Эхо ненависти - Виталий Михайлович Егоров Страница 36

Михайличенко отрицательно мотнул головой:

– Дело засекречено, не положено. Сейчас Кабалюк попадает в орбиту нашей компетенции, поэтому вы можете быть свободны.

«Слова-то какие придумал – “орбита нашей компетенции”, – с досадой подумал Соколов. – Что ему помешало сразу помочь мне? А теперь хочет незаслуженно пожинать лавры, заработанные другими людьми».

– А биографию этого человека я могу взять у вас? – еле сдерживая себя, чтобы не наговорить грубостей, спросил сыщик. – Нам надо дело по убийству направить в суд.

– Насчет этого не беспокойтесь, – помахал он рукой с раскрытой ладонью. – Мы направим все материалы в Москву, оттуда они попадут к вам в республиканский КГБ.

– Так это сколько времени пройдет? – недовольно протянул Соколов. – А дело не терпит отлагательств…

– Ничего, ничего, мы форсируем события, все материалы в течение десяти дней будут у вас, – заверил его чекист.

«Черт с ним, пусть направляет, – решил сыщик и с теплотой в груди вспомнил о девушке: – Меня ждет Ганна, моя Ганночка!»

Когда сыщик направился к выходу, навстречу ему дверь открыл мужчина в генеральской форме. Увидев его, Михайличенко вытянулся и крикнул:

– Товарищи офицеры!

Встав по стойке «смирно», Соколов не посмел продолжить путь и ждал указаний генерала. Тот, даже не взглянув на опера, обратился к Михайличенко:

– Ну ты, Аркадий, наделал шума со своим Кабалюком! В Москве все как с цепи сорвались – требуют подробную справку для доклада самому Председателю[12].

– Все будет сделано, товарищ генерал! – с подобострастием отрапортовал комитетчик. – Справка будет готова в течение часа!

– Молодец! – похвалил его начальник и удовлетворенно заметил: – Уже есть что докладывать на предстоящей коллегии в Москве.

– Рад стараться! – заорал Михайличенко.

Прежде чем выйти из кабинета, генерал распорядился:

– Аркадий, скажи кадрам, чтобы на тебя готовили представление о присвоении звания полковника досрочно. Подпишу не задумываясь за столь блестящее установление военного преступника!

– Спасибо, товарищ генерал! – гаркнул Михайличенко на прощание.

Соколову было смешно лицезреть эту комичную сцену, сюжет которой словно был соткан из нескольких рассказов Чехова.

«Богдан был прав, – думал оперативник, с насмешкой поглядывая на угодливого комитетчика. – «Благодаря» таким Михайличенко бандеровцы поднимают головы… Постой, не ты ли говорил, что в Бориславе не любят русских? Так вот, олух ты этакий, слушай: меня полюбила самая красивая девушка Борислава! Завидуй!»

Увидев улыбающееся лицо опера, чекист буркнул:

– Можете быть свободны, я вас не задерживаю.

Облегченно вздохнув, сыщик покинул здание КГБ.

Спутники уже ждали в условленном месте. Соколов, заранее обдумав в голове план, спросил Андрея:

– Ты можешь немного задержаться во Львове? У меня поезд в шесть вечера.

– Так это же отлично! – обрадовался оперативник. – Как раз хотел заехать к родичам. А вы тут с Ганной погуляйте, посмотрите город. Ближе к шести буду возле железнодорожного вокзала.

Когда Андрей отъехал, Ганна с грустной улыбкой спросила:

– Куда пойдем, Сергей?

– Ганна, давай посмотрим город.

Соколов обнял ее за плечи, и они прогулочной походкой направились в сторону центра. Девушка рассказывала про город, сыщик, слушая ее волнительный голос, все более и более тревожился от близкой разлуки с человеком, без которого он уже не представлял свою дальнейшую жизнь.

Недалеко от центральной площади им попался магазин автозапчастей, сыщик предложил:

– Ганна, зайдем в магазин, мне надо посмотреть деталь для «Москвича».

Продавец магазина, полный лысоватый мужчина средних лет, услышав русскую речь из уст Соколова, демонстративно отвернулся в сторону.

