Галия Мавлютова - Опер любит розы и одиночество Страница 29

Как ему хочется быстрее стать взрослым. А зря! Оставался бы всегда таким милым и симпатичным юношей. Потом повзрослеет, потвердеет, закаменеет, покроется коркой, и прощай, молодость!

— Слава, мне нужно подумать. Оставляйте все это хозяйство и гуляйте.

— Сначала распишитесь.

Кажется, Резник обиделся на меня за это поганое «гуляйте». Вечно я порчу мужчинам настроение. А из мужчин — только один Юрий Григорьевич умеет испортить мне жизнь.

Я размашисто расписалась за получение секретного документа и протянула Славе руку на прощание, крепко сжав его ладонь. Современные мужчины даже прощаться разучились. Слабое Славино пожатие удивило меня. Я полагала, что он гораздо сильнее.

Расследование зашло в тупик. Отдельно работал Королев. Он ничего не говорил о своих розыскных мероприятиях. Отдельно работали следователи прокуратуры. Все мы не пересекались. Каждый умирал в одиночку. Моя основная идея — объединить уголовные дела в одно общее — оказалась нереальной. Ведомственные разногласия победили. И мне ничего другого не оставалось — работать самостийно. Слава богу, мои тылы были обеспечены. Юрий Григорьевич гарантировал молчаливую поддержку. А сие означало, что и генерал в случае чего прикроет меня своим широким плечом. Иногда меня посещали странные мысли, вроде тех, дескать, зачем мне все это надо. Но я гнала от себя предательские настроения.

У меня оказалось два адреса Григория Сухинина. Первый, что принес Шерстобитов, второй — добытый Резником. Первый адрес — съемная квартира, оформленная на основе устной договоренности с хозяевами. Второй — квартира, принадлежащая Сухинину на правах собственности. Никто из сотрудников, работавших по делу гибели Гриши, не удосужился проверить его имущественный статус. Все считали, что простой водитель не может обладать никакими богатствами. Все считали, и все заблуждались. В том числе и я — в Тихвине я ни на минуту не засомневалась, приняв на веру первую версию — наезд совершен случайно проезжавшей машиной, установить которую не представляется возможным. Единственное, чего я смогла добиться — наложить аресты на счета и имущество потерпевших. Мы ждали, когда кто-нибудь начнет интересоваться счетами в банках. Но никто не приходил. Засады пришлось снять…

— Гюзель Аркадьевна, почему вы хотите провести ревизию только на «Рубинах»? Почему бы не провести ревизию в «Петромебели»?

Я схватилась за сердце. Опять, опять он меня пугает своими астральными выходками. Юрий Григорьевич сидел на своем месте как ни в чем не бывало и изучал древний талмуд.

— Юрий Григорьевич, я — не ревизор. В моем удостоверении написано черным по белому, что я — сотрудник милиции. Проведение ревизии на «Рубинах» целесообразно по одной причине: организация эта — многослойная, как торт «Наполеон». Посчитаем: головное предприятие — выставочное объединение, несколько выставок в год, это уже отдельные организации со своими юридическими адресами и банковскими счетами. Пока я насчитала шесть слоев. Проведение ревизии в такой многослойной организации могут рекомендовать сотрудники управления по борьбе с экономическими преступлениями в том случае, если они проведут предварительную проверку своими силами. Без «бэпников» нам не разобраться в таком жирном пироге — ни мне, ни Королеву. А следователь тем более не будет влезать в хитросплетения сложной организации, обремененной дорогостоящим бизнесом. Драгоценные камни — это всегда источник незаконной наживы. А «Петромебель» — организация, построенная по более упрощенной схеме, в один слой, и в случае необходимости мы можем организовать проверку силами нашего управления.

— Логично! — полковник поднял кверху палец. — Он отложил свой талмуд в сторону и внимательно посмотрел на карту. Его взгляд отдыхал от ровного мерцания лампочек. Никто не требовал срочного выезда на место происшествия. В городе никого не убили, не ограбили, не ударили кистенем по башке. Самое благословенное время в нашей работе, когда знаешь — любимый город может спать спокойно.

Меня раздирало на части любопытство, что за талмуд изучает полковник. Толстая амбарная книга напоминала своим форматом архивные альбомы сталинской поры. Я еще застала эти знаменитые альбомы, когда пришла в милицию молоденькой девочкой. Альбомы потихоньку готовили к уничтожению путем сжигания.

