сих пор не верят и сомневаются в подобной оперативности раскрытия преступлений. На самом деле все объясняется просто. В Минске и по всей Белоруссии не стали проводить глупых экспериментов по реорганизации правоохранительных органов, ничего не стали переименовывать, разделять, сокращать, уничтожать. И тем более не тронули сотни и тысячи профессионалов, которые продолжали работать на своих местах. Там просто сохранили свои силовые структуры, и они продолжали эффективно работать, как и в бывшем Советском Союзе. Вот в этом, собственно, и весь секрет успешной работы белорусских правоохранительных служб.

Но тогда я еще не думал о последствиях визита Жени, хотя где-то подсознательно понимал, что он не принесет мне ничего хорошего. Водитель, который меня привез, не уехал обратно в Москву. Он остался стоять на повороте, чтобы подать мне сигнал о приближении машины Лихоносова. Я внимательно следил за его автомобилем, прогуливаясь вдоль дачи, и наконец увидев сигнал, который он мне подал, стремительно повернулся и поспешил к повороту. Сейчас здесь должна появиться машина Лихоносова.

Послышался звук моторов. Машина явно шла медленнее обычного. Все-таки Лихоносова напугали. Он явно не хотел быть не только убийцей, но и вообще виновником автомобильного происшествия. Но поздно. Его машина уже показалась из-за поворота. Кажется, он слишком нервничал, ехал буквально на самой маленькой скорости. И в этот момент я бросился на его автомобиль. Как бы человек ни был готов, к подобному подготовиться невозможно: внезапно под машиной оказывается пешеход и резко машет рукой. На самом деле я упал на асфальт и достал пакет с кровью, взмахнув рукой. Кровь брызнула прямо на машину, на ветровое стекло, на меня и на мою одежду. Нужно было дать время ему опомниться, но я уже лежал немного в стороне на асфальте, чтобы этот молодой придурок меня не задавил, и кричал якобы от сумасшедшей боли.

Лихоносов остановил машину и, выйдя из салона, подошел ко мне. Я кричал так, что слышно было даже на соседних дачах. К нам уже бежали люди с разных сторон. Лихоносов оглянулся по сторонам и внезапно резко и больно стукнул меня по почкам.

– Проклятый симулянт, – крикнул он сквозь зубы, – нужно было по-настоящему на тебя наехать.

Глава 11

Через три недели мы снова оказались в Минске. Не стану утомлять вас рассказом о том, как я уговорил Расима и еще двоих наших товарищей сделать крюк, чтобы заехать в столицу Белоруссии. Игнат уже выписался из больницы и благополучно приехал на поезде в Москву, где его встречали жена, дочь, внучка и даже зять. А мы, сделав небольшой крюк, оказались в Минске. И вечером я отправился в больницу, намереваясь увидеть Евгению. Из Германии я вез красивую парфюмерную коробочку с новым ароматом, только что вышедшим во Франции, и мне очень хотелось подарить ее Жене и поговорить с ней.

Но в больнице ее не оказалось. Очевидно, она дежурила в другую смену. Мне пришлось проявить чудеса изобретательности, чтобы уточнить ее домашний адрес. В девятом часу вечера я отправился к ней, купив букет цветов. Самое поразительное, что я даже не знал, как именно буду себя вести и что полагается говорить в подобных случаях. А ведь мне шел уже сорок первый год. Евгении исполнилось тридцать три, и она была уже два года как разведена.

По указанному адресу ее тоже не оказалось. Я поднялся на третий этаж и долго звонил, прислушиваясь к звукам за дверью, но там никто не отзывался. Наконец открылась соседняя дверь, и на лестничную площадку вышла пожилая женщина. Увидев меня с букетом цветов, она улыбнулась:

– А Жени нет дома, наверное, поехала к матери. Она часто ездит к ней и там остается. В те дни, когда у нее нет дежурства в больнице.

– Где живет ее мама? – вежливо поинтересовался я.

– На другом конце города, – любезно сообщила соседка, – если хотите, я дам вам адрес. Только вы поезжайте туда утром, сейчас уже поздно. Пока доедете, будет десять вечера.

