Сергей Коротков - Охота на Черных Вдов Страница 4

В ус дунули, как говорится, все!

Приготовились, собрались, рассредоточились автономные самрасчёты.

И, несмотря на обилие в городе экстремистов и большое количество противника, приезд Секретаря СБ и двухдневные переговоры с главарями сепаратистов прошли удачно.

И «объект» остался невредимым (хотя это заслуга не только группы Ильича, но и тройной Безопасности «важняка»), и звезда мирных соглашений засияла ярче.

Но в Чечне война продолжалась!

Никита, видевший доселе не одну смерть, сам истребивший не одну жизнь, столько убитых и изуродованных не представлял. Его «послужной чёрный список» перевалил за сотню. Но он не останавливался и уничтожал дальше, дырявил, кромсал, распылял.

Восемнадцатого список убиенных резко пополнился. Из городской тюрьмы бежало более трёхсот заключённых, которые незамедлительно начали убивать, насиловать, мародёрствовать. Возникла опасность присоединения их к пятитысячной армии Салманова и Кандарбиева, заполненной такими же головорезами и бандитами.

Недалеко от тюрьмы расположился НП Никиты и Филина. По рации уловили донесение командира СОМа из разгромленной зоны о побеге зеков.

Вскоре Никита и сам увидел людей в грязных рваных тюремных формах, одних осторожных, