Андрей Троицкий - Звонок другу Страница 20

Этот студент не такой уж дурак, каким кажется с первого взгляда, умеет в руках кий держать. Парень в самый раз. Ольшанский поднялся из-за стола, надел пиджак и, перед тем как покинуть кабинет, выглянул через забранное решеткой окно. Накрапывал дождь, в тесном пространстве внутреннего дворика стояли бок о бок шестисотый мерс и его любимица БМВ. По тачке барабанили тяжелые дождевые капли.

— Замерзла, красавица? — спросил он.

У Ольшанского давно вошло в привычку разговаривать со своей машиной, словно с живым человеком. Нет, не с человеком. Человеческий мир — слишком дерьмовое место. Вокруг не люди, а в основном, на девяносто девять процентов, человеческий мусор. Иногда кажется, что проваливаешься в эти нечистоты по самые ноздри, тонешь в них. Любовь к машине это нечто другое. Это выше… Толмач не довел мысль до конца. Он просто почувствовал потребность объясниться машине в своей любви.

— Все у нас будет клево, — сказал он ей.

Появившись в бильярдной, Ольшанский не стал подходить к игровым столам. Устроился на одноногом табурете у барной стойки. На соседнем месте сидел студент Петя. После выигрыша он наслаждался пивом. Делая глоток из запотевшей кружки, закрывал глаза и балдел потихоньку. После такого выигрыша не грех побалдеть. Малый, которого студент опустил на полтора штукаря, как ни странно, не ушел заливать свое горе водярой. Он топтался у дальнего стола, наблюдая за чужой игрой. Ольшанский сделал вид, что не заметил Петра.

— Эй, Рембо, — сказал он, обращаясь к бармену. — Налей кружку светлого. На твой вкус.

Рембо был хромоногим стариком, щуплым и низкорослым. Из правого уха выглядывал микрофон слухового аппарата. После закрытия заведения Рембо, сменив белую рубашку, галстук бабочку и черный жилет на замасленную робу, подрабатывал здесь же уборщиком.

— Привет, — Ольшанский повернулся к Пете. — Где ты научился так играть? Совсем недавно мне казалось, что в Москве не так уж много приличных игроков. Бильярд это искусство. Это тебе не наперстки на барахолке крутить. За неделю не научишься.

— У меня отец был директором Дома офицеров, — Рама выложил заранее приготовленную ложь. — Мы жили в небольшом закрытом городке под Сергиевым Посадом. И там была шикарная бильярдная. С настоящими шарами из слоновой кости, а не из пластика, какие делают сейчас. Я еще мальчишкой начал. Сначала меня учил отец, а мастерство оттачивал, играя с офицерами.

— С тобой все ясно, — сказал Ольшанский, с трудом сохраняя серьезное выражение лица. Подмывало рассмеяться прямо в лицо этому студенту. — Офицеры плохому не научат.

Рама кивнул в ответ.

Игре на бильярде Петя научился у одного законного грузинского вора по имени Гия. Три сезона подряд они ездили по южным городам, обувая отдыхающих лохов. Сначала Рама был на подхвате. Изображал из себя эдакого крутого парня, который на глазах у публики разделывал грузина в пух и прах. И уходил из бильярдной под ручку с шикарной девицей, унося выручку в пухлом кармане штанов. Грузин оставался один, предлагая кому-то из простаков сыграть партию. К вечеру все курортники оставались без копейки.

Позднее, когда Гию порезали местные конкуренты, Рама вышел на первые роли. Он обзавелся силовым прикрытием, взяв в долю пару крепких ребят с пушками. И еще одного парня, «подсадного». Возможно, этот бизнес процветал бы до сих пор, но Раму стали узнавать в бильярдных на всем Черноморском побережье, куда ни сунься. А денежные мешки перебрались из Сочи и Ялты на юг Испании и на французскую Ривьеру. А там законы строгие. С бильярдом пришлось закругляться, навсегда позабыть южные гастроли, искать другое занятие уже здесь, в Москве.

Глава шестая

— Как дела? Катят? — спросил Толмач, будто не видел победной партии Рамы.

— Еще как, — Петя улыбнулся, узнав хозяина заведения. — Сегодня фарт прет во все карманы. Даже не ожидал. Полтора штукаря срубил за четыре с половиной минуты. Ровно столько продолжалась игра вон с тем красавцем.

Рама кивнул на торчащего у задней стены Леху Киллу.

— Полный придурок попался, — продолжал Рама. — С ходу поставил такие бабки. Сам предложил. А я не стал отказываться.

— У тебя было чем ответить?

— Само собой, — с достоинством кивнул Рама. — Я не динамист.

— Ты, кажется, в институте учишься? И откуда нынче у студентов такие бабки? Полтора штукаря в кармане, чтобы ответить…

— Вообще-то у меня больше. То есть гораздо больше.

