Евгений Филимонов - Муравьиный лев Страница 20

— Подпалить бы хатку, так неохота лишний порох пускать. Никогда мне не фартило золой след присыпать.

Они спускались по саду вниз, к реке. Предрассветный туман окутывал деревья и садовые домики, делая предрассветную темень еще гуще. Причальные мостки заходили, захлюпали под ногами; из темноты выткнулся борт белого «катера» — большой моторной лодки с кокпитом. Панков бросил протез на решетку днища и стал отпирать цепь, тем временем Томик, согнувшись, заталкивал мешок в бортовой рундучок.

— Ты что, в него железа напихал?

Его спина маячила перед самыми глазами Панкова. Он зыркнул вокруг — у соседних причалов угадывались темные контуры пустых лодок. Выдернул пистолет из кармана и в тот же момент получил сокрушительный удар в челюсть. Панков упал навзничь.

— Вот когда ты открылся!

Панков молча боролся за оружие, чувствуя, что теряет сознание под безжалостными ударами Томика. С соседних мостков вдруг хлестнул сноп желтого, слепящего света и загремел голос, усиленный радиорупором:

— Прекратить! Краев, Гонтарь, встать!

Томик замер, будто его укусил тарантул.

— Встать! Оба — на берег, без фокусов!

Над тихой водой взревел мощный мотор, и продолговатый силуэт отвалил от дальнего причала. С берега ударил еще один прожектор. Зашлепали весла. Тогда Краев неуловимым движением выдернул руку из ослабших клещей Томика и дважды выстрелил ему в грудь.

— Бросай оружие! — рыкающий бас Сая прорезал шум; хлипкие мостки затряслись от топота. Краев, барахтаясь под навалившимся на него телом парня, сунул в разжавшуюся, только что смертельно хваткую пятерню, рукоять пистолета, сжал мертвую кисть…

— Он сам, сам! Я оборонялся! — прохрипел он в нестерпимо яркий кружок фонарика, повисший над ним.

— Убрал свидетеля, подонок…

— Встать!

Краев, неуклюже поднимаясь, столкнул с себя убитого — голова Томика гулко ударилась о доски причала.

25. Шкатулка

— Ну что — начать с предыстории, так, что ли? Значит, лет двадцать назад ликвидируется одна группа, промышлявшая по золоту — далеко отсюда, скажем, в твоих местах. И один уходит — фигура не главная там, но заметная. Уходит и больше там не появляется…

Тоня расхаживала по своей комнатке в мансарде с видом лектора. Клим сидел все в той же качалке.

— …Да. Но уходит не просто — вешает свои улики на другого человека, которого перед этим умело скомпрометировали перед законом. Эта братия умеет вещи делать, я убедилась… Человека берут, обвинение довольно тяжелое, жена отказывается от него — принципиальная женщина, есть такие. Тут как раз амнистия — тогда были часты амнистии, этого человека выпускают, но семья его не принимает — амнистия это не оправдательный приговор. В городе он запятнан, на работу обратно его не берут, хотя механик он золотой…

Она распахнула окно в сад — стало слышно, как шуршат листья о крышу.

— Он уезжает в эти края, благо, родом отсюда. Обосновывается здесь, пытается начать новую жизнь, даже вскорости женится… И тут появляется этот, ускользнувший от облавы. Он прозябает на мелочах, ему нужны люди. А специализировался он на песочке, на слитках, на «желтяке». Для преступника специализация — большое дело, это определенные связи, свой круг посредников — исполнителей, вояжеров, реализующих… И техническая сторона дела в его промысле очень важна.

Он берет этого механика буквально в клещи — разбивает его брак, шантажирует его, тем более что далекая семья этого человека находится, будто бы, в его руках. А связи у того со старыми местами сохранились, так что угроза реальная. Я думаю, этот человек всегда любил только свою первую жену, эта Марина не в счет…

Внизу гудел пылесос — мать Тони прибирала огромный дом.

И человек начинает работать на этого выползка. После гибели матери (будь муж с ней рядом, она бы не пошла в малярку), так вот, после ее гибели этот тип переключается на детей. Он с одной стороны поставляет человеку все сведения о детях — чтобы не прерывалась иллюзия родственной близости… С другой — демонстрирует свою власть над ними, особенно над мальчиком. Большие изуверы встречаются в этой среде… Через всякую погань, подонков, он пытается растлить сына этого человека, приобщить и его к преступной среде. Но тот выпрямляется, он, вроде бы, вырастает в личность, — Тоня любовно окинула Клима взглядом своих карих глаз, — и это дает человеку какой-то шанс. Он видит, что его малыш устоял; так почему же его отец должен все так же барахтаться в этой грязи? И человек пытается высвободиться из когтей этого… муравьиного льва, как ты его назвал.

