Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь Страница 29

— Я не думала тебя использовать. Но раз уж так случилось, что мы познакомились, мне это показалось неплохой идеей.

— Неплохой идеей? Это ты хорошо сказала! Ты же видела, что я влюбился. И продолжала играть со мной.

— Я не сказала ни слова о любви.

Он видит ее глаза. Они пустые и неживые. Он понимает, что Дана права. Но что ему теперь делать с этим знанием? Нет, инструкции на этот счет однозначны. Только вот обстоятельства изменились.

— Это ты прислала шефу туфельку?

— Туфельку? Какую туфельку?

— Розовую, лаковую…

Он осекся и отвел взгляд. Потому что сквозь бледную бесстрастность лица Даны проступила такая мука, такая нечеловеческая тоска, что выдержать этого Константин не мог. Он любил эту женщину. И ее страдание было невыносимо для него.

— Я не знаю об этом. Расскажи.

— Может, не стоит?

— Расскажи.

— Несколько недель назад кто-то прислал шефу по почте бандероль. Там была только туфелька — маленькая, лакированная розовая с атласным бантиком и порванным ремешком. Он узнал эту туфельку и страшно испугался.

— Ты думаешь, это я?

— Уже не думаю. Этого ты не могла сделать. Ты бы ни за что не рассталась с дочкиной туфелькой.

— Отдай мне ее.

— Как только смогу.

— Ты скажешь ему?

— Нет. С какой стати?

— Почему?

— Просто так.

— Сегодня холодно, правда?

Она уходит. Константин стоит и смотрит, как она удаляется, вот свет витрины упал на ее медные волосы, она зябко поводит плечами. Он понимает, что не сможет жить без этой женщины, а это значит, что он должен либо убедить ее отказаться от мести, либо помочь ей. А сейчас он просто идет за ней. Она права, довольно холодно стало.

Они появились из арки. Двое в темных куртках. Дана успела почувствовать, как ее схватили, больно вывернув руку, втолкнули в машину — и наступила темнота. На голову набросили что-то черное и душное.

— Спокойно, киска. Мы тебе ничего не сделаем. Но твой парень нам кое-что должен.

Дана никогда не слышала этого голоса. Или слышала? Она не может понять, сердце бешено стучит. Она чувствует запах одеколона и мятной жвачки.

«Что ж, хотя бы за личной гигиеной следят, и на том спасибо».

— Он не мой парень.

— Это ты так думаешь. Веди себя хорошо — и останешься цела.

Машина остановилась, Дану выволокли из салона и повели по ступенькам.

— Может, снимете с меня это? — Дана спотыкается уже на третьей ступеньке.

— Только вместе с головой. — В голосе звучит ирония. — Не будь дурой. Мы не хотим тебя убивать.

— Это еще почему?

— Более странной женщины сроду не встречал. Другая бы обрадовалась, а ты спрашиваешь, почему? Скажем так: я не люблю отягощать свою совесть напрасными жертвами. А твоя смерть мне никакой пользы не принесет. Довольна?

— Вполне.

Дану усаживают на диван, она чувствует мягкий ворс обивки.

— Ты пока останешься здесь.

— С этой тряпкой на голове?

— Ты ее снимешь, как только я уйду. Все необходимое у тебя будет.

— Тогда мне уже сейчас нужна пачка тампонов. Я ведь не знала, что это случится, вот и не взяла запасной.

— Черт подери! Ладно.

— С двумя каплями на обертке.

— Что?!

— Они бывают разные.

Хлопнула дверь. Дана стянула с головы тряпку, оказавшуюся мешком из темного материала.

— Черт, ну и гадость!

Кожа на щеках безбожно чешется. Дана трет щеки ладонями и осматривается. Комната небольшая, но очень уютная. Диван, столик и шкаф, белые стены и встроенные светильники в нишах и на потолке. Большая напольная ваза.

«Меня не обыскали».

Дана осторожно нащупывает в кармане коробочку от «киндера». Там покоится джинн, несущий смерть. Но это на самый крайний случай. А за голенищем сапога приделаны ножны. Вот ножом Дана орудует неплохо, Цыба их с Танькой научил еще в детстве. Умение это передал Цыбе папаша, а Вадик не зажилил умение, научил подруг.

Дана расстегивает куртку и откидывается на спинку дивана. Несомненно, где-то здесь есть камеры слежения, но где? Искать опасно и, в общем, бесполезно. Ну, найдет она камеру, дальше что? Куда от нее денешься в такой комнате? А вывести ее из строя тоже нельзя. Во-первых, сразу придут и починят, а во-вторых, призадумаются крепко и, чего доброго, еще заподозрят ее в чем-то. И тогда уж точно убьют.

