Аманда Линд - Один коп, одна рука, один сын Страница 20

Юсеф много раз говорил Фрэнси, что подчиненных надо подбирать глупее себя, иначе всегда будет риск мятежа, но она его не слушала, потому что не хотела иметь дело с роботами. Ее удручало, когда люди подчинялись вождю до самой смерти, переставая самостоятельно думать и чувствовать.

Она прекрасно усвоила уроки Гитлера, Сталина, Мао и других психов, использовавших власть, чтобы промывать мозги своим братьям и сестрам, запирая их тем самым в невидимой клетке.

Наконец явились Джим с Луизой. Джим держал завернутую в черный полиэтилен бугристую коробку. Следом вошла Крошка Мари, еще не переодевшаяся после свидания. На нее обратилось множество взоров. Она выглядела как-то необычно. Как-то мягче. Щеки горят, волосы распущены, а не собраны в хвост. Все, кроме нее, подошли к Фрэнси и поцеловали ей руку. Начал все это Джим, вдохновленный фильмом «Крестный отец», который лет пять назад крутили по телевизору, и с тех пор целовать руку вошло у них в обычай. Фрэнси не возражала. Кроме того, это было правильно, ведь она в первую очередь их предводитель, а не друг.

— У нас новый враг, — заявила она, стоя бок о бок с Крошкой Мари перед выстроившимися полукругом гангстерами. — Закариас Кон. Его называют просто Зак. Оливера убил он. Зак знает, где я живу. Он или кто-то из его людей напал на меня в «ЭнКо» накануне Рождества. Он пытается переманить моих клиентов в Стюреплане, но я не собираюсь сидеть сложа руки. Мы нанесем ответный удар.

Она замолчала и окинула взглядом свое войско.

— Кто-нибудь из вас слышал о нем? — спросила Фрэнси.

Послышался тихий гул голосов, но никто не ответил.

— Никто?

Тишина. Фрэнси надеялась, что кто-то из них слышал это имя и укажет хоть тоненькую ниточку, за которую можно будет потянуть. Она села на стул и стала барабанить пальцами по лбу, как всегда делала, когда была крайне раздражена. Поэтому все притихли.

— Теперь оружие должно быть при вас круглосуточно, — приказала она. — У всех, кого знаете, вы должны спрашивать про Зака. Если они откажутся говорить, применяйте силу жестче, чем обычно. Малейшее подозрение — наносите удар. Покажется, что за кем-то слежка, — убивайте. Если можете, увезите свои семьи подальше. Где бы вы ни находились, готовьте пути отхода.

Фрэнси стала сильно раскачиваться на стуле.

— Все получите кучу денег, если будете себя хорошо вести, — добавила она. — Я рассчитываю на вашу лояльность круглосуточно.

Все закивали. В жилах закипела кровь. Враг. Насилие. Деньги. Музыка для ушей! Если кому-то и было страшно, он этого не показал. Обнаруживать друг перед другом свою слабость нельзя, это вредит боевому духу.

— Нужно провести инвентаризацию запасов оружия. Вероятно, придется как следует вооружиться, — продолжала Фрэнси. — В принципе, у нас должны быть ресурсы, позволяющие взорвать все что угодно.

— Нес! — заорала Лиза, любительница «печь куличи» из пластита.

— Ни страха, ни эмоций, ни пощады!

— Да! — взвыла Лиза и вскинула руки вверх.

Она была из тех, кто легко впадает в подобие христианского экстаза.

— Мы их раздавим! — резюмировала Фрэнси.

— Да!

Это вновь закричала Лиза. Крошка Мари закатила глаза — ей не нравились истерички.

— Тащи деньги, — сказала ей Фрэнси.

Крошка Мари пошла в офис, набрала только ей и Фрэнси известный код и достала из сейфа конверты с зарплатой, из которых предназначавшийся ей был самым толстым. Она его сложила и засунула под бронежилет, который носила почти постоянно. Затем вышла к остальным. Фрэнси раздала конверты, поговорила с людьми о том о сем, и ее армия разошлась. Кое-кто остался, чтобы сыграть, но большинство отправились по домам. Остались также Джим, Луиза и Крошка Мари. В пакете, который притащил Джим, оказался рождественский подарок для Крошки Мари. Она с нетерпением его открыла.

Рука.

— Это рука Ронни Д., — пояснил Джим, — думал, тебе подойдет для коллекции.

Коллекция Крошки Мари была хорошо известна в определенных кругах, но ее никто никогда не видел.

Даже Фрэнси.

— Спасибо, — поблагодарила Крошка Мари, слегка расчувствовавшись, — очень мило с вашей стороны.

— Да ладно, такая мелочь, — с широкой улыбкой ответил Джим.

— Могу вам принести что-нибудь от следующего гада, которого я убью.

— Супер! Блин, так мы можем начать обмен культурными ценностями.

