Галия Мавлютова - Опер любит розы и одиночество Страница 28

— Отыщите, ради бога! — скривив лицо подобием улыбки, я исчезла из благоухающего кабинета.

Я брела по коридору в горестных раздумьях. Пойти ли на поклон к Королеву самолично? Или ограничиться виртуальным звонком? Вспомнив, как меня отшил полковник, лишив поддержки, даже моральной, я потащилась на четвертый этаж, проклиная тот день и час, когда я пришла наниматься на работу в милицию.

Это был ясный солнечный день, далее по тексту…

— Королев! Это я. — Я присела на краешек стула, собираясь быстро выпалить все мои пожелания службе уголовного розыска.

— Вижу. — Володя усердно строчил докладную записку.

Изредка в ней мелькала фамилия «Юмашева», потом я увидела «Деревяншин», «Иванов» энд ком-пани. Сей скорбный труд означал одно — Королев устал от штабных сотрудников и катает «телегу» генералу. После получения «телеги» генерал вежливо отстранит меня от расследования. Он не оставит даже узкой лазейки в виде контроля за ходом расследования. Контроль взвалят на Иванова. А я? Я буду завидовать Виктору Владимировичу неуемной сжигающей завистью…

Полковнику, разумеется, достанется по первое число из-за моего чрезмерного усердия.

Закатить скандал? Или сделать вид, что ослепла? И оглохла одновременно?

— Володя, — нежнейшим голосом, какой только существует в природе у женских существ, обратилась я к заклятому врагу, — Володя, у меня есть идея.

«Телега» продолжала скрипеть шариковой ручкой.

— Володя, надо натравить на «Рубины» управление по борьбе с экономическими преступлениями. Надо дать им указание — пусть назначат ревизию. И аудит, по мере необходимости. Пожалуйста, сделай это быстро! Мне не справиться с таким сложным делом.

«Телега» приостановила свой скрипучий ход. Королев в немом удивлении воззрился на мое невинное личико.

— Неужели? Не справиться? Не верю! — «Телега» снова качнула боками. Еще мгновение — и она тронется в путь.

И тогда прощай, моя свободная жизнь. Снова сидячий образ жизни в кабинете за подготовкой постылых докладов. В случае передислокации сил Иванов «отгрузит» на мои хрупкие плечики свои доклады. Меня передернуло.

— Конечно, не справиться, Володя. Сравни себя и меня. Ты — уверенный в себе мужчина, авторитетный, солидный. А я? Никакого сравнения с тобой! Меня даже генерал не принимает. Все поручения через полковника передает. Доклады тоже через него. Не желает лицезреть уже три месяца. Так что тебе и карты в руки. Володя, — без перехода я перешла в наступление, потому что «телега» уехала в сторону и легла в стопку ненужной бумаги. Той бумаги, что сотрудники готовят к уничтожению в специальной жующей машине, — Володя, у меня есть предложение. Давай вместе проверим адрес. Там снимал жилье Гриша Сухинин. Этот адрес мне принес Шерстобитов.

— Когда? — в глазах Королева зажегся неприкрытый интерес. Вот что делает с мужчиной откровенная лесть!

— Сегодня. Он только что ушел. Но я думаю, что, если ты «завяжешься» с «бэпниками», ты не успеешь.

— Посмотрим, — пробурчал Королев, пребывая в раздумье, мириться со мной или нет.

Перед ним стояла сложная дилемма: если мы помиримся, значит, у меня будут развязаны руки, и я брошусь в омут самостийности. Если останемся врагами, я скрою от него важную информацию.

— В адрес одна не езди! — Королев шел на мировую, видно, устад воевать. Такое случается с мужчинами. — Возьми с собой оперов.

— Как скажешь, товарищ начальник, — сказала я.

Пришлось опять польстить. Подсластить. Доброе слово и кошке приятно.

Я невольно вильнула бедрами, закрывая двери. Я даже покраснела от стыда. Никогда не использовала женские чары в профессиональной деятельности, и вот, черт попутал. Но что не сделаешь ради устранения ненужных помех в процессе расследования.

Я посмотрела на часы — сорок минут еще не прошло, много же я успела за это время, умудрилась даже пококетничать и пустить в ход бедра.

В кабинете за моим столом сидел сияющий Резник. Пока я соблазняла и очаровывала Королева, он уже расправился с заданием. Его вальяжный вид исчез, оставив место юношескому романтизму. Распространяя вокруг себя благоухание, он подпрыгивал на стуле, веселя Юрия Григорьевича рассказами из жизни поколения, которое выбрало пепси.

