Эхо ненависти - Виталий Михайлович Егоров Страница 20

устроился работать в Киевский речной порт в качестве такелажника в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Работал хорошо, имеет несколько поощрений. Был прописан по адресу: город Киев, улица Советская, девятнадцать, комната девять. В семьдесят пятом году ему, как фронтовику, выдали путевку в санаторий Трускавца. Далее непонятно, он значится уволенным за прогулы. Трудовой книжки в деле нет, значит, он ее забрал.

– Ничего нового, – покачала головой Черных и спросила: – Клара Тимофеевна, сможете нам рекомендовать для разговора кого-нибудь из старых рабочих-такелажников, которые работали с Левчуком?

– Даже не знаю, – озадаченно проговорила женщина и взялась за телефон, объяснив: – Звоню начальнику участка, он руководит этими такелажниками.

Когда на том конце подняли трубку, она спросила:

– Александр Сергеевич, вы с какого времени работаете у нас?

Тот что-то ответил, женщина, прикрыв ладонью трубку, шепнула Черных:

– Этот не подойдет, он пришел к нам в семьдесят девятом.

Далее она спросила у мужчины:

– А кто у нас есть из старых? Кто работает с конца шестидесятых.

Мужчина что-то ответил, Крайко с его слов карандашом вела запись. Положив трубку, она протянула Черных лист бумаги:

– Поговорите с этим человеком, он должен знать вашего Левчука. Недавно ушел на пенсию, адрес я указала. С богом!

Прежде чем выйти, Соколов бросил взгляд на бумагу с адресом и поинтересовался:

– Как добраться до Белой Церкви? Это далеко отсюда?

– Километров восемьдесят, автобусы туда ходят три раза в день. А можете на такси.

– Нет, мы на автобусе, – ответил сыщик, закрывая дверь отдела кадров.

Выйдя на улицу, сыщик предложил:

– Марина, давай в эту Белую Церковь поедем завтра утром. Если мы сейчас поедем последним автобусом, то как ночью возвращаться обратно? Таксисты с нас все деньги вытянут.

– Деньги надо беречь, впереди Таганрог, – согласилась она. – Пусть будет по-твоему, сегодня остаток дня отдохнем. Вечером можем сходить на новый фильм – «Вокзал для двоих». Говорят, очень хорошее кино, играют Гурченко, Михалков.

– Я тоже обратил внимание на афишу, когда вчера гуляли по Крещатику. С удовольствием посмотрел бы этот фильм, – обрадовался сыщик.

– Вот видишь, мы думаем одинаково, – улыбнулась Черных. – Решено, идем в кино!

Вечером после кино, направляясь в гостиницу, Соколов поинтересовался:

– Марина, где будем ужинать – у тебя или в буфете?

– Я уже боюсь приглашать тебя в номер, – покачала она головой. – Устроят нам провокацию, а потом докажи, что ты не верблюд. Нет, будем ужинать в буфете.

После ужина они разошлась по номерам, но вскоре к Соколову постучались. Открыв дверь, он увидел счастливо улыбающуюся Марину.

– Сергей, пойдем ко мне в номер.

– А что случилось? Опять?!

– Пойдем, словами не расскажешь.

Сыщик в недоумении последовал за следователем. Она, открыв дверь номера, пропустила сыщика вперед. То, что он увидел там, ввело его в замешательство: на столе шикарный букет из желтых роз, поднос, полный всевозможных фруктов. Весь этот ансамбль завершала бутылка замечательного игристого вина Абрау-Дюрсо.

– Желтые розы – знак примирения, – счастливо рассмеялась Марина. – Они поняли свою ошибку и решили извиниться.

– А не провокация ли это? – насторожился сыщик, по роду своей профессии обязанный подозревать всех и вся.

– Да нет, Сергей, все нормально, расслабься. После буфета я пришла в номер и увидела вот эту картину. Сначала подумала, как и ты, что готовится провокация, сейчас придут и заактируют факт передачи взятки в виде фруктов и цветов, поэтому решила опередить события и вызвать администратора. В это время раздается стук в дверь. Подумала, что сейчас налетят твои коллеги, ткнут лицом в пол и оформят протокол. Тут дверь открывается, а там стоит и плачет вчерашняя коридорная. Я спрашиваю, в чем дело. Она плачет и просит извинения за ночной случай. Из ее рассказа я поняла следующее: ей вменено в обязанности следить, чтобы после одиннадцати вечера в номерах не было посторонних людей. Вчера она подумала, что ты остался ночевать у меня, и доложила об этом администратору. Они вдвоем провели у меня обыск, а когда поняли, что опростоволосились, администратор доложила о ночном инциденте директору, упомянув о том, что коридорная ввела его в заблуждение. Директор справился обо мне и, узнав, что я следователь прокуратуры, поставил условие перед администратором – если дело не будет улажено мирным путем, она будет уволена с работы и, соответственно, коридорная пойдет следом. Я сначала хотела стать в позу, но женщина так умоляла меня, с плачем рассказывая, что воспитывает троих малолетних детей и, в случае увольнения, она не сможет их прокормить. Услышав про бедных детей, я растаяла и велела убрать подарки прочь, упрекнув ее в том, что деньги надо тратить на детей, а не на подкуп должностных лиц. Тут она стала плакать еще громче, объясняя, что подарки эти от директора гостиницы и, если я их не приму, это будет означать, что я не простила, в этом случае ей увольнения точно не миновать. Немного поворчав, я отпустила женщину с миром.

– Я так и поверил, что они радели за нравственную и телесную чистоту жильцов гостиницы, – с сарказмом усмехнулся сыщик. – Деньги они хотели с нас содрать, деньги. А главная бандитка здесь администраторша, которая, почуяв неладное, сразу же подставила бедную коридорную.

– Так что делаем со всем этим, Сергей? – спросила Марина, обведя рукой подарки.

– Как что? – довольно ухмыльнулся сыщик. – Пьем и закусываем презентом от директора гостиницы «Москва»! Надо же как-то успокоить испорченные нервы!

8

Старого такелажника Владимира Афанасьевича Чумака в Белой Церкви нашли быстро. Небольшого роста, но жилистый мужчина шестидесяти лет обвел прибывших настороженным взглядом и на вопрос, он ли стоит перед ними, ответил коротко:

– Тот самый.

Узнав, откуда прибывшие, удивленно крякнул:

– Ишь, куда вас занесло. Чем же я вас заинтересовал?

– Владимир Афанасьевич, вы же долго работали в речном порту, знаете людей, со многими работали вместе… – начал было сыщик, но собеседник резко прервал его:

– И? Что хотели от меня?

– Нас интересует некто Левчук Василий Игнатьевич. Такого знаете?

– Кто такой?

– Тот, который работал вместе с вами на такелажных работах. В семьдесят пятом уволился и уехал в Якутию.

– А-а-а, Василия? – протянул мужчина. – Фронтовика, орденоносца?

– Да, того самого, – кивнула Черных.

– С Василием мы работали на разгрузке-погрузке контейнеров… Правильно, в семьдесят пятом он уволился и уехал на Север. А прежде чем уволиться, он пропадал…

– Как это происходило?

– Ему, как фронтовику, выдали путевку в санаторий, он там вроде бы попал под следствие.

– А что совершил?

– Этого я не знаю, – мотнул головой мужчина. – Украл, наверное, что-либо.

– Может совершить кражу?

– Бывало. С контейнера что-нибудь слямзит – прощали как фронтовику. Одним словом,