Они еще немного подурачились на эту тему, потом пошли выпить в баре. Фрэнси удалилась в офис, где сидела и вертела в руках вырезку из вчерашней газеты, где говорилось о выловленной из озера голове. Бедный Оливер. Бедная Джейн. Бедные дети. Она проследит, чтобы ни Джейн, ни дети ни в чем не нуждались.

Она сняла трубку и позвонила домой. Ответила Наташа.

— Что-нибудь купить по дороге? — спросила Фрэнси.

— Нет, все есть, — сказала Наташа. — Мы с Адрианом только что вернулись из магазина.

Фрэнси повесила трубку. Что-то тикало. Это сейф был по-прежнему открыт. Вдруг ей страшно захотелось залезть туда, запереться изнутри и провести в размышлениях неделю или две. Пока она не придумает, как выиграть войну с Наташей. Войну за Адриана.

8

Смертельный шопинг

По обе стороны от Джейн стояли ее дочери, сын — наискосок за спиной. Она была похожа на огородное пугало в трауре, нос покраснел от бесконечного сморкания. В ушах сверкали бриллиантовые капельки, подаренные ей на сорокалетие Оливером и оплаченные Фрэнси, но об этом она, конечно, не знала. Руки в перчатках судорожно сцеплены, темно-каштановые блестящие волосы развеваются на ветру, лезут в лицо. Она казалась еще более худой, чем обычно, хотя худеть дальше было некуда. Острые скулы торчали, глаза казались запавшими и покраснели от слез.

Фрэнси впервые почувствовала к Джейн искреннюю нежность вместо той зависти, что загорелась в ней в их последнюю встречу. Пастор монотонно читал молитву, с неба капал жиденький дождик, а на развесистых кладбищенских кленах гроздьями сидели вороны и громко каркали. Если бы у Фрэнси с собой была ее снайперская винтовка, она непременно разогнала бы их. Но винтовки не было, было горе, оказавшееся сильнее, чем она ожидала. В памяти всплыло все, что было пережито вместе с Оливером.

Однажды они ходили вдвоем в оперу и оба плакали, слушая арии Кармен.

Как-то раз они сильно напились на корпоративной вечеринке, на которую Оливер ее пригласил, и танцевали вместе на столах, а потом шли ночью по улице и смотрели на звезды. Вместе болели за «Арсенал» в матче против «Тоттенхэма» у нее дома перед гигантским телевизором во всю стену. Когда они смотрели игры английской премьер-лиги, тот, кто болел за проигравшую команду, должен был потом произнести хвалебную речь в честь выигравшей.

Одно время они почти ежедневно обедали вместе в «Лондоне», простом милом кафе, где Фрэнси всегда заказывала медальоны из вырезки, а Оливер — антрекот, густо политый беарнским соусом. Как правило, они рассказывали друг другу о личной жизни. О проблемах в браке, о трудностях и радостях воспитания детей, о требованиях и ожиданиях стареющих родителей, о еще живых и не собиравшихся умирать юношеских мечтах, и у них всегда было чувство, что они все еще молоды, и в то же время им казалось, что жизнь бежит с умопомрачительной скоростью. Он говорил, что его любовь к Джейн только усиливалась и дети сделали их еще ближе. Она рассказывала о своей ослабевавшей любви к Перу и о том, что ее единственный ребенок, Адриан, — причина их отдаления друг от друга, потому что у обоих уже нет ни времени, ни сил на то, что раньше было их «мы».

Он советовал не ждать, что все изменится, и развестись, чтобы не терять еще год жизни. Она сама думала об этом. Уже будучи беременной Бэлль, она даже заготовила слова: «Это не потому, что ты плох, ты — замечательный, просто я чувствую, что мы отдалились друг от друга». Потом все само сошло на нет. Но слова Оливера засели в ее голове, и она помнила о них, даже когда они с Пером занимались любовью.

Она вспомнила, как они с Оливером поцеловались. Это случилось после затянувшейся партии в покер в ее казино. Оба выпили немало коктейлей. И поскольку играть на деньги они оба не хотели, стали играть на рукопожатие, объятие, поглаживание по голове или поцелуй, как раньше играли «в бутылочку» в школе. Такой вариант предложил Оливер, и Фрэнси это польстило. Во время игры они часто встречались взглядами. Фрэнси почувствовала себя привлекательной и желанной. Он выиграл, в основном потому, что она поддавалась. И потребовал у нее поцелуй, как она и предполагала. Сама-то она потребовала дурацкое объятие или что-то в этом роде. Ведь они же были просто друзьями.

И еще долго после того случая она, лежа по вечерам, фантазировала на тему секса с Оливером. Но фантазии так и не сбылись, и теперь она уже никогда не узнает, как бы это могло быть на самом деле. Не забыла она и того, как он развлекал ее фокусами, когда она рожала Бэлль. Естественно, она тогда обзывала его и ругала последними словами, но все равно была очень рада, что он рядом.