— Гюзель Аркадьевна, я вас заждался. — Слава, по всей вероятности, выбрал себе новый имидж. Он где-то научился молниеносно менять кожу.

С Юрием Григорьевичем этакий дамский баловень, с Гюзелью Аркадьевной — умудренный опытом мужчина. Хамелеон, черт побери, как и его очки.

— Что у вас? Нашли что-нибудь? — набросилась я на Резника, забыв о его хамелеонской сущности.

— Нашел, да такое нашел, вам и во сне не приснится.

Я увидела тень от спины Юрия Григорьевича — опять испарился, как всегда, в самом нужном месте.

— Вот, смотрите!

Можно было ожидать всего, но таких сногсшибательных цифр я не думала увидеть. У меня закружилась голова, но в первый момент я почему-то подумала: «А Иннокентий Игнатьевич — богатый наследник, оказывается».

— Слава, если эти деньги не востребованы в связи со смертью потерпевших, куда они деваются? — У меня закружилась голова.

— Если наследников нет, значит, государству. Пока, разумеется, государство не спохватится.

— Это значит, что деньги на счетах могут лежать до «посинения»? До скончания века? До разорения банка? До прихода к власти коммунистов?

— Да. Деньги лежат, вкладчик не приходит. Если нет прямых наследников, деньги может получить человек, на имя которого вкладчик еще при жизни написал генеральную доверенность. Он запросто может получить все деньги со счетов. Но в данном случае деньги никак не могут лежать до скончания века, следователь обязан поставить в известность компетентные органы, и все деньги со счетов перекочуют в государственную казну. В том случае, если никто не придет за деньгами.

— Значит, деньги может снять человек, имеющий на руках генеральную доверенность на распоряжение имуществом убитых? — пробормотала я задумчиво. — А если бы вы не сделали эту суперсекретную распечатку? Я так понимаю, что у вас есть доступ к всероссийской банковской сети?

— Есть. Если бы я не сделал распечатку? Деньги получил бы наследник. Или человек, имеющий генеральную доверенность. Государству бы они не достались.

— Так, начинаем считать. Слава, у меня с арифметикой большие нелады, учтите. — Мне уже не стыдно было признаваться в собственной тупости. — Считаем, — продолжала я, — у Сухинина больше всего денег на счетах — семьсот пятьдесят тысяч долларов. И это — простой водитель! Наследником Сухинина является его родной дедушка — Иннокентий Игнатьевич. У Николаевой чуть меньше — шестьсот тысяч долларов! Она несколько лет назад «откинулась» с зоны. Ранее судима. У Николаевой нет наследников — она одинока как перст. У Телегина что-то маловато — двести пятьдесят тысяч, у Коровкиной вообще ноль — двадцать тысяч долларов всего. Ноль — по сравнению с другими, — пояснила я Резнику, чтобы он окончательно не разлюбил меня. — И у всех троих, кроме Сухинина, нет родственников, а значит, наследников. Слава, а вы можете и в международную сеть проникнуть? — Я с подозрением уставилась в ясные глаза Резника.

Очки его покоились на кончике носа.

— Гюзель Аркадьевна, я — не хакер. Я — оперативный сотрудник! — отчеканил Резник.

— Оперативный сотрудник, он что, хакером не может быть? Ради оперативной разработки и не на такое можно пойти, — мрачно пошутила я.

Я оставила Резника в покое. Пусть остынет от оперативной удачи, так неожиданно привалившей к нему. Сама принялась изучать распечатку.

— Слава, а почему квартира Сухинина не фигурирует в оперативных учетах? И это совершенно другой адрес — на Березовой аллее. Шерстобитов принес мне Гришин адрес, но другой, на улице Ки-рочной. Почему в вашей распечатке есть Березовая аллея? Ведь я прогнала запросы по всем программам, какие есть в нашем управлении, и информационный центр, и уголовный розыск, и массу других.

— Он недавно ее приобрел. Квартира числится за ним в имущественном фонде.

Только в одном месте. Если бы он зарегистрировался в ней, тогда она попала бы во все учеты. А так — нет регистрации, нет квартиры.

— А как же налоги? И прочая лабуда?

— Никак. Квартира существует. Услуги оплачиваются по старым квитанциям. Все в порядке, никто не проверит. Кстати, и налог можно платить по старым квитанциям.

— Любой побегушник может скрываться годами?

— Любой, — согласился Резник.

Чему тут удивляться? Я и так это знала. Получается, что в квартире Сухинина может поселиться любой человек и жить до скончания века? Ну и времена настали! Тьфу ты, черт!

— Не чертыхайтесь, Гюзель Аркадьевна, это вам не к лицу. — Резник не удержался от замечания.