Владимир Свержин - Марш обреченных Страница 29

– Понятно, – кивает он. – ты полагаешь кто-то из оперов?

– Кто их знает. Однако сквозь землю ствол провалиться не мог, особенно так, чтобы через пятнадцать лет снова прорасти.

– На самом деле – не факт, – пожимает плечами Слава, – мог он себе преспокойно лежать где-нибудь в схроне, пока его оттуда знающий человек не достал. А то и вовсе юные следопыты отрыли да на блошином рынке продали. Всякое бывает. В одном ты прав. Версию отработать надо. Если вдруг окажется, что кто-то из участников проживает с ним в одном подъезде, то считай, пасьянс у нас сложился. Или почти сложился.

В этом весь Бирюков. Там где обычный человек видит один путь, он находит десяток. Зато там, где не видно даже тропы, он замечает дорогу. Обычно верную. Видимо это у него от пристального общения с компьютером. Вот сейчас…

– Постой! – Я внезапно обрываю поток своих мыслей. – Что ты там говоришь о подъезде?

– Я думал, ты сам догадался, – удивляется он. – На вахте сидит сержант. После того, как соседка Рыбаковых вызвала с его телефона оперативно-следственную группу, он никого из дома не выпускал. Чердак закрыт на замок. Так что, даже если допустить версию, что стреляющего выпустили через чердак, то это все равно означает, что в доме у него есть сообщник, который открыл замок, а потом повесил его обратно.

– Логично. Черт возьми, это значительно сужает круг подозреваемых.

– Да. Но есть ещё вероятность, что стреляющий пришел много раньше, а ушел много позже выстрела. Тогда опять-таки, кто-то прятал его в своей квартире.

– Для того, чтобы проверить эту возможность, надо внимательно изучить записи дежурных по крайней мере за неделю!

– Я думаю меньше. Сухорук звонил ему в день перед смертью, следовательно, до того об убийстве никто не помышлял.

– Может быть, может быть. Во всяком случае, без следователя тут не обойтись.

– Какие-то предложения? – спрашивает Бирюков.

Да, предложение у меня есть. Оно родилось во время беседы со Стрельцовым. И если кто-то убил генерала Рыбакова не выходя из подъезда, то что нам мешает имитировать ограбление его не входя в него? Достаточно договориться с Варварой Кондратьевной и оглушить дежурного сержанта не входе. Негуманно, конечно, но ничего – жив будет, не помрет.

А там, если Варвара Кондратьевна заявит, что из квартиры похищены бумаги мужа, то отсюда к следствию об убийстве рукой подать. Тем более, что фактаж кое-какой уже накопился. Эх, Скороходова бы того самого, из наружки раскрутить. Да где там! Скорее всего ему тоже приказы отдавал Банников или кто-то из его прихвостней. А если нет? Тогда выходит, что за нами параллельно следят две конкурирующие организации. Этого нам только не хватало!

Банников, как ни крути, фигура ключевая. Точнее замковая. Скорее всего за ним, как в детской матрешке, спрятан ещё кто-то. А может быть и поглубже кто-то есть. Взять хотя бы курировавшего операцию с Гореловым «Жерома». На него у нас вообще ничего нет. Может быть умер давно, может делится с подрастающим поколением накопленными знаниями где-нибудь в 101 разведшколе в качестве «памятника»[29], а может сидит где-нибудь в Рублево или Кунцево на скромной номенклатурной даче и руководит сложнейшими многоходовыми операциями. Кто его знает? Кто?

В любом случае, ключ в это зазеркалье в руках у Банникова, и грешно было бы им не воспользоваться. Стрельбище так стрельбище. Один мой знакомый утверждал, что хорошая дружба зачастую начинается с хорошей драки. Посмотрим, что начнется с хорошей перестрелки?

– Господа! – слышим мы мучительный стон майора Пластуна, приподнявшегося на локте. Только тут я замечаю, что ко всему прочему его суммарный градус изрядно превышает температуру кипения воды. На ясность мозгов это влияет мало, упаковка активированного угля перед употреблением спиртного способствует улучшению восприятия окружающего мира, но штын, тем не менее, стоит преизрядный.

– Господа, – вновь стонет Валера, – в этом доме найдется рюмка кофе? О господи! – Он начинает растирать руками виски. – За вчерашний день я, кажется выпил столько коньяка, водки и самогона, сколько среднестатистический российский гражданин выпивает за месяц. Ну они там пьют, я тебе скажу!

– Ну хоть с толком съездилось то?

– Смотря что считать с толком. – Пластун, стараясь сохранять вертикальное положение, поудобней усаживается на диване, продолжая массировать голову. – Но кое-что интересное я таки нарыл.

– Что например?

