Виталий Еремин - Сукино болото Страница 3

Толпа заулюлюкала им вслед.

– Эй, Свищ, – крикнул Пикинес, – помни: лучше траха только сос..

– Потрясающе! – воскликнула Анна. – А что ей дали? Не наркотик, случаем?

Ваня молчал.

– Я же вам сказал: положение очень серьезное, – озабоченно проговорил Станислав Викторович.

Чеснок отозвал в сторонку своего врага-друга Славку Барминова. Угостил сигаретой и доверительно сообщил, что завтра на окраине Сукина болота состоится рубка с кузинскими. Славка слушал, самолюбиво раздувая и без того широкие ноздри. Ни фига себе заявочки! Он все-таки основной у бармалеев. Почему не сказать, из-за чего вдруг бой? Почему его не позвали на стрелу с Кузей?

– Так получилось, – примирительно произнес Чеснок. – Кузя неожиданно наехал. Нельзя было оставлять без ответки.

Он мог бы ничего не объяснять. После того как грифы окончательно поработили бармалеев, он мог просто приказать, и пусть бы Славка попробовал ослушаться. Но Рулевой велел не наглеть. А слово Рулевого для Руслана было законом.

Славка не верил: Кузя не мог наехать. Бой ему ни к чему. У него пацанов вдвое меньше. Рубка для него – самоубийство. Просто грифы хотят окончательно раздавить последнего более или менее серьезного конкурента.

– После боя заберешь мою тачку, – посулил Чеснок.

Это был широкий жест. Руслан откатался на машине всего месяц. Славка не верил ушам. Значит, он очень нужен. Что ж, тогда он поднимет ставки.

– Тачка – это хорошо, но мало. Давай так: ты отстанешь от Зажигалки.

Ленка-Зажигалка была девочка что надо. Именно девочка, тут есть тонкость, а не девчонка. То есть не стопроцентно уличная. Но ее всеми правдами и неправдами пытались втянуть в толпу, сделать братанкой, особенно не обижая и не притесняя.

– Много хочешь, Бармалей, – с угрозой в голосе проговорил Руслан. – Соглашайся на тачку, пока я не передумал. А насчет Ленки… Пусть сама решит, с кем ей быть.

Славка усмехнулся:

– Так ведь ты сам говорил, что баба – никто.

Глаза у Чеснока сузились:

– Бармалей, не приводи меня в аффект.

– Ладно, – сдался Славка.

Они обговорили детали. Кузя – автор крученый, наверняка устроит засаду. Но тут уж кто раньше и кто больше спрячет своих ребят. Короче, пусть Славкины бармалеи не дрейфят. Может, только первые пять-десять минут боя придется туго. А потом подоспеют самые отборные грифы.

– Кузя не выиграет ни при каких раскладах, – твердо пообещал Чеснок, по скулам его забегали желваки.

Он хотел еще что-то сказать, но его отвлек въехавший во двор мотоциклист. Множество хромированных деталей и дуг указывали на то, что отечественный мотоцикл должен был выглядеть, как крутой «Харлей». Ездок остановился у подъезда, где жили Томилины, и снял огромный шлем. Это был Олег Лещев, сын мэра города. Красивый, статный парень, он картинным движением вынул из кармана мобильник и позвонил. Но Даша Томилина уже увидела его в окно.

– Смени походку, трусики жуешь! – посоветовал ей Шуруп, когда она вышла из подъезда.

– Эй, – одернул его Олег, – фильтруй базар, ага?

Шуруп только того и ждал.

– А, Лещ! Фигли ты тут права качаешь? Езжай на свой асвальт, там клювом щелкай. (Как многие сегодня, он произносил слово «асфальт»» именно так.)

Все знали, что сын мэра живет с папой в элитном жилом комплексе «Калина» с видом на Волгу.

Олег не поддавался на провокацию, сделал вид, что не слышит.

– У него свои понятия, – поддержал кореша Пикинес. – Лучше быть живым трусом, чем мертвым героем. Я правильно говорю, Лещ?

До сих пор Олега не задирали, и он от этого страдал. Стыдно, можно сказать, позорно, когда других бьют, а тебя не трогают. Ему это надоело. Он не раздумывая пошел к толпе. Даша попробовала его остановить, но парень был настроен решительно. Он был высок, накачан и уверен в себе.

– Ты, что ли, герой? – обратился он к Пикинесу. – Ну, давай!

Пикинес был для своих семнадцати лет крепкий молодой бизон с большим опытом уличных драк. Оттого нос проломлен и приплюснут. Он подошел к Олегу борцовской походкой вразвалочку и прорычал:

– Мне по фиг, что ты сынок шишки. Щас ты у меня будешь искать пятый угол.

Олег принял боевую стойку. Сразу стало ясно: парень занимается карате.

– Ну, что, жентльмен хренов, давай! – снова прорычал Пикинес. – Или тебе про трусики повторить? Мы тут любим размножаться в коллективе. Давай, присоединяйся со своей умной машей. Бомбардир для нее всегда найдется.

