Сергей Зверев - Ментовская бригада Страница 21

— Это как? За что заплатить? — наседал на Семена подвыпивший устроитель боксерских драк. — За мои слезы заплатить? За мои страдания?

— Твои пьяные слезы копейки не стоят, — огрызнулся Семен. — На вот. Похмелишься утром, и хватит с тебя.

Тот попытался броситься на Сему, но получил удар такой силы, что остался лежать на земле, тихо постанывая.

— Проспится, — решил Сема. — Все, пошли ребята. Тетка, а мы скоро снова придем, готовь денежку и не вздумай мильтонам стучать, а то хуже будет.

В ту ночь подобному же нападению подверглись еще два ларька. Сумма таким вот образом утроилась. Парни казались себе чуть ли не отрядом партизан, одержавшим верх над чужеземными захватчиками.

В милицию коммерсанты, конечно же, заявили. Пострадавшие указали на Сему, который требовал деньги. Алкаш-букмекер проходил только по одному эпизоду, но получил пять лет как рецидивист, Сема же отделался всего тремя. Во время суда он не мог смотреть на скамью, где сидела Анжелика. Сестра не отрываясь смотрела на брата своими глубокими черными глазами.

Три года превратились в полтора. Семен Пеплов вышел по условно-досрочному освобождению. На зоне он приобрел полезные знакомства и связи и с этих пор стал известен под кличкой Пепел.

Пеплов чаще всего вспоминал именно о своей жизни до первой посадки. После зоны его дела вошли в проторенную колею и больше из нее не выходили. До заключения все могло бы пойти по-другому, если бы парень не влился в команду громил и не оказался в первых ее рядах благодаря своей инициативе.

После зоны Пепел быстро встал на ноги. Он сколотил бригаду из дружков, еще не разъехавшихся из хиреющего Радлова, получил первые большие деньги — подъемные от воров в законе. Подмосковье стало довольно активно осваиваться, и Пепел понял, что ему повезло. Месторасположение Радловского района оказалось его козырной картой.

Многие рванули в Москву и сгинули там без следа. Кто-то подался в менты, и Пепел стал с ними делиться, потихоньку нащупывать подходы к их начальству.

Очень полезными оказались чиновники. Раньше Пепел этот люд в грош не ставил, считал их дармоедами. Цена нужной подписи обозначалась заранее. Слова «Утверждаю» или «Оказать содействие» стали заменять мочилово с поножовщиной.

Шли годы. Пепел уже несколько раз побывал за границей, познакомился с тамошней братвой. Школьные учителя совершенно зря то и дело шпыняли его за отсутствие способностей. Английский язык Пепел выучил играючи.

Он даже купил на всякий случай, про запас, гражданство одного из островных государств Вест-Индии. Интерпол в те времена только начинал фиксировать такую новинку, как русская мафия. Пепел обзавелся видом на жительство в США, который, впрочем, был отозван «за недостоверность предоставленных сведений».

Пепел занимался чем угодно, начиная от торговли оргтехникой и заканчивая секс-шопами, тогда только-только возникавшими. К нему одно время приклеилась вторая кличка — Инвестор, но она вскоре отпала. Первая была куда звучнее и легко запоминалась.

А вот с сестрой случилась беда. Сразу после его посадки Анжелика подалась в какую-то маргинальную секту. Когда Сема вышел, сестренки и след простыл. Ему лишь удалось узнать, что теперь ее зовут Лакшми-Рахиль и обретается новообращенная где-то в Сибири.

За десять лет он получил от Анжелики всего два письма. Первое — еще на зоне, полное смирения и орфографических ошибок. Из него следовало, что все хорошо. Так было и будет, потому что предрешено Абсолютом. Это сразу не понравилось Семену. Он на всякий случай написал по обратному адресу, что рад за сестру и сам хотел бы вступить в их организацию. Ответа не последовало.

Второе пришло через девять лет из Нью-Йорка. На этот раз тоже все было хорошо. Энджи — теперь ее звали так, на американский манер — заканчивала курс реабилитации у анонимных наркоманов и изъявляла желание увидеться с братом, вспомнить старые времена.

Пепел бросил все дела и первым же рейсом рванул в Нью-Йорк. Он нашел это отделение анонимных наркоманов, но там только развели руками.

Энджи Эмбер? Да, была, совсем недавно. На последние заседания не приходила, наверное, снова срыв. Это бывает.

Семен подключил свои американские контакты. Энджи нашли через три дня. Она умерла от передозировки героином в заброшенном сквоте. Пепел не стал хоронить сестру в Америке и перевез ее в Радлов. Там ей нашлось место рядом с матерью.

