Владимир Колычев - Перебиты, поломаны крылья Страница 26

– Сельдец, ты чо, в натуре, беспредел творишь! – рыкнул разухарившийся Вадик.

Сельдец испуганно сжался, но, казалось, он боится не его, а стоявшего за ним Кирилла.

– Ошибка вышла, – выдавил он из себя.

– Ты сам ошибка, понял!.. И ты тоже! – не слезая с него, Вадик насел и на Остапа. – Ты за порядком в камере должен следить, понял! А ты беспредельщика распустил.

– Не твое дело!

Остап изобразил вспышку гнева и даже попытался вскочить со своего места, но встречное движение со стороны вошедшего в раж Вадика заставило его вернуться на шконку. А тот продолжал буйствовать.

– Ты на кого волну погнал? Ты на кого дернулся?..

– Ты не быкуй, не надо!

– А это не твое дело! Что хочу, то и делаю! А ты мне, Остапка, не указ! Кончилось твое время! Наше пришло!

– А это как посмотреть!..

– Сейчас посмотрим!

Вадик ревел, как двигатель – без глушителя и на запредельных оборотах. Похоже, он дошел до наивысшей точки кипения, но все же, прежде чем напасть на Остапа, оглянулся – сначала бросил взгляд на Кирилла, затем на Илью. Ощутил за собой их поддержку и уже без сомнений схватил Остапа за грудки, сорвал с места и швырнул на пол. Смотрящий в замешательстве обхватил голову руками, чтобы защитить ее от ударов. А Вадик и не стал его бить, но ритуально вытер ноги о его спину – тем самым смешал с грязью его авторитет.

– А теперь поднялся и пошел отсюда!

Вадик показал ему на шконку, которую занимал Илья. Остап молча поднялся, отвел глаза в сторону, чтобы ни с кем не встречаться взглядом.

– А ты чего сидишь? Вали отсюда! – с вершины собственного триумфа гаркнул на Сельдеца Вадик.

И также показал ему на дальний угол. И, что самое удивительное, низложенные авторитеты покорно собрали свои вещи, переместились на отведенные им места.

Никак не думал Илья, что Остап и Сельдец так легко сдадутся. Такими грозными и авторитетными казались, столько в них было гонору и самоуверенности, а тут как бабка нашептала – вернее, Вадик наорал. Сломались они. Очень легко сломались. А Илья, как ни страшно ему было, смог превозмочь себя, и теперь он наверху положения, вместе с Вадиком и Кириллом. Он вдруг сам почувствовал себя тюремным монстром, и теперь он сам стал свысока смотреть на серую арестантскую массу…

Вадик расширил так называемый блатной угол, теперь здесь было место для трех шконок. Лучшую он взял себе, а две другие поделил между своими пособниками.

– Ну вот и все, а ты боялась, – ликующе усмехнулся он, подмигнув Илье.

– Не боялась, а боялся, – со сдержанным чувством гордости за себя, но с нескрываемой уверенностью поправил его тот.

– Да это присказка такая.

– Давай без присказок, ладно?

Илья вдруг понял, что ничуть не боится Вадика. Он хоть и пытается изображать из себя большую величину, но видно же, что без Ильи и Кирилла он – никто.

– Ух ты какой!..

Вадик хотел еще что-то сказать, но в этот момент открылась дверь и с грохотом ударилась о железный блокирующий штырь в полу.

– Оп ля! – разволновался Вадик. – Кажись, началось!

Илья опасался того же – возмездия со стороны дежурной смены за беспорядок в камере. Но заглянувший в камеру надзиратель зевающим взглядом обозрел камеру и нехотя бросил:

– Теплицын, на выход!

Илья облегченно вздохнул, когда понял, что из камеры его просят на время. На освобождение из-под стражи он не рассчитывал, поэтому грешным делом решил, что его хотят перебросить в другую камеру. И это было бы жесточайшей несправедливостью – только-только почувствовать себя человеком и снова мордой в грязь на новом месте. Но нет, конвоир мимоходом бросил, что его ждет следователь…

Илья настроился на встречу со следователем, но конвоир доставил его в кабинет замначальника оперчасти, где ждал его Андрей Сизов. Не поднимаясь со своего места, он показал ему на свободный стул по другую сторону стола, пододвинул пачку недорогих «LM».

– Спасибо, у меня свои…

Илья достал пачку «Парламента» и сам положил ее на стол, предлагая Андрею угоститься. Тот отказываться не стал, взял сигарету, закурил.

– Хорошо живешь, дорогие сигареты куришь.

– Жена позаботилась.

– Приемщицу, наверное, умаслила.

– Приемщицу?!. А-а, ту, которая посылки принимает? Да, может быть, я не знаю…

– Если сигареты в пачке, да еще с фильтром, точно, умаслила.

– И что?

– А то, что я сейчас рапорт на имя начальника тюрьмы напишу – так, мол, и так, приемщица злоупотребляет своим служебным положением. Я напишу, а ее накажут. Из-за тебя. А ведь она добро для тебя сделала. Да и не видать тебе после этого хороших сигарет…

– Э-э, а зачем ты мне это говоришь? – растерянно спросил Илья.