Олег в высоком прыжке нанес удар ногой по носу-пуговке Пикинеса. Получилась увесистая оплеуха. Толпа заорала, подбадривая своего пацана. Пикинес бросился в атаку, но его руки только рассекали воздух. Олег уворачивался легко и красиво. Пикинес совсем рассвирепел и пошел на рожон, но тут же нарвался на удар в подбородок.

Толпа накалялась:

– Пикинес, урой его!

Урыть не получалось. Олег забавлялся с Пикинесом, как с боксерской грушей. Спокойно наблюдать это издевательство было невыносимо. Толпа уже готова была наброситься на Олега. Помешал джип с темными стеклами. Дверца открылась, показался молодой мужик, негромко сказал:

– А ну, стоять!

Толпа растерянно смотрела на Руслана. Ждала его реакции. Увидев мужика, Чеснок заулыбался и пошел навстречу. Подойдя, протянул руку. Но мужик руки не принял. Сказал что-то. Чеснок неожиданно сник. Сделал пацанам знак. Мол, снимаемся и исчезаем.

Толпа повалила со двора.

– Погодите, ведь это Царьков! – воскликнула Анна, глядя в бинокль. – Ну, точно он!

Царьков был помощником мэра Лещева по безопасности. И вдобавок к тому местным олигархом. Хотя можно было бы сказать и в обратном порядке. Результат был бы тот же – Царькова знал весь Поволжск.

Ланцева предложила осмотреть подвал. В комнатке, где Цуца посвятила Свища в мужчины, интерес представляла бумажка, которой расплатились с братанкой. Бумажка, оказавшаяся пакетиком, лежала на тумбочке, рядом с закопченной ложкой.

Анна оглядывала комнатку: где-то должен быть и шприц.

Шприц нашел Ваня, под тахтой. Теперь все сходилось. Все-таки Макаров не совсем прав, утверждая, что в городе появляются только легкие наркотики, типа травки. Эх, Левка, Левка…

Анна инстинктивно оглянулась на дверь. Ей показалось, что сейчас кто-то войдет. Нужно быстро уходить. Тайный притон наркоманов не будет долго пустым.

Они увлеклись и не заметили, что за ними наблюдает Свищ. Цуца поделилась с ним веществом. После сладкого свидания малец задремал в нише, под грудой замусоленной спецодежды сантехников.

Прощаясь с Ланцевой, Ваня попросил свести его с наркополицейским, которому можно верить.

Это была очень странная просьба. Парнишка сам предлагал себя в осведомители и нисколько не стеснялся.

– Это опасно, – предупредила Анна.

– Нам надо. Мне и еще одному парню, Олегу Лещеву. Нам эти грифы вот где, – Ваня провел по горлу ребром ладони. – Мы хотим поступать на юрфак.

Теперь понятно. Ребята хотят, чтобы при поступлении им зачли добровольную помощь правоохранительным органам. Только сохранилась ли эта льгота с советских времен? Едва ли.

Анна пообещала: конечно, она сведет их с надежным наркополицейским. Однако не проще ли просто лучше подготовиться к поступлению в вуз?

Ваня усмехнулся:

– Сегодня поступает не тот, кто хорошо сдает экзамены. Мне нечего дать, а Олег принципиально не хочет давать.

Наркополицейский Лев Макаров был холост, питался на работе. Подогревал в микроволновке все, что покупал в ближайшем супермаркете. Сегодня на ужин был винегрет, кусок вареной колбасы и пол-литра кефира.

Макаров включил телевизор. «Вести» рассказывали о непростой ситуации с наркоманией в России. Большие политики убеждали телезрителей в серьезности положения, называли страшные цифры. «Спохватились, будто с Луны упали», – подумал Макаров.

Поев, он сварил кофе, закурил и подошел к раскрытому окну. Ветер принес с Волги запах рыбьей чешуи. В эти дни шли на нерест косяки воблы. Чешуя у серебристой рыбы стоит сейчас дыбом, а икра крупная, ядреная и необыкновенно вкусная, особенно если поджарить. Полгорода сейчас на берегу и в лодках. Он тоже был бы сейчас там. Но – работа. Макаров ждал посетителей.

Через минуту он терпеливо выслушивал молодую, взвинченную женщину:

– Матери стыдно за то, что вырастила такого урода. Поэтому пришла я. Я – старшая сестра этого урода. Он колется второй год. Нигде не работает. Встает утром: «Все, мама, начинаю новую жизнь. Закодируюсь. Дай 500 рублей на обследование». Вечером приходит упоротый. Мать говорит: «Ты ж, паршивец, укололся!» – «Что ты, мама! Весь день обследовался. Все нормально, велели только зубы подлечить. Подкинь на рентген зуба». Снова возвращается упоротый. «Это у меня анестезия еще не отошла. Завтра иду устраиваться на работу. Надо только купить брюки и туфли». Мать говорит: «Нет, мерзавец, ты меня больше не обманешь!» Сама идет с ним в магазин. Выбрали брюки, примерили туфли, подходят к кассе. «Мама, стыдно как-то, сама будешь платить, давай я». Берет деньги и бросается к дверям. Вечером возвращается упоротый: «Я подонок, мама. Я принес тебе столько горя»…