Виктория Платова - Такси для ангела Страница 20

Толстуха Минна от прогулки отказалась: ее заинтересовали экзотические фикусы, цветущие кактусы и свисающие с потолка лианы. Одно из центральных мест в этой части огромной (по-настоящему огромной!) оранжереи занимала вымахавшая до пяти метров пальма. Несколько стволов ее были искусно сплетены в косу и прикрыты шапкой из густой кроны.

— Простите, это Pachira Aquatica? — зардевшись, спросила Минна у Дымбрыла.

— Понятия не имею… Как ее привезли, так она здесь и стоит.

— Дело в том, что у меня тоже небольшой парничок… Цветы — мое единственное утешение… Моя жизнь, моя страсть… И я давно мечтала… Но Pachira Aquatica — это такая редкость.

Дымбрыл сверкнул золотыми зубами: нет никаких проблем, пальма ваша, Минна, буду счастлив, если она окажется у вас.

Из-за толстомясого кактуса мне было хорошо видно, как на глаза Минны навернулись слезы. Благодарные и светлые, как у ребенка.

— Вы не возражаете, если я побуду немного в вашей оранжерее?

Хозяин не возражал, и на снежные просторы мы вырвались без Минны. И разбились на группы по интересам. Дарья и режиссер Фара оседлали снегоходы, Дымбрыл с Аглаей направились в сторону леса, Ботболт инструктировал Софью Сафьянову по поводу сноуборда с жесткими креплениями, а одинокая мулатка Tea устроилась под такой же одинокой сосной — чертить свои одинокие письмена и раздавать автографы окружающим сугробам.

Облокотившись на каменную балюстраду террасы, я думала о семейных сценах за обедом. Я не очень-то поверила дежурной фразе Аглаи насчет “Ловко мы вас разыграли”. Никаким розыгрышем тут и не пахнет. И подобную ненависть нельзя сымпровизировать — даже при желании. Или дело в подлой бурятской водке, которая без труда поднимает всю грязь со дна души?.. В любом случае все четверо оказались готовы к уничижению конкуренток, все четверо очень хорошо экипировались. Такие подробности из личной жизни, такие интимные детали книг! Голову на отсечение даю — друг о друге они знают гораздо больше, чем о собственных мужьях, детях, собаках и престарелых родителях!..

А все пакостная массовая культура!

Скольких небесталанных Аглай со товарищи она еще похоронит! Я прикрыла глаза и почтила минутой молчания Минну, Софью и Tea. MM, СС и ТТ, которые могли бы написать хорошие умные книги. А вместо этого…

Лучше не думать, что они делают вместо этого.

Изводят друг друга под водочку. Так и до смертоубийства дойти может.

Не удивлюсь.

Мои тягостные размышления прервал легкий шорох за спиной. Я обернулась.

Ну, конечно же, Райнер-Вернер, ловец женских душ. Две таких души еще находились в поле нашего зрения:

Tea и Софья. Они, конечно, не могут похвастаться особой молодостью, но все же… Tea — мулатка, что возбуждает само по себе. А у Софьи такой чувственный рот… Интересно, кого он предпочтет после облома с Дашкой?

— Мне нужно поговорить с вами, Алиса! Отойдем. Здесь неудобно.

— Почему?

— Неудобно, — упрямо повторил Райнер. Вздохнув, я побрела за немцем, хотя не могла взять в толк, чем же ему так не понравилась терраса. А Райнер как будто с цепи сорвался: он пер напролом, по нетронутому снегу, он целенаправленно тащил меня к безлюдному краю леса.

Через пятнадцать минут я забеспокоилась:

— Дальше я не пойду. Поговорим здесь.

— Хорошо.

Разговор получился коротким: он ухватил меня за воротник куртки и макнул лицом в снег. Раз, другой, третий. От унижения я заплакала. Но мои слезы не произвели на немца никакого впечатления.

— Вы очень плохой человек, Алиса! Schlecht <Плохой! (нем.).>!.. Abscheulich! <Отвратительный! (нем.).> Что вы сказали обо мне фрейлейн Дарье?

Ах ты, сукин сын! А что ты говорил обо мне все той же фрейлейн Дарье?! Синий чулок? Целка-невидимка?!

— Сам ты козел! Похотливая скотина! А я говорила правду! Что ты сукин сын, бабник. И убери от меня руки, гад!..

Я извернулась и залепила Райнеру затрещину. А потом с силой оттолкнула его от себя. Должно быть, я вложила в это движение всю свою неприязнь — крупногабаритное тело немца отлетело на два метра, и тотчас же раздался треск ломающегося льда.

Господи ты боже мой! Мы были на озере!

Обильно выпавший снег уничтожил тонкую грань между берегом и закованной в лед поверхностью волы, мы перешли ее и сами не заметили этого.

Пока я соображала, что же предпринять, немец скрылся в полынье. Через секунду его голова замаячила над поверхностью и снова скрылась: тяжелый тулуп, подарок казахских немцев, тянул его на дно.