— Это не я. Продолжай, — Клим сидел, сцепив пальцы.

— Но тому вовсе не ко времени такой бунт. Как раз начинается богатая афера с «почтовым ящиком», буквально, золотое дно. Задействована вся агентура, и здесь, и на старом месте — дело масштабное, он его готовил с десяток лет. Оттуда, со старых мест в автоцистернах доставляется в «ящик» гальванический раствор с повышенным втрое золотосодержанием. Охраны никакой — кому нужна ядовитая жидкость, контроль на «ящике» пустяковый, почему — еще надо разобраться. На месте раствор умело разделяют, доводят нужное количество до кондиции, и свою часть вывозят с территории в поливочных цистернах. В глаза никому не бросается — площадь завода огромная, поливать газоны надо. В неприметном домике неподалеку, на Журавликах, оборудован небольшой гальванический цех. И каждый вечер с анодных решеток снимается «желтяк»…

— У Роман-Ключевой? Фамилия, как у артистки…

— Как у аферистки. Словом, дело раскручивается, в «ящике» все спокойно, можно качать «желтяк» и качать — а тут ответственный за всю машинерию собирается отвалить.

Этот самый лев прибегает к решительным мерам — организует там ложное ограбление, и тебя сажают. С этого момента, я думаю, начинается борьба Ярчука с Краевым. И особенно после того, как ты вышел на условный: более-менее ослабло опасение, что тебя привалит «случайно» стволом на лесосеке. Возможно, в это время у них произошел крупный разговор, может, даже с дракой, когда Ярчука пырнули в руку. Но его уже нельзя было остановить…

Тоня уселась на подоконник, сквозняк шевелил ее волосы.

— Теперь о раскладке сил… Ярчук знает все повадки Краева, как-никак двадцать лет вместе. Он принимает меры предосторожности, а сам готовит решительный шаг — надо же расквитаться с человеком, сломавшим его жизнь! Краев чует это, он усиливает контроль за ним, его люди держат Ярчука под негласным надзором почти круглосуточно. Томик, человек для особых поручений, удобства ради сближается с Губским, ведь они дальние родственники. Кружит голову этой глупышке…

— А что мог предпринять отец? Ведь Краев сам ничего не делал?

— Как же! Все планы операций, «кроки», как у нас говорят, все связи, расходы, доходы — разве удержишь в памяти? А показания самого Ярчука? А пометки Краева на его технических чертежах? И все эти бумаги он собрал и спрятал (Краев подозревал — у себя дома), но передать ничего не мог! Сам посуди, какое положение — вокруг одни враги или люди, которым нельзя довериться. Учитель Пташко к тому времени уже поменял место жительства, да Ярчук, скорее всего, не захотел бы подвергать опасности единственного приятеля. И тут он вспомнил обо мне… Тем более, студентка-юрист. Словом, Ярчук передал бумаги мне, а я уже понятно куда… В тот же день Ярчук погиб. Думаю, было так…

К тому времени Краев понял, что нужно разделаться с Ярчуком окончательно. Он решает сделать это сам — Ярчуку, очевидно, вся эта братва достаточно доверяла, этакий забавный старикан-технарь, да еще с безобидными заскоками, манией преследования, например. И против него не было никаких улик. Краев же руководствовался чутьем.

— И он…

— Да, все сделал, как и задумал: проник в дом с темнотой, оголил концы у выключателя и затаился. Вошедший Ярчук успел получить слабый удар тока — вовсе не смертельный — и второй, страшный удар по темени… Когда Краев убедился, что Ярчук мертв, он устроил эту имитацию проводки — как умел. И обшарил весь дом, но коробки не обнаружил.

— Что же это за коробка?

— У Ярчука была такая тяжелая бронзовая шкатулка старинной работы, в ней он хранил все ценное, наверное, это была единственная вещь, что осталась у него от жены… от твоей мамы, я хотела сказать. Шкатулка всегда стояла на виду, возле телевизора. Краев, конечно же, сразу заметил ее исчезновение и предположил, что она спрятана, зарыта, может быть, где-то в саду. Тогда-то и начались поиски. Чтобы заинтересовать ищеек — Томика, Козыря, Дональда — Краев раскрыл им, что Ярчук держал кассу.

— Он что, в самом деле ее держал?

— Некоторую часть, Краев рассредоточил нереализованный «желтяк» по нескольким надежным местам — обычное правило. Основной запас он держал при себе. Интересно, что Ярчуку он доверял в денежных отношениях, знал, что тот равнодушен к мирским благам. Больше того — он, скорее всего, не потратил ни единого рубля из преступного источника. То, что он посылал вашей тетке, — было с заработка — мы проверили. Так что можешь не волноваться.