Ему вовсе не хотелось никого подводить – ни товарищей своих по несчастью, ни тех, кто по другую сторону решетки.

– Затем, что думать надо, когда что-то делаешь. Я – должностное лицо, а ты мне сигареты предлагаешь, которые тебе не положены. Человека, выходит, подставляешь. Нехорошо… Ладно, расслабься, это я так, для общего сведения. Никакой рапорт я писать не буду. А то, что за приемщицу переживаешь, хорошо, значит, не умер в тебе человек…

– А что, может умереть?

– Бывает и такое. Садится в тюрьму человек, а выходит зверь… Как там Сельдец поживает? – внезапно спросил Андрей.

– Ничего, – растерянно пожал плечами Илья. – А что?

– Как же ничего, если у вас в камере власть переменилась.

– Власть?! В камере?! – еще больше растерялся Илья. – Ты откуда знаешь?

– Должность у меня такая – все знать, – снисходительно усмехнулся Андрей.

– Тогда почему Кирилла не остановили? – в раздумье и возмущенно спросил Илья.

Ему ничуть не было жаль Сельдеца, но если бы Кирилл убил его, то получил бы за это десять-пятнадцать лет строгого или даже особого режима.

– А зачем его надо было останавливать? – внимательно и, как показалось ему, провокационно посмотрел на него Андрей.

– А если бы он Сельдеца убил?

– Он что, мог его убить?

– Мог.

– А в подробностях?

И тут до Ильи дошло, что Андрей не владеет всей информацией. Знает, что был звон, знает о его последствиях, но ему неизвестно, кто ударил в колокол. Зазевался надзиратель, проглядел момент, как Кирилл Сельдеца избивал…

– Что в подробностях?

– Как Кирилл Сельдеца чуть не убил.

– Как он мог его убить, если ничего не было. Не понимаю…

– Дурака включил? Ну-ну… – с присущей для его профессии жесткостью и хищной угрозой усмехнулся Андрей. – В благородных тюремных рыцарей играешь? Так вот знай – нет здесь таких. Играть играют, а на допросах колются и от сотрудничества не отказываются…

Андрей достал из ящика стола маленький ножичек, притупившийся карандаш и стал его затачивать до игольной остроты – как будто это помогало ему снять нервное напряжение. Заточил карандаш, убрал его, спрятал нож. И пристально посмотрел на Илью – как будто хотел передать ему остатки этого самого напряжения.

– Не надо со мной в непонималки играть, – сказал он. – Я этого не люблю… Могу в другую камеру отправить. Хочешь в другую камеру?

– Нет, не хочу, – затрепетал Илья.

– Тогда скажи, что было?

– Было. Сельдец на меня наехал, а Кирилл заступился. Чуть не убил его. Свалил его с ног и головой об пол… Если бы не Вадик, не знаю, что было бы…

Не вдаваясь в подробности, но ничего не утаивая Илья рассказал, как было дело.

– Значит, Вадик у вас теперь новый смотрящий, – сделал вывод Андрей.

– Да мы как-то не решили.

– Ну, не вам это решать… Самозванец ваш Вадик. Такой же самозванец, как и Остап… Ладно, с этим мы разберемся. Главное, что ты сам с собой разобрался.

– Как это я сам с собой разобрался? – не понял Илья.

– Определился, с кем дружить и кому помогать.

– С кем дружить? С Вадиком?

– При чем здесь Вадик? – жестко и вместе с тем торжествующе усмехнулся Андрей. – Со мной дружить будешь и мне помогать. Осведомителем стал, поздравляю. Выговорился, на душе, наверное, полегчало?.. Это как на исповеди – покаешься, и сразу камень с души…

– Я не уверен, – мотнул головой Илья.

Легче ему не стало, как раз наоборот – как будто гора твердокаменная поперек души выросла. Не хотел он становиться осведомителем, но Андрей его переиграл. И очень легко переиграл – всего-то пригрозил переводом в другую камеру…

– Расслабься и не бери в голову, – иронично посмотрел на Илью хитрый оперативник. – Все через это проходят, не ты первый, не ты последний… Нила звонила, спрашивала, можно ли телевизор в камеру передать. Я сказал, что можно… У вас телевизор плохой, а теперь хороший будет, жидкокристаллический. И холодильник небольшой пришлет…

Илья приободрился, когда представил, как будет смотреть со своей шконки телевизор, возможно, в комплекте с приставкой «DVD». Да и холодильник не помешает… Но тут же мысль о собственной мелочности опустила приподнявшееся было настроение. Он еще мог оправдать себя в страхе перед новой камерой – любого нормального человека можно этим напугать. Но Андрею мало было кнута, он подбросил ему еще и пряник – перспективу иметь в камере хороший телевизор. Он поманил, а Илья повелся – как дурачок на конфетку. Обрадовался. Как будто нет у него чувства собственного достоинства. Нельзя так…