Не осознав до конца всю неприглядность ситуации, сыщик повторил:

– Будьте добры, подайте мне, пожалуйста, шаровую опору для «Москвича».

Продавец повернулся спиной и стал насвистывать какую-то мелодию.

Ганна, видя такую картину, развернула сыщика к себе и громко, чтобы слышал продавец, спросила:

– Как правильно называется запчасть?

Уже догадавшись, почему его не обслуживает продавец, Соколов со слегка задетым достоинством ответил:

– Шаровая опора к «Москвичу».

– Шаровая, шаровая, – проговорила вслух девушка, подбирая самый приемлемый вариант перевода, и толкнула продавца пальцем в спину:

– Будь ласка, подай мени кульову опору для «Москвича»!

Продавец удивленно развернулся и, увидев симпатичную девушку, осуждающе покачал головой: мол, что общего между настоящей украинкой и москалем. Но запчасть подал. Расплатившись, пара вышла из магазина, Ганна виновато вздохнула:

– Мне стыдно за моих земляков. Сергей, прости меня за этого хама. На таких лучше не обижаться, это не украинец, мы самый хлебосольный народ.

– Спасибо, выручила! – рассмеялся сыщик, поцеловав девушку в щеку. – Как я могу на что-то обижаться, когда за меня только что вступилась самая лучшая и самая красивая девушка на свете?! Я не обижаюсь, наоборот, я на седьмом небе от счастья!

Ганна улыбнулась и взяла его за руку:

– Сергей, пройдемся.

Прогулявшись по центральной площади города, Соколов предложил:

– Ганна, время обеда. Пойдем в ресторан?

– С удовольствием! – ответила она. – С утра не успела позавтракать.

Сев за свободный стол, сыщик обнял девушку за талию и шепнул на ушко:

– Заказывай ты, а то я уже боюсь, что нас опять не обслужат.

– Хорошо, – кивнула она, улыбнувшись краешком губ. – Тебе какое блюдо?

– Антрекот с картошкой.

– Тогда и мне антрекот…

Когда подошел официант, девушка, мило улыбаясь, заказала блюда:

– Будьте ласкови! Антрекоти з картоплею…

Заказала она по подсказке Соколова еще и бутылку шампанского, мясное ассорти, салаты. В качестве десерта – шоколадный напиток и мороженое.

Подняв бокал с шампанским, Соколов произнес тост:

– Ганна, я не хочу бросаться красивыми словами только ради услаждения ушей… Ганна, я люблю тебя. Я никогда не чувствовал себя счастливее, чем сейчас.

Девушка, потупив глаза, спросила:

– Ты же из Якутии. Знаешь по-якутски?

– Мой друг Айаал меня постоянно учит якутскому, но я очень плохой ученик, – рассмеялся сыщик. – Но кое-какие слова могу произнести.

– Тогда скажи – как будет по-якутски «люблю»?

Сыщик, вспоминая наставления Айаала, неуверенно произнес:

– Таптыбин[13].

– Топтыгин? – улыбнулась она.

– Не топтыгин, а таптыбин. Я тоже сначала думал про мишку, чтобы не забыть слово.

– А как будет «я тебя люблю»?

– Мин эйигин таптыбин, – медленно произнес сыщик, тщательно чеканя каждое слово.

Ганна, подняв бокал и глядя прямо в глаза Соколова, произнесла:

– Мин эйин топтибин.

Сказав это, она стеснительно опустила взгляд.

Соколов притянул ее к себе, горячо поцеловал в губы и спросил шепотом:

– Как будет по-украински – «Я тебя люблю»?

– Я тебе кохаю, – шепнула она в ответ.

Соколов, наполнив бокалы, встал и громко произнес:

– Ганна моя милая, я тебе кохаю!

Седая пара, сидевшая рядом, обернулась и улыбчиво посмотрела в сторону молодых.

Сыщик вновь поцеловал свою любимую, на этот раз гораздо дольше и более страстно под одобрительные кивки пожилой четы.

После ресторана влюбленные гуляли по городскому парку, долго сидели обнявшись на скамейке вдоль аллеи, уединялись