Дана поправляет волосы, незаметно ввинчивая глубже в ухо передатчик. Она прицепила «жучка» парню, который столь любезно говорил с ней — или еще кому-то, она так и не поняла под мешком. Кто-то сидел рядом, и она прицепила к нему прослушку. Дана надеется, что от этого будет польза.

— …принеси их — и мы отпустим твою пассию. — Дана узнает этот голос и облегченно вздыхает. — А не принесешь, пришлем тебе ее по кусочкам, но сначала трахнем хорошенько. А пальчик ей я и сейчас могу отрезать, хочешь?

— Я тебе объясняю, отморозок: нет у меня этих документов. Мы искали, но не нашли.

— Я тебе не верю.

— А ты поверь. Когда мы вошли туда, она была уже мертва. Мы хорошо искали, и дома у нее тоже. Может, их не было вообще, этих документов?

— Были. И ты мне их принесешь. Иначе твоя девочка умрет страшной смертью. А ведь она тебе небезразлична, я знаю.

— Ну нет у меня никаких документов! И никогда не было!

— Так найди их. Даю тебе сутки. Мой хозяин не любит ждать.

Связь прервалась. Слышно было неплохо, Дана удобнее устроилась на диване. Радиус действия передатчика сравнительно небольшой, но это не беда. Она узнала то, что нужно. Эти ребята ищут документы, собранные покойной Ивановой. Значит, это с ними адвокат вела переговоры. И деньги в сейфе — просто небольшой аванс. Залог дружбы, так сказать.

«Но вот кто именно стоит за ними? Это интересно. Кто-то метит в Градского. Впрочем, даже не в него, а в того, кто стоит за ним. Или за ним никто не стоит? Наверное, он все-таки сам по себе. Никто не стал бы тратить деньги на продвижение такого взрывоопасного человека. Нет, этот ублюдок сам по себе, и его хотят либо убрать совсем, либо заставить подчиняться, что вероятнее всего. Но кто?»

Дана прекрасно понимала суть процессов, происходящих в политике. Фундаментальное образование и склонность к анализу сделали ее неплохим аналитиком. Она читала газеты, слушала новости, и выводы, которые она делала, чаще всего были неожиданными, но абсолютно верными. И сейчас она отлично понимала, по краю какой пропасти ходит. Ей надо учитывать теперь новый фактор — появление еще одной заинтересованной стороны.

«Из меня сделали разменную монету, а Костя может натворить глупостей. Надо отсюда выбираться».

— Он говорит, что они не нашли документы.

— Это он говорит, — Дана никогда не слышала этого голоса. — Ты ему веришь?

— Думаю, он сказал правду. Там побывал кто-то еще. Запасных ключей в ящике стола не оказалось, а секретарша клялась, что они там всегда лежали. И в тот день она их видела.

— Они могли сами взять ключи.

— У них были свои, уже давно.

— Ты веришь?

— Это логично. Градский — недоверчивый сукин сын. Думаю, парень не врет.

— Тогда есть еще кто-то?

— Точно. Но кто?

— Мы узнаем это, когда документы всплывут.

— Найди их раньше.

— А что делать с девкой?

— Она видела кого-то из вас?

— Нет.

— Тогда отпусти. Нам ни к чему лишние трупы.

Голоса замолчали. Дана вслушивается в звуки. Вот человек идет по лестнице. Вот открывает чемоданчик — щелкает замочек. Шуршат бумаги.

— Кто еще знает об этой девице? — вновь звучит голос.

— Никто. Мы с Серегой и вы.

— И она не видела вас?

— Нет, не успела. Убрать ее?

— Отпустим. Насколько я понимаю, она ни в чем не замешана?

— Нет. Мы проверяли. Но этот тип просто спятил из-за нее.

— Тогда она пригодится нам живой. Отвезите ее и отпустите. И чтоб ни царапины.

— Ясно.

Вот человек снова поднимается по лестнице. Дана знает, он идет к ней.

— Надень на голову мешок, — звучит из-за двери комнаты.

«Можно так не орать, я не глухая, — думает Дана. — Орет, как подорванный…»

— Надела. Что теперь? — отвечает она.

Дана слышит, как открылась дверь. Снова сладковатый запах одеколона, чьи-то руки поднимают ее. Дана осторожно нащупывает «жучок» на одежде и снимает его. Они спускаются с лестницы.

— Осторожно, мы никуда не торопимся.

— Вы очень добры.

— Ты странная женщина. Я рад, что не надо тебя убивать.

Дану снова везут в машине. Она лихорадочно раздумывает, как поступить. Ей хочется выйти и бросить в салоне маленький зеленый шарик, пусть все они умрут, а через кого найти парня с запахом мятной жвачки, она знает. Секретарша покойной Ивановой все расскажет, даже если не захочет, ей придется.

«Нет. Если эти двое умрут, они поймут, что это я побывала в офисе Ивановой. Они же не идиоты! Нельзя. Я никак не могу противостоять им. Мне нельзя обнаружить себя».