Светлана Успенская - Королеву играет свита Страница 35

Они вышли из подъезда. Дворовая компания, в которой Катя еще недавно считалась своей, с насмешливым удивлением засвистела ей вслед. Девочка шла, низко опустив голову, чтобы никого не видеть.

Мачеха втолкнула падчерицу в класс.

— Ираида Александровна, я зайду за Катей после уроков. Вы уж последите за ней.

Классная руководительница осуждающе поджала губы при виде блудной ученицы. Кто-то в классе насмешливо свистнул. Катя со злости стукнула нахала портфелем по голове и плюхнулась за парту.

На перемене ее обступили одноклассники. История Кати им уже была известна во всех пикантных подробностях.

— А он правда черный? — шепотом спрашивали девочку любопытные подруги.

— А у вас с ним как, серьезно, да? — Очень, — со взрослым вздохом ответила Катя. — Мы собираемся пожениться, но родители — ни в какую.

— Ой, Катька, как романтично! — восторженно взвизгнули девицы.

В их глазах Катя мгновенно приобрела возвышенный ореол пострадавшей от любви и возбудила бурное сочувствие.

— Девочки, проводите меня в туалет, — попросила Катя заговорщическим тоном.

Дружная стайка двинулась к выходу из класса.

— Вы куда? — насторожилась классная руководительница.

— Ой, Ираида Александровна, мы только в туалет сходим. Можно? Мы все вместе, ну пожалуйста!

Разрешение было получено, и дружная компания вывалилась из класса.

Катя вошла в женский туалет и рванула на себя засохшую с зимы пыльную раму. Сверху посыпались крошки отвалившейся краски и комки грязно-серой ваты.

— Катька, быстрей, уже звонок дали!

— Спасибо, девчата, — бросила Катя через плечо, протискиваясь в окно.

Первый этаж был очень высокий, поэтому при приземлении она слегка отбила себе ноги. Однако мигом вскочила, одернула платье и помчалась к автобусной остановке, так что пятки засверкали. Ей достался глоток свободы, может быть, последний, и его нужно было срочно использовать!

Задыхаясь, она прилетела к общежитию для иностранцев и условно засвистела под окном. Напрасно! Поля или не было дома, или он не слышал ее.

Катя стояла, мучительно кусая губы, не зная, что предпринять.

Ее заметил знакомый, соотечественник Поля, и нелегально переправил девушку внутрь знакомым путем через окно душевой.

Из комнаты Поля доносились ритмичные бухающие звуки. Юноша возлежал на койке и самозабвенно отбивал ладонью в такт музыке.

— А, Катя! — обрадовался он, приподнимаясь на постели. — Я уже думал, что ты сегодня не придешь. Слышишь, это новые записи «Битлз», приятель привез… Задыхаясь от возбуждения. Катя чуть не закричала:

— Поль! Они все знают! Все!

— Кто они? — спокойно удивился Поль.

— Отец, мачеха… Они выпускают меня из дома только под конвоем…

Поль! Слышишь, нам нужно срочно пожениться!

Шоколадное гибкое тело быстро скользнуло с койки, палец нажал кнопку магнитофона. Музыка смолкла.

— Ничего не понимаю. Что есть «пожениться»? — спросил он, внезапно переставая понимать русский язык.

— Ну, ты должен стать моим мужем, а я твоей женой, — нетерпеливо объяснила Катя, — понимаешь?

— А… — с облегчением улыбнулся Поль и смело притянул ее к себе, задирая платье. — Сейчас… Сейчас… Катя разгневанно оттолкнула его руку;

— Поль, ты не понимаешь! Мы должны зарегистрировать наши отношения, иначе… Иначе я не знаю, что будет! Иначе мы никогда больше не увидимся! А я без тебя не могу! Ну, мы должны пойти в твое посольство и в ЗАГС, чтобы нас признали мужем и женой. Срочно! Поль удивленно развел руками.

— Но, Катя, — сказал он, — мы не можем это сделать! Мне просто не дадут разрешение на брак. И мой отец будет против, и мое правительство. Ведь у меня на родине уже есть невеста.

— Как это, невеста? — ошеломленно пролепетала Катя. — А я как же? А мы с тобой… Как это? Ведь я… Я тебя так люблю!

— Я тоже тебя люблю! — улыбнулся Поль. — Нам никто не запретит любить друг друга. Иди сюда… Ты такая красивая! Ты очень красивая. Ты самая красивая. русская девушка, которая у меня была! Иди ко мне…

Катя сидела, онемев от горя. Она не понимала, что происходит. Если бы они пошли и быстренько поженились с Полем, то она на вполне законных основаниях могла бы остаться у него. А так… Неужели придется возвращаться домой? Одной!

А Поль уже бережно раздевал ее осторожными кошачьими прикосновениями.

