Данил Корецкий - Акция прикрытия Страница 39

Нынешнее раздвоение Джентльмена было связано с противоречием между чувством и долгом. Долг предписывал раскрыть Роберту Смиту настоящее имя Джеймса Кордэйла, но чувство благодарности Верлинову этому препятствовало. Христофор помнил овладевший им ужас при реальной угрозе пятнадцатилетнего срока в страшной русской тюрьме. И хотя Верлинов выручил его по служебной надобности, Орел рассматривал бывшего куратора как своего друга-спасителя. В этом состояла беда Христофора: агент не должен поддаваться чувствам, ему категорически противопоказана сентиментальность. Конечно, в данном случае играла свою роль и подписка гражданина Григориадиса о сотрудничестве с КГБ, хранящаяся в далеких московских архивах, и пятьсот тысяч долларов, которыми гость расплатился за предоставленное убежище, но Джентльмен искренне верил, что движет им исключительно благодарность.

И на Сирое он прибыл, чтобы выполнить просьбу Верлинова. Просоленные доски пирса пахли морскими водорослями, голодные чайки кружили у дальнего причала над мачтами «Марии», молодой англичанин фотографировал «Полароидом» тоненькую подружку с развевающимися по ветру волосами. В небольшой таверне на набережной все столики пустовали, хозяин обрадованно рванулся навстречу, но вынужден был скрыть разочарование: Христофор заказал лишь чашечку кофе.

Расстегнув плащ, он присел за столик у окна. Хотелось выпить вина под копченых мидий, но перед встречей с Циклопом он немного нервничал, да и невесть откуда взявшиеся в «мертвый» сезон туристы настораживали…

Джентльмен устал. Он никогда не признавался, даже самому себе, что провал в Москве поселил где-то глубоко в лабиринтах души постоянный страх. С тех пор он избегал рискованных ситуаций и с нетерпением ждал момента, когда можно будет выйти из игры. Появление гостя из прошлого, давнего друга-врага, лишь обострило затаенное чувство. Христофор тяжело вздохнул. Он поможет ему. И пусть уходит. Услуга за услугу — и они квиты.

Громоздкая фигура Циклопа появилась в конце набережной. Джентльмен поднял маленькую чашечку, сделал глоток и незаметно осмотрелся. Вроде бы все спокойно. Только эти туристы… Но, похоже, они заняты лишь друг другом. И находятся слишком далеко для аудиоконтроля. Хозяин? Ведет себя совершенно спокойно, деловито насыпает в жаровню древесные угли. К тому же таверна выбрана совершенно произвольно из полутора десятков точно таких же… Нет, здесь все чисто.

Циклоп поравнялся с таверной, лениво взглянул в окно. Их взгляды встретились. Джентльмен кивнул. Громадный детина замедлил шаг и остановился, будто внезапно почувствовал желание чего-нибудь съесть или выпить. Когда он шагнул ко входу, это выглядело вполне мотивированно.

— Белого вина и копченых мидий! — грубым голосом приказал вошедший и сел на жалобно скрипнувшую табуретку напротив Христофора. Голос соответствовал его облику. Крупная голова, массивное тело, мощные руки. Резкие черты будто вытесанного топором лица, мутноватый взгляд красных глаз — наглядного подтверждения сотен глубоководных погружений, кессонной болезни, кислородных голоданий. Чуть выше переносицы круглый шрам — след не вовремя сработавшего капсюля-детонатора.

— Что надо? — не тратя времени на дипломатические изыски, спросил Циклоп.

«Итальянец по происхождению, американский гражданин по паспорту, тридцать три года, десять лет службы в военно-морских силах США, специальность — подводные взрывные работы, — словно на мониторе компьютера высветились в памяти Христофора анкетные данные собеседника. — Привлекался к выполнению специальных заданий ЦРУ…»

— Что надо? — недружелюбно повторил специалист по глубоководным взрывам и оглянулся. Он бы до сих пор продолжал служить во флоте, но в девяносто первом году «Коза ностра» попыталась привлечь земляка к транспортировке наркотиков. Циклоп отказался и должен был умереть, но не захотел, поэтому умерли два человека из Синдиката, а он бежал из страны и укрылся в Греции, ежедневно и ежечасно ожидая приветствия на родном языке, за которым последует выстрел в лицо. Организация не прощает пролитой крови своих членов и никогда не перестает искать отступников.

— Хочу предложить работу, Джузеппе, — миролюбиво сказал Христофор. — Очень хорошо оплачиваемую работу.