Я легла ничком и двинулась в сторону пролома. Только бы не утоп, проклятый, только бы дал мне время преодолеть жалкие два метра. Давай всплывай, дерьмо не тонет!..

Дерьмо, как и полагается дерьму, не потонуло, и Райнер благополучно всплыл — теперь уже без своей собачьей шапки. Он ухватился за край полыньи, и тонкий лед сразу же хрустнул в его пальцах. Так он и меня потопит, гребаный толмач!..

— Помогите! — возопил Райнер, вертясь в полынье как уж. — Я же тону, вы разве не видите?! Я гражданин Германии!

Как будто граждане Германии застрахованы от подобных неприятностей!

— Направьте ноту в консульство! — посоветовала я.

— Помогите! — не унимался бедолага.

— Помочь? После нашей задушевной беседы? — Я уже стягивала с себя шарф. — Как я могу вам помочь?

— Я не умею плавать!.. Вы бессердечная русская…

— На вашем месте я бы прикусила язык. И не вертелась бы как вошь на гребне. Держите шарф, идиот.

Я бросила несчастному кандидату в утопленники конец шарфа и потащила его на себя. Первые две минуты не дали никаких результатов: немец был слишком тяжел, да еще тулуп! У меня едва глаза не вылезли из орбит от напряжения. Наконец дело пошло. Райнер-Вернер перестал суетиться и постепенно выполз из дырки на безопасное место.

— Только не поднимайтесь, — тяжело дыша, бросила я немцу. — Ползите сколько есть сил. Вон к тому дереву.

Метрах в тридцати от нас возвышалась старая сосна — единственный ориентир в пространстве, в котором я была полностью уверена.

Райнер, ползя по-пластунски, преодолел это расстояние в рекордно короткие сроки. Должно быть, сработала светлая генная память о родном дедульке — доблестном вояке из дивизии СС “Мертвая голова”.

Добравшись до сосны, немец обхватил ее руками и затих. Только теперь я заметила, что с его правой ноги соскользнул валенок — скорее всего он стал добычей озера.

— Не сидеть, мать вашу, не сидеть! Двигаться! — скомандовала я. — Быстро к дому, иначе простудитесь!

Райнер-Вернер не дал уговаривать себя дважды. Он поднялся на ноги и, высоко задирая колени, побежал к дому. Я последовала за ним.

Догнать несостоявшуюся жертву стихии оказалось плевым делом: Райнер был чересчур громоздок, чтобы бегать быстро.

— Веселее, веселее, дорогуша! — воспользовалась я Дашкиным определением. — Берегите дыхание. Это вам не в койке кувыркаться!..

Мы в самые сжатые сроки достигли террасы и ворвались в оранжерею. Здесь силы покинули несчастного, и он рухнул на кожаный диван под пальмой Pachira Aquatica. Я же бросилась в сторону обеденного зала, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто мог бы нам помочь.

Но в обеденном зале никого не было. Кроме веселого огня в каминах.

И стол сиял девственной чистотой.

Поколебавшись секунду, я двинулась в сторону гипотетической кухни. Уж там-то наверняка есть люди.

Темный коридорчик за дверью нисколько не смутил меня, тем более что впереди ясно вырисовывалась полоска света. И слышалось легкое позвякивание посуды. Ободренная этими чарующими звуками, я миновала коридорчик и толкнула кухонную дверь.

— Простите! Мне необходима ваша по… — начала было я и тут же осеклась.

Минна!

На кухне, возле антикварного буфета с открытой дверцей, стояла толстуха Минна!

Послышался звон разбитого стекла — Минна вздрогнула и что-то уронила. И только потом обернулась. Не успев прогнать испуг с лица. Щеки ее пылали так, что я машинально оглянулась в поисках огнетушителя.

— Простите, — пролепетала она. — Я…

— Мне необходима помощь…

— Я… Я набирала воду… Я хотела полить цветок. — Путаные и никому не нужные объяснения толстухи мне не понравились, но главным сейчас был Райнер-Вернер.

— Есть здесь кто-нибудь из местных? Мне нужен спирт… Или водка.

— Я не знаю… По-моему, они там, в коридоре, в подсобке…

— Спирт и водка?

— Официанты… Я уж не знаю, кто они… А водка здесь, в нижнем ящике. Я случайно… Я просто искала… Какую-нибудь емкость. Полить.., цветок… Это очень редкий цветок… За ним не правильно ухаживают…

Слезы! Господи, у нее на глазах выступили слезы!.. Теперь смутилась и я сама — как будто увидела что-то неприличное. Например, толстуху Минну в дезабилье и чулочном поясе.

— Где, вы говорите, спиртосодержащие? Минна кивком головы указала на дверцу. Я присела на корточки и открыла ее.

Действительно, две полки были полностью забиты спиртным: водка, коньяк, виски, джин и даже две упаковки баночного пива. После недолгих колебаний я остановилась на двух бутылках “Абсолюта” и двух банках джин-тоника.