– Да, конечно, – ответил я и посмотрел на часы. Не могу же я сказать этой соседке, что мы заехали сюда только на одну ночь и завтра рано утром нам надо возвращаться в Москву. Впрочем, кому это интересно? Я даже подумал, что нужно отдать цветы соседке, но она куда-то спешила, и я передумал. Достав чистый носовой платок, просто привязал цветы к дверной ручке квартиры Евгении и пошел вниз. Нужно было, конечно, узнать ее мобильный телефон или в больнице, или у соседки, но я был уверен, что такой вопрос выглядел бы неприлично. Приходит какой-то тип кавказской наружности и спрашивает мобильный телефон их врача. Не уверен, что мне бы его дали. Не говоря уже о том, какие пересуды это вызвало бы в больнице. Одно дело – узнать адрес дома, хотя и это было очень проблематично, а совсем другое – личный мобильный телефон.

Тем более этого не следовало делать в разговоре с соседкой. Пришел неизвестный с букетом цветов, который даже не знает номера телефона женщины, у дверей которой появился так поздно вечером. Нет, мне совсем не хотелось подставлять Евгению Андреевну, поэтому я пошел к выходу, думая о том, когда в следующий раз мы снова окажемся в Минске. У Маира начались проблемы со сбытом машин, и мы вообще не знали, когда состоится следующая поездка за очередной партией автомобилей.

Я вышел из дома, направляясь к автобусной остановке, когда увидел шедшую мне навстречу знакомую фигуру. Она была в серой куртке, темно-серой юбке и в серых сапожках. В таком наряде Женя выглядела даже моложе, чем в белом халате. Увидев меня, она замерла, остановилась, словно не веря своим глазам. Я тоже остановился, с замиранием сердца глядя на нее.

– Добрый вечер, Евгения Андреевна, – наконец опомнившись, поздоровался я, – очень приятно вас видеть.

– Здравствуйте, Ильгар. Вы, конечно, приехали сюда в поисках своего товарища? – не скрывая иронии, лукаво спросила она.

– Почти. Он, правда, выписался, но я хотел у вас узнать, как протекало его лечение, – в тон ответил я, и мы оба расхохотались.

– Мне приятно вас видеть, – сказала она. Просто так, без ненужного кокетства и обмана. Она вообще не умела кокетничать, говорила обычно прямо и откровенно.

– Мне тоже. Я приехал вас увидеть, но ваша соседка сказала, что вы поехали навестить свою маму.

– Правильно сказала. Только мне утром выходить на работу, поэтому я решила вечером вернуться.

– Это вам, – протянул я ей коробочку, – говорят, это сейчас самые модные духи в Европе. Последний писк. Или последний запах, аромат, не знаю, как правильно.

– Спасибо. – Она взяла коробочку, рассмотрела ее и сказала: – Я читала об этом парфюме в каком-то журнале. Спасибо за подарок.

– Когда подниметесь наверх, то не удивляйтесь, – попросил я, – там к вашей дверной ручке привязан носовым платком букет цветов. Просто решил таким образом преподнести его вам.

– Своеобразное решение, – заметила Женя. – Значит, нам нужно подняться и отвязать этот букет, чтобы я могла вернуть вам носовой платок. Заодно выпьете у меня кофе.

Я замер, наверное, в эту минуту во мне проснулся восточный человек. Мы были совсем немного знакомы, а она так естественно приглашала меня к себе домой. Поздно вечером. Незнакомого мужчину кавказского происхождения. В свою квартиру. Я подумал, что она слишком доверчива или даже наивно-глупа. На самом деле дураком был именно я. Просто потом я понял, что для нее это был совершенно естественный поступок. Она вообще не могла думать плохо об окружающих ее людях, пока те сами не разочаровали ее своими поступками. Есть много людей, которые изначально считают всех остальных порочными и способными к низменным поступкам. Очевидно, в силу собственной порочности. А есть такие, кто не допускает подобных мыслей, изначально считая каждого из окружающих нормальным и порядочным человеком. Видимо, это связано с моральными качествами внутри самого человека. Евгения была сильная и уверенная в себе женщина, не терпела лжи, фальши, притворства. И не хотела видеть эти качества в других. Именно поэтому она так легко и просто предложила мне подняться к ней и выпить кофе.