Холодный туман прошлого - Николай Иванович Леонов Страница 18

Гараж старшего Залевского находился на небольшом отшибе от домов. Гуров припарковался рядышком и вышел на широкую асфальтированную дорогу, проложенную между двумя рядами гаражей. Некоторые из них были открыты, и в них копошились хозяева своих «железных коней». Возле тридцать пятого номера возился широкоплечий полный мужчина лет под шестьдесят.

— Андрей Степанович! — позвал его сыщик.

Старший Залевский обернулся.

— Лев Иванович Гуров. Я вам звонил.

— А, да-да. — Андрей Степанович вытер руки куском ветоши и поздоровался с сыщиком. — Вы как раз вовремя. Думал сделать перекур.

Он достал из кармана спортивных штанов помятую пачку сигарет, спички и закурил, предложив сыщику. Тот вежливо отказался.

— Значит, и Сенька помер, — вздохнул мужчина. — Не иначе как Колька его к себе позвал. Так моя Ленка говорит, — пояснил он. — Как же так, а?

— Заснул за рулем, — кратко ответил Лев Иванович. — Андрей Степанович, вы что-нибудь знаете о родственниках Семена?

— Только его мать-покойницу знал лично, Галину Григорьевну. Как-никак мальчишки-то у нас вместе учились, дружили еще со школы.

— Девушка Семена рассказывала, что у него то ли двоюродный, то ли троюродный брат какой-то есть.

— Может быть. Я сам как-то спросил у Сеньки про родню. Понимаете, у нас-то семья большая. Еще старшая дочка есть, Иринка, она сейчас в Питере живет. На праздники мы всегда раньше вместе собирались: мы с Ленкой, наши родители, пока живы были и здоровье позволяло, тоже к нам приезжали. Это сейчас уж не так. Кто помер, кто болеет…

— Ну и что с родней Семена? — направил разговор в нужную сторону Гуров.

— Ну да. Я как-то спросил Сеньку, мол, а вы как, собираетесь всей семьей? А он так неохотно ответил, что нет, у них родственники только очень дальние какие-то, раскиданы по другим городам и весям, и общаются они очень редко. Ну я понял, что пацан не хочет говорить на эту тему, и не стал больше расспрашивать. Отца у него не было — это я точно знаю. Мне Колька сам рассказал. Тем более что мне интересно, что у него за друзья и кто они. Но Сенька хорошим парнем был. Спокойный, неглупый. Он еще до армии подрабатывал где-то, матери помогал. Это при том, что еще и учился то ли в училище, то ли в техникуме. Со всякими темными делишками, а уж с криминалом, упаси боже, не связывался. Собственно, как и Колька. Гулял — да, не спорю, и дружков-подружек привечал, и развлекался, но чтобы что-то сомнительное, — Андрей Степанович решительно покачал головой, — такого не было.

Да, не так уж и хорошо знал старший Залевский своего сынка и его друга. Как раз факт их гибели, может, и не утверждает прямо, но явственно намекает на то, что ребятки впутались во что-то именно сомнительное.

— Семен не был раньше женат?

— Насколько я знаю, нет. Иначе бы Колька точно у него на свадьбе гулял. Сам-то Колька не особо с этим торопился, хотя девчонок очень любил, как и они его. С одной недельку погуляет, с другой — месяцок, да и разбегаются. У Иришки у нашей уже и муж, и ребенок есть, а Колька все дурака валял. Я ему сколько раз говорил: найди себе нормальную девчонку, а он мне в ответ: пап, да мне только ненормальные попадаются. В его понятии.

Дальнейший разговор шел в том же ключе. Какой бы вопрос Гуров ни задавал о Закутько, Андрей Степанович отвечал охотно, но постоянно сбивался на рассказ о собственном сыне. Его можно было понять — со смерти Николая прошло не так уж много времени. Но одно Лев Иванович уяснил точно: старший Залевский был абсолютно не в курсе, чем занимаются его сын с другом, про их непонятные делишки он был вообще ни сном ни духом. Парень с родителями общался не так уж часто и все больше по телефону. Так, иногда заезжал на какое-нибудь семейное торжество или изредка в гости. Собственно, сыщик особо ни на что и не надеялся. Единственное, что его зацепило, — фраза, брошенная Андреем Степановичем в конце разговора.

— Я Кольке звонил за пару дней до его смерти. Он обмолвился, что, мол, нашел местечко получше, где побольше платят. Я ему еще сказал, мол, сынок, не торопись. Обдумай все, присмотрись, что к чему. А Колька только засмеялся и сказал: «Пап, я уже все решил». Не знаю, что уж там он за работу нашел… — Мужчина вздохнул, махнул рукой и снова закурил. — А теперь это уже неважно.

После разговора Гуров ехал обратно домой в раздумьях. Он не мог понять, почему его внимание так приковала информация о том, что Николай Залевский собрался сменить работу. Понятно, что подробностей об этом ни у кого не спросишь. В ходе разговора с Андреем Степановичем он также узнал, что Семен приходил в квартиру уже после смерти друга, забрал какую-то мелочовку на память. Уж не за той ли зеленой папочкой он приходил? Снова вопросы, одни вопросы. И все без четких ответов. Может, устроить спиритический сеанс, вызвать духов друзей и спросить, что же они там затеяли? Лев Иванович невольно рассмеялся от этой мысли. Ладно, не впервой. И не такие задачки они со Стасом решали, так что справятся. При мысли о напарнике Гуров решил, что надо бы все же к нему заскочить. Хотя бы для того, чтобы поделиться мыслями.

Сыщик припарковал машину во дворе и, не заходя домой, набрал номер Крячко.

— А я думал, ты позже позвонишь, — заметил опер после обмена приветствиями.

— Я тоже думал. Да вот, обернулся почти быстро.

— Через сколько тебя ждать?

Лев Иванович улыбнулся. Они со Станиславом уже так давно знали друг друга, что могли безошибочно предугадать не только дальнейшие действия, но порой даже слова и фразы, а то и мысли. Гуров не сомневался, что Крячко уже успел подробно изучить содержимое папки, изъятой с квартиры Закутько, и тоже не прочь поделиться своими думами.

— Минут через двадцать-тридцать, — ответил сыщик. — Домой заскочу и сразу к тебе.

— Тогда ставлю чайник и жду.

Ровно через полчаса Лев Иванович уже входил в квартиру Стаса. Опер пребывал в праздном и гордом одиночестве — супруга Наталья с утра уехала на дачу к матери. Станислав особо не возражал, и не только потому, что дежурил на следующий день: наведываться к теще он не особо любил даже по поводу, хоть и отношения у них были вполне ровные, не как в классических бородатых анекдотах.

— Чай уже готов, — весело