«Вот сюда же и меня положат, — думал он, глядя, как могильщики забрасывали яму. — Через десять лет, через год, завтра?»

Оказалось, что в этих мыслях был свой резон. «Умирать» Семе пришлось довольно скоро. Это, пожалуй, оказалось самым захватывающим приключением в его жизни. Да и самым опасным.

Говорят, что тот человек, которого заранее похоронили, будет жить долго. Семен Пеплов решил испытать правоту этой народной мудрости на себе.

Сначала небеса не предвещали бури, все шло своим чередом. Взять у одного, отдать другому, что-то наварить — схема простая. «Одним» мог быть строитель, мечтавший получить подряд на возведение нового стадиона, «другим» — чиновник, который ведал разрешениями.

Таковых, впрочем, с каждым годом становилось все больше и больше, так что Пепел принял решение как-то выстроить свои отношения с этой вот иерархией. Он выделил несколько ключевых должностей областного уровня. Персонам, сидящим на них, полагалось отстегивать постоянно, каждый месяц. Они получали практически вторую зарплату, которая могла в несколько раз превышать основную.

Та же самая картина наблюдалась в силовых ведомствах, которые и сами были не лыком шиты. Но тут уж ничего не попишешь. Такова, можно сказать, традиция.

С милицией у Пепла быстро сложились деловые отношения. Со спецслужбами все выходило гораздо более мутно и неопределенно, но Пепел научился решать и эти проблемы через третьих-четвертых-пятых лиц. Сотрудники конторы предпочитали не выходить на прямую связь с ним. Они поступали так разве что в экстренных случаях.

Как ни странно, больше всего проблем возникало со своими, то есть с коллегами. Пепел уже не мог сказать о себе, что он, грубо говоря, главарь банды. Нет, это была империя, пока маленькая, но с каждым днем расширяющая свое влияние и поле деятельности.

Пепел тратил огромные средства, силы и время на то, чтобы легализовать теневые доходы. Страна постепенно стала переходить на безналичные платежи. Черный нал сам по себе стал считаться чуть ли не стопроцентным доказательством уголовщины. Надо было оперативно меняться, идти в ногу со временем.

Но под высоко взметнувшимися деревьями постоянно пробивалась молодая поросль. Практически ежегодно появлялись новые группки отморозков, которые заявляли свои права на тот или иной кусок собственности. В некоторых случаях их претензии признавались на какое-то время. Те расслаблялись, делали ошибки, их вязали и закрывали. Все довольны — менты отчитываются, у Пепла тоже одной проблемой меньше.

У Семена, конечно, имелся стабильный костяк боевого отряда, но требовалось и рекрутировать молодых. Кто-то шел в охранные агентства, девяносто процентов которых в Радловском районе было создано Пеплом, кто-то вливался в ряды боевиков. Работа им всегда находилась — страну продолжали колыхать криминальные войны.

Нельзя сказать, что у Пепла все было безоблачно. Отнюдь нет. Три покушения только за полгода, еще одно — сразу после того, как он вышел из больницы, где ему залатали простреленное плечо.

Да что там говорить!.. Стоит заглянуть на радловское кладбище да пройти по центральной аллее, как вся история края за последние пятнадцать лет предстанет перед тобой в виде череды фотографических изображений на дорогих мраморных памятниках.

«Какие имена!» — говорил старик Ахметов каждый раз, когда хоронили очередного авторитета.

Он вздыхал и невзначай оглядывался. Много ли еще осталось свободного пространства на самых престижных участках кладбища? Места пока хватало, но проходы между могилами становились все уже.

Пепел стал замечать первые звоночки — сначала едва ощутимое, а потом и явное охлаждение к нему чиновного люда, усиление аппетитов силовиков, сопровождающееся запусканием своих щупальцев в подведомственные ему области бизнеса. Наконец в Радловский район хлынул целый вал москвичей и прочих иноземцев, которые быстро перекраивали привычный расклад сил.

Даже более сильный человек с трудом смог бы сориентироваться в создавшейся обстановке. А Пепел, при всем его теперешнем внешнем лоске и заграничных связях, был все тем же радловским Семой-грузчиком, только очень высоко поднявшимся. Так человек может долго и упорно взбираться по шесту и вдруг с ужасом обнаружить, что падает. Из-под основания шеста кто-то вдруг выбил опору.

Формально все оставалось по-прежнему — деловые застолья, совместные проекты, кормежка чиновников и силовиков. Но Пепел уже чуял дуновение холодного ветерка, который забирался ему под ватник на зоне, пока чисто интуитивно, но вскоре появилась и конкретика.