Потом они лежали рядом друг с другом. Потихоньку канючил магнитофон, напевая английскую мелодию. Катя решилась на еще одну попытку.

— Поль, а что нужно, чтобы гражданин твоей страны женился на иностранке? — начала она издалека.

— Совсем мало нужно, — махнул рукой Поль. — Нужно, чтобы отец взял разрешение в министерстве семьи и брака.

— А твой отец сможет взять такое разрешение?

— Нет.

— Почему?

— Потому что у меня уже есть невеста. Мы знаем друг друга с детства, наши отцы договорились уже очень давно. Она дочь одного высокопоставленного чиновника.

— Она красивая? — ревниво спросила Катя.

— Не помню, — пожал плечами Поль, — я ее видел очень давно. Она учится в Сорбонне, будет юристом. Но она очень хорошая девушка.

— Она… И у нее тоже обрезан клитор?

— Да, иначе она бы не смогла стать моей невестой. Таков обычай.

— Ты ее не любишь! — воскликнула Катя.

— Нет, — согласился Поль, — сейчас нет. Но она будет мне хорошей женой.

Ее отец очень влиятельный человек.

— Как же ты женишься на ней, если ты ее не любишь?

— А зачем? Главное, чтобы она могла рожать детей. А люблю я тебя…

Очень люблю. — Поль вновь прижался к ней горячим, слишком горячим телом.

Катя гневно оттолкнула его, озабоченно хмурясь. Она совершенно не понимала, как можно жениться на одной девушке, любя при этом другую.

— А если я рожу тебе ребенка? — спросила она после долгой паузы. — Ты сможешь жениться на мне?

— Зачем? — наивно удивился Поль. — Все равно мне не дадут разрешение на брак, ведь у тебя нет влиятельного отца, как у нее. Кроме того, ты от меня не сможешь родить.

— Почему? — пришла очередь удивляться Кате.

— Потому что с тобой я всегда делаю так, чтобы мой дух не вошел в твое лоно, — деловито объяснил Поль. — Так у нас поступают всегда, когда совокупляются с чужой женщиной. Выпускают дух не в лоно, а на свободу. Тогда детей не бывает.

Катя наконец поняла, о чем он так пространно толкует.

Она решительно встала и принялась одеваться.

— Значит, ты меня не любишь, — обидчиво констатировала она. Соленые слезы невольно вспухли на глазах.

— Очень люблю, — печально возразил Поль, глядя на нее. — Почему ты уходишь? Тебе больше не нравится любить меня, да? Я тебе надоел? Ты придешь завтра, да? Не уходи, ты очень, очень красивая!

«Самая красивая девушка из тех, что были у тебя в России», — мрачно усмехнулась Катя. И ушла.

Она печально брела по мокрым и чистым после недавнего ливня улицам. Что теперь делать? Полю она не нужна, потому что у нее нет отца в угандийском министерстве финансов, родителям она не нужна, потому что с ней одни проблемы.

Матери… Ну уж матери-то она никогда не была нужна!

Катя проводила взглядом мчавшийся на бешеной скорости грузовик. Раз она никому не нужна, может, лучше разом покончить с этими мучениями? Броситься под колеса, и дело с концом…

Но тут она представила, как после грузовика будет выглядеть ее тело, которое Поль считал таким красивым, и решила, что лучше утопиться. Да, утопиться куда лучше! Она пойдет и бросится с моста в Днепр. И чайки отчаянными криками будут сопровождать первый в ее жизни и последний полет… В этом случае тело, может, вообще не найдут или найдут очень не скоро. В каком она будет тогда виде? Синяя, распухшая. Нет, снова не то… Лучше отравиться. Снотворным.

Она будет лежать в постели, мертвая, красивая, а они все будут стоять в изголовье и тихо плакать от горя.

Катя зашла в аптеку на углу и попросила пять пачек димедрола. У нее потребовали рецепт. Пришлось уйти несолоно хлебавши.

С отравлением тоже ничего не вышло. Противные слезы защипали кожу. Она расстроенно шмыгнула носом, стоя возле родного дома живая и невредимая.

Дворовые старухи проводили ее любопытными взглядами. Весть о ее романе быстро разнеслась среди соседей, на нее смотрели как на прокаженную.

Несовершеннолетняя связалась с иностранцем — людям, еще не забывшим суровые сталинские времена, это казалось жутким падением нравов!

Катя прошла в свою комнату и бессильно рухнула на кровать. Мачеха только безмолвно посторонилась, пропуская ее в дверях. Отец сидел на кухне и мял тонкие нервные пальцы.

В квартире воцарилось напряженное взрывоопасное молчание. Родители понимали, что давление и террор вызовут еще большее озлобление, а разумные речи и уговоры в этом случае не действуют. Уже сколько было речей и уговоров, л Внезапно натянутую, как тетива, тишину взорвала телефонная трель. Отец поднял трубку.