Эхо ненависти - Виталий Михайлович Егоров Страница 21

– Несун?

– Можно называть так.

– Владимир Афанасьевич, а этот Василий действительно тот, за кого выдает себя? Он настоящий фронтовик?

– И у вас закралось подозрение? – ухмыльнулся мужчина. – Мне он никогда не нравился – какой-то он не такой, не похож на фронтовика. Те, кто воевал, всегда рассказывают об этом, вспоминают своих боевых товарищей. А этот, когда речь заходит о войне, всегда молчит. И нет у него ни одного однополчанина. Нет, мутный человек этот Василий, и не зря вы приехали узнавать насчет него из такой дали.

– Откуда он родом? – спросил его сыщик.

– Не знаю точно, но отсюда, с Украины.

– Почему так решили? По паспорту он вроде бы из Белоруссии. Он белорус.

– Какой он белорус, – рассмеялся мужчина. – Он украинец, но не наш, а откуда-то с запада. А насчет паспорта… Паспорт можно украсть. А что он такого совершил, что может скрываться под чужими документами?

– Вот это мы тоже хотели узнать, – ответила ему Черных. – Этот человек нами задержан за убийство женщины.

– Вот те на! – воскликнул мужчина от неожиданности. – Почему-то сильно не удивляюсь этой новости.

– Есть какие-то основания подозревать, что он может совершать убийства? – спросил его сыщик.

– Оснований как таковых не имеется, но я же говорю, что он мутный товарищ. В войну такие люди могли и предать.

– Вы воевали?

– А то как же! – с гордостью ответил мужчина. – Второй Украинский фронт под командованием Конева, участвовал в Корсунь-Шевченковской операции, награжден орденом Славы третьей степени. Там и закончил войну, получив тяжелое ранение.

– Владимир Афанасьевич, спасибо за беседу, – поблагодарила его Черных. – Ваша информация для нас крайне ценна. А теперь, с вашего позволения, я изложу в протоколе все то, что вы нам рассказали.

– Пожалуйста, – кивнул фронтовик. – Этого прощелыгу надо вывести на чистую воду.

Следователь и сыщик вернулись в Киев к пяти вечера. По пути заехали на железнодорожный вокзал, купили билеты до Таганрога и отправились в гостиницу.

Гостиница продолжала удивлять путешественников. Когда Черных зашла в номер, на столе лежало приглашение:

Уважаемая Марина Станиславовна!

Сегодня, 18 мая 1983 года, в нашем ресторане проводит свой творческий вечер народная артистка Украинской ССР С. М. Ротару. Мы будем рады видеть вас среди наших гостей. Начало концерта в 20 часов (для Вас забронированы два места).

Директор гостиницы «Москва» О. И. Дмитриенко.

– Этот директор вылезает из кожи вон, чтобы угодить нам, – усмехнулся сыщик, когда Черных во время ужина в буфете показала ему записку-приглашение. – Однако рыльце у него в пушку. Боится, что ты сообщишь о творимых здесь безобразиях в местную прокуратуру.

– Возможно, – кивнула она. – А возможно, от чистого сердца. Мы же не знаем, кто он такой, может быть, порядочный человек.

– Директорство в гостинице и порядочность редко пересекаются, – стоял на своем сыщик.

– Да брось гундеть, а лучше скажи, что нам делать в данной ситуации? – спросила Черных.

– А что, пойдем в ресторан, на халяву и уксус сладкий. Когда еще увидим Ротару?

– Халявы не получится, там все равно придется платить за стол, а мы на мели, – покачала головой Черных. – В Таганроге хочешь голодать от безденежья?

– Зачем приглашать, если надо платить? – в недоумении пожал плечами сыщик. – Жучара этот Дмитриенко.

– Сергей, а представляешь, сколько народу хочет попасть в ресторан к Ротару и готовы за это заплатить большие деньги? Приглашение – это пропуск в ресторан и к зарезервированному столу, но не более, дальше надо платить самим. Но не это главное. Я не хочу злоупотреблять своим положением. Директор меня приглашает как работника прокуратуры, то есть как должностное лицо. Была бы я доярка, он разве пригласил бы?

– И ты говоришь о какой-то его порядочности, – рассмеялся сыщик. – Ладно, не пойдем никуда, сдалась нам эта Ротару.

На следующий день после обеда путешественники уже сидели в вагоне поезда и следовали в сторону Таганрога. По пути случилась задержка из-за какой-то аварии на линии, и они прибыли к месту назначения в пять часов вечера следующего дня.

Стесненные в деньгах, они решили остановиться в общежитии гостиничного типа недалеко от железнодорожного вокзала. Осмотрев комнату с бедной обстановкой, где стояли четыре кровати, заправленные армейскими байковыми одеялами темно-синего цвета в полоску, во время ужина в столовой Соколов поворчал:

– Им надо поменять вывеску – не общежитие гостиничного типа, это звучит слишком обещающе, а гостиница общежитского типа. В постоялом дворе Пскова и то лучше было.

– И у меня четырехместная, в комнате пока я одна, – рассмеялась она, вспомнив слова прокурора о «постоялом дворе». – Но зато в коридоре есть общий душ, я успела туда сходить.

– Где будем коротать время? – задался вопросом сыщик. – Сейчас только шесть.

– Быть в Таганроге и не посетить чеховские места – это моветон, – рассудила Черных и предложила: – Сергей, пойдем прогуляемся.

– Ух ты, Чехов же мой любимый писатель! – воскликнул сыщик. – Я зачитываюсь его прозой. Раз по десять, наверное, прочитал его рассказы, которые актуальны всегда. Я, например, знаю человека, один в один похожего на Чимшу-Гималайского, только вместо крыжовника – смородина. Как не хочется на старости лет превратиться в такое существо. Но нет, благодаря Чехову никогда не стану таким![6]

– А я в юности боялась стать Душечкой. Слава богу, пронесло, и во многом – благодаря великому писателю. А ведь знаю множество женщин, похожих на Оленьку Племянникову. Вот скажи мне, Сергей, если твой муж, например, занимается боксом, не обязательно же сидеть целыми днями возле ринга, а потом надоедливо рассказывать подругам, что апперкот лучше хука? Не смыслишь ничего в боксе – лучше промолчи. У каждого должны быть свои интересы и хобби, но искусство в том, что это не должно портить отношения между супругами. А быть бесплатным приложением к мужу – это не по мне.

– Эмансипе? – улыбнулся сыщик следователю.

– Вот не люблю это слово! При чем тут эмансипация? Просто между мужем и женой должны установиться уважительные отношения, при этом каждый должен заниматься своим делом, не опекая и не мешая друг другу. А если женщине вдруг понадобится крепкое мужское плечо, любящий и любимый муж всегда будет рядом. У нас в семье так.

– Полностью согласен, – игриво улыбнулся сыщик. – Вот мое крепкое плечо, держись за него, и идем по чеховским местам!

«Лавка Чеховых» с вывеской: «Чай, сахар, кофе и другие колониальные товары» была уже закрыта. Посмотрев мужскую классическую гимназию, где учился классик, посетив Чеховский сквер, памятник писателю, домик, где он родился, путники направились в гостиницу-общежитие и наткнулись на двухэтажный кирпичный дом, где родилась и жила Фаина Раневская.

– Смотри,