Петя взял с барной стойки барсетку на кожаном ремешке, расстегнув «молнию», показал собеседнику плотную стопку стодолларовых купюр, перехваченную резинкой. И сунул деньги обратно в сумочку. Ольшанский приоткрыл рот и хмыкнул, стараясь не показать охватившего его волнения. Это волнение всегда подкатывало перед началом большой игры на большие деньги. Этого парня он вскроет сегодня на всю наличность. Дело верняк.

— Ты бы не показывал посторонним такое бабло, — посоветовал он. — Люди разные бывают. Мне попадались типы, которые за малую часть этой суммы соглашались отрезать человеку башку. Или детородный орган.

— Но вы же не посторонний человек, — простодушно удивился Рама. — Вы тут хозяин. Вон охрана.

— Конечно, здесь ты можешь ничего не опасаться, — кивнул Ольшанский. — Но рано или поздно придется выйти на улицу. По-моему, тот малый, что просрал тебе деньги, хочет встретиться с тобой один на один где-нибудь в темном переулке. И вернуть свою наличность.

— Не думаю, — покачал головой Рама. — Он представился сыном директора золотых приисков. Такие бабки, даже больше, он якобы каждый день получает на карманные расходы от папы.

— Ты еще не разучился верить людям? — усмехнулся Ольшанский. — Странно. По-моему, в твоем возрасте уже пора относиться к словам, как к постороннему шуму. Впрочем, это я так… К слову. Сколько денег в твоей пидорастке?

Ольшанский ткнул пальцем в сумочку.

— Если считать те полторы штуки, что я выиграл, получается ровно тридцать штукарей, — ответил Рама.

В барсетке были все деньги Кости Кота, которые он сегодня утром получил от покупателя за «субару». Все до копейки.

— Не расскажешь, с чего это вдруг наши студенты стали так кучеряво жить? — Ольшанский глотнул пива. — Может, ты в лотерею выиграл? Или в «козла»? Эй, Рембо! Ты что там, совсем заснул? Еще две пива.

Старик нацедил и поставил на стойку две кружки светлого.

— У меня скоро свадьба, — сказал Рама. — Предвидятся кое-какие траты. Ну, небольшая вечеринка с музыкой. Кроме того, хочу купить «пассат», попиленный, но в приличном состоянии. Сегодня я закрыл свой счет в банке. Все снял. Отец с матерью подкидывали года четыре. Не на руки мне давали, а переводили на книжку. Короче, получилась круглая сумма. Думаю, что в тридцать штук уложусь. И свадьба и тачка. Чем не жизнь?

— А невеста красивая?

Рама с готовностью вытащил из кармана и протянул Ольшанскому фотку той мордастой девки в очках. Хозяин заведения долго мусолил карточку, хмурил брови. Вглядываясь в лицо невесты и читая надпись на обратной стороне карточки, неодобрительно качал головой.

— Конечно, женщины — это дело вкуса, — дипломатично выразился он, возвращая фотографию. — Если хочешь моего совета, просто купи себе тачку. А со свадьбой… Ну, повремени с этим делом. Тебе же лучше будет. Или ты женишься не по любви, а как честный человек?

— Да, она уже на пятом месяце, — вздохнул Рама. — Надо было раньше что-то делать, а мы все тянули…

— М-да, тяжелый случай. Тогда прими мои соболезнования. И в следующий раз крепко подумай, когда залезаешь на бабу. Хотя бы гандон купи. Кстати, за тобой партия. Ты обещал в прошлый раз со мной сыграть.

— Я помню, — отозвался Рама, косясь на сумочку с деньгами.

Сейчас он должен произнести несколько слов. Всего несколько слов. А дальше события выйдут из-под его контроля. Дальше все будет зависеть от тех траекторий, по которым покатятся бильярдные шары. Дальше как повезет. Кажется, именно этих слов и ждет от него этот козел Ольшанский. Рама промокнул платком влажный лоб и выпалил:

— Не хочу играть по мелочи. Потому что сегодня мой день. Ну, бывают такие дни, когда хочется испытать судьбу. И мне уже везло.

— Твоя ставка? — кружка дрогнула в руке Ольшанского.

— Играю на все.

— У меня нет здесь столько наличности, — покачал головой Ольшанский. — Пять штук в сейфе — это все.

— Тогда ничего не выйдет, — Петя сурово сомкнул губы. — Или наличман или ничего.

— Ты видел сзади «Карамболя» стоит мерс?

— Видел. Я как раз хожу сюда дворами.

— Я ценю мерс в двадцать пять штук. Машина новая, но на нее нет никаких документов. Мои пять штук плюс мерс, годится? Это ведь лучше, чем задроченный «пассат»?

— Пожалуй, — Петя почесал затылок. — Может, бээмвуху поставишь?

— Предложение тухлое, не принимается, — улыбнулся Ольшанский. — Она стоит целое состояние. Чистая тачка с документами. К тому же я ее люблю. Гораздо сильнее и нежнее, чем ты любишь свою невесту и еще не родившегося ребенка. Как видишь, сильные чувства есть не только в любовных романах, но и в реальной жизни.