– Будет вам и белка, будет и свисток. Кофе гоните. Не видите, что ли, человек страдает! – возмущается Валера, обреченно созерцая пустую чашку, стоящую перед ним на столе.

– Сейчас, погоди. Слава уже пошел варить.

Кофе капитан Бирюков варит тридцатью восьмью способами, превосходя в этом искусстве бывшего начальника КГБ Крючкова, который знал лишь тридцать два.

– В общем, ладно. Слушай и восхищайся. О гореловском заводе мы тебе уже рассказывали, – смирившись с отсутствием вожделенного напитка, а может быть, снедаемый желанием поведать о своих подвигах, начинает он.

– Что ты имеешь в виду?

– Танкоремонтный завод, который по мгновению волшебной палочки вдруг сразу стал двумя, но на одной территории. Один завод якобы занимается ремонтом боевой техники, другой вроде как утилизирует списанную технику и ваяет тягачи, вездеходы и тому подобные аксессуары мужского костюма. Как ты, наверное догадываешься, кроме как названием, эти фирмы никак не отличаются, – излагает Пластун содержание прошлых изысканий.

– Вполне понятно. Что дальше? – прерываю я его. Смысл фокуса мне совершенно ясен.

– Дальше – больше. Выпил с диспетчером железнодорожной станции Тенишево бутылку водяры и выяснил, что с 1987 по сей день никакого спада в поставках техники на завод не было. Разве что сезонные колебания.

– Ну это в общем то понятно. Армия сокращается, количество локальных конфликтов растет… – подкидываю я дрова в пламень его красноречия.

– Командир. Твои рассуждения логичны, но не правильны. А все по тому, что ты не знаешь ещё одного маленького фактика, который стоил мне литра дрянного самогона и больной печени в будущем.

– Выкладывай, что ты там отыскал.

– Сущую мелочь. Энергопотребление завода за этот срок снизилось почти в три раза. Вот так-то, – он завершает фразу и глядит на меня, любуясь произведенным эффектом.

– То есть ты хочешь сказать, что либо там используют какую-то новую технологию, позволяющую снизить энергозатраты…

– Ага! Они поставили вечный двигатель от списанного велосипеда. Не будь дураком! – хмыкает Валера. – На заводе что-то от раза к разу делается, для отвода глаз, но в целом он используется в качестве перевалочной базы.

– Для чего? – настороженно спрашиваю я., понимая, что близок к разгадке.

– Не глупи, Саша. Для танков. Я застал на заводе целый состав с танками. И что ты думаешь, там под брезентом на платформе?! – Пластун секунду помолчал. – Т-80 и Т-72!

– Вот даже как? – негромко поизношу я, вспоминая недавнюю встречу с офицерам – танкистами и их исчезнувшие «восьмидесятки».

– Именно так. Машины новые. Муха на них не пикировала, и никаких поползновений выгружать боевую технику на заводе не предпринимается. Это лишь точка транзита!

– Может, ты также знаешь, где конец этого маршрута? – думая о своем, спрашиваю я.

– Знаю. Думаю не стоит говорить, что информация о нем также дорого обошлась моей печени. Что самое противное, о конечной точке мы знали с самого начала.

– Не понял, объяснись.

– Все очень просто. Помнишь запись в органайзере Горелова о Учкудуке – трех колодцах. Так вот, пункт прибытия по железной дороге – Учкудук. Дальше – одному Богу известно. Но я хочу обратить твое внимание, что это лишь один маршрут. Скорее всего есть и другие, – наставительно замечает майор Пластун.

Это уж точно. И маршруты другие, и поставщики. Что Горелов? Не ноль, конечно. Но лишь одна из тысячи пиявок, тянущих кровь из жил нашей армии и оплачивающих свои ананасы и рябчики этой самой кровью.

Попадись «на зубок» Тагиру не он, а какой другой пальцевеерный фазан, велика была бы разница? Ох, боюсь, не велика!

– Вполне возможно, – задумчиво произношу я. – Вполне.

Комбинация с танками мне ещё не совсем понятна, но общие контуры её начинают прорисовываться.

– Постой, Валера. У меня есть кое-какая мысль на эту тему, – произношу я, складывая в уме разрозненные кусочки мозаики.

– Выдавай, командир, – поощряет мой порыв Пластун.

– В тот день, когда мы охотились на Скороходова, я в Минобороновском клубе обедал с двумя ребятами танкистами. Их вызвали в Москву на какую-то комиссию. Один, в недавнем прошлом командир сводной танковой бригады, другой – начштаба. Так вот, как он рассказывал, бригаду собирали по всему округу и не дав даже месяца на сработку бросили на штурм Грозного. Хорошо укрепленного города-крепости, – начинаю я,