Хотя Циклоп и входил в агентурную сеть островной резидентуры ЦРУ в Греции, он крайне неохотно выполнял задания, почти всегда связанные с возможностью «засветиться». Но полностью разрывать отношения с «Фирмой» опасался, ибо это резко повышало вероятность услышать роковое приветствие. Григориадис знал, что он хочет скопить денег и обрубить все концы к прошлой жизни, скрывшись не только от убийц «Коза ностры», но и от правительственной разведки.

— Ты получишь крупную сумму, а главное, тебя никто не увидит… — продолжал Христофор. — Потому что работать придется под водой…

Каменное лицо не дрогнуло. Хозяин поставил на стол блюдо с аппетитно пахнущими мидиями и бутылку вина. Циклоп жадно выпил первый стакан.

— Ладно, рассказывай, — буркнул он. Практически это означало согласие.

В то время как Джентльмен излагал Циклопу суть дела, генерал Верлинов проводил оперативный поиск. Он дождался подходящего момента: воспользовавшись отсутствием хозяина, обслуга отмечала день рождения Ореста. Сидя на веранде, Верлинов слушал, как внизу на кухне звенели бутылки, звучали тосты, потом голоса сделались громче, а речи бессвязнее, затем начались песни…

«Пора», — решил он и осторожно вышел из дома. Темный спортивный костюм, в котором он обычно совершал пробежки, идеально подходил для предстоящей операции, черную вязаную шапочку можно было в случае необходимости натянуть на лицо: в нижнем, подвернутом крае он прорезал отверстия для глаз. Побежав, как всегда, по знакомым тропинкам, Верлинов достал из тайника нож, веревку, фонарь и отмычки, после чего изменил маршрут и крадучись вернулся к причалу.

На берегу стоял большой, сложенный из белого камня сарай. По мосткам, уходящим в море, сюда затаскивали катер и шлюпку, здесь же хранились запасные паруса «Марии». Интуиция подсказывала Верлинову: если его подозрения верны, то именно здесь находится то, что он ищет.

Прочная железная дверь запиралась массивным висячим замком. Верлинов вставил в него отмычки, нажал раз, другой, третий… Механизм не поддавался. Подобная работа требует постоянных практических навыков, а Верлинов тренировался последний раз более тридцати лет назад. Чертыхаясь, он менял угол ввода и взаимное расположение сталистых проволочек, искал нужное положение концевых крючков… Бешено колотилось сердце, тяжесть в затылке свидетельствовала о повысившемся давлении. В любой момент кто-то из сторожей мог спуститься к берегу, к тому же человек, возившийся у запертой двери, обязательно привлекает внимание каждой проходящей по морю посудины. Такие авантюры по плечу молодым разведчикам — лейтенантам, старлеям, капитанам… А если человеку за пятьдесят и последние десятилетия он занимался руководящей кабинетной работой, то никому и в голову не придет выпускать его в «поле».

Генерал вытер вспотевший лоб. Хотелось бросить все к чертовой матери и вернуться на виллу, сохранив безопасное до поры положение гостя. Но Верлинов знал: в самых безвыходных ситуациях надо бороться до конца. И хотя бы на один ход опережать предполагаемого противника. Он с силой прижал проволочки, резко повернул… Ничего. Нежно зажал отмычки в пальцах и по миллиметру двинул их вкруговую. Наконец раздался щелчок и замок открылся. Верлинов скользнул внутрь и притянул за собой дверь.

В сарае было темно; он включил фонарь, и узкий яркий луч высветил груду такелажа, какие-то ящики, бухты толстого каната, блестящий борт глиссирующего катера… Медленно продвигаясь вперед, Верлинов осматривал содержимое сарая. Несколько спасательных жилетов, ярко-оранжевые конусы буев, подвесной мотор к глиссеру, бочки с горючим, канистры с моторным маслом…

На кухне продолжалось веселье, но оно начинало приобретать тяжелый характер затянувшейся пьянки. В таких случаях атмосферу может разрядить появление женщин, полиции или банальная драка. Приводить на виллу женщин мог только хозяин, поэтому подобный вариант исключался, к глубокому сожалению всех четверых бражников. Полиция была поблизости: Иорданидис и Влакос ждали, когда сумерки сгустятся, чтобы начать действовать, но участники застолья об этом ничего не знали. Оставалось одно…

Мрачным взглядом Орест оглядел собутыльников, выбирая жертву.

— Почему ты оставил пост? — угрожающе спросил он.

— Кто, я? — удивился Никон. — Ты же сам позвал!

Никон был самым молодым и потому больше всех подходил для показательной расправы.

— Почему ты оставил пост? — Орест приподнялся и, целясь в голову, ударил, но не попал, а, потеряв равновесие, повалился на стол.