Я ахала от восторга, трогая древние листы с фамилиями убийц и маньяков, воров и грабителей, проституток и притоносодержателей. Не было только альбомов с наркоманами. Во времена правления Сталина наркомании, как таковой, в Стране Советов не водилось. Официально это зло появилось лет тридцать с лишним назад. То есть зло существовало всегда, а признали его уже при Брежневе, когда невозможно стало скрывать, что новые поколения выбирают не только пепси, но и анашу, коноплю, опиуху и другие отвратительные зелья.

Люблю антиквариат, особенно в виде старых милицейских талмудов.

— Юрий Григорьевич, а что это у вас?

— Это? Это — журнал регистрации предприятий.

— Каких? — я с подозрением склонила голову к плечу, затем — к другому.

Шерстобитов передал мне свою скверную привычку. Незаметно я превратилась в китайского болванчика.

— Акционерных обществ. Я смотрю, кто начинал деятельность в «Петромебели».

Юрий Григорьевич перелистнул страницу. Вот это да! Я сижу, извожу себя злобой, что мне никто не помогает советом и рекомендацией, а полковник Деревяншин в это время где-то достал, наверное, в налоговой инспекции, старый амбарный журнал регистрации предприятий.

«Во дает полковник!» — это я произнесла мысленно, восторженно косясь на старый журнал.

Вслух же сказала:

— Юрий Григорьевич, а что это может дать? Старый журнал, зачем он?

— Мы можем выяснить, кто стоял у истоков создания «Петромебели» и «Рубинов». Узнаем, куда делись все эти люди, живы они или сгинули. Надо досконально изучить документ.

Для Юрия Григорьевича любая мелкая бумажонка весьма важный документ, он так и говорит, глядя на график отпусков сотрудников: «Очень важный документ».

Я же ничего важного в графике не наблюдаю. Разве что у подполковника милиции Юмашевой отпуск всегда зимой. Я умудряюсь провиниться перед начальством в самый неподходящий момент.

— Товарищ полковник, если мы обнаружим еще пару-тройку старых трупов на этих двух предприятиях, мы только увеличим срок расследования.

Мне давно не терпится все быстрее закончить. Я была уверена, что на Коровкиной все закончится, расследуется и раскроется. Само собой. Она мне откроет тайны мафии. Я быстро установлю убийцу, и мне дадут медаль ветерана сотрудника органов внутренних дел. И отпуск в августе. А теперь? Что будет дальше?

Заглядывать дальше мне не очень хотелось. Не люблю гадалок. Пусть все будет, как будет.

— Я думаю так, если мы обнаружим пару-тройку трупов, мы обязаны возбудить уголовные дела и расследовать их! — строго сказал полковник, явно намекая: дескать, дружба дружбой, а служба службой. — Вот, это вам.

Юрий Григорьевич встает из-за стола и торжественно вручает мне талмуд.

— Товарищ полковник, вы хотите, чтобы я занялась этим? Не забывайте, товарищ полковник, что официально расследованием дела занимается отдел Королева.

Я представила угрюмую физиономию Королева при торжественном вручении ему амбарной книги, в знак большого уважения, так сказать.

— Что Королев? Разве он обратил внимание на многочисленные совпадения? Я понимаю — его отдел расследовал все дела отдельно. А почему не объединить их в одно? Без вас Королев вместе с его орлами никогда не узнал бы, что Сухинин был знаком с Николаевой. Сейчас они идут по прямому пути, и все благодаря вам, Гюзель Аркадьевна.

— Вы хотите сказать, что дело зависло бы «глухарем»?

— Именно это я и хочу сказать. Если вы не позволите зависнуть хотя бы одному делу в вечных «глухарях», считайте, что вы получали зарплату не даром. Вы ее честно отработали.

Все как всегда! Лишь бы куском хлеба попрекнуть! А то, что этот кусок хлеба едва позволяет свести концы с концами от и до зарплаты, всегда остается за кадром. В конце концов дело скорее всего и зависнет вечным «глухарем». Впереди никакого просвета.

Пафосная речь полковника меня взвинтила. Мало того что прибавил мне работы вручением талмуда, так еще и напрягает на новые подвиги.

Кто жаждет подвигов? Бегом на выход! На сцену! На арену! На поле боя! В море! В космос! Где там еще подвиги можно совершить?

Надо проверить адрес Сухинина. Но с чего начать? С того, что принес Шерстобитов? Или с квартиры, приобретенной и почему-то тщательно скрываемой от всех, даже от родного дедушки.

Вряд ли Шерстобитов стал бы подсовывать мне под нос адрес с уликами. Совершенно точно, предварительно корпорация проверила бы квартирку, не оставил ли там что-нибудь криминальное незадачливый водитель. Значит, надо ехать в квартиру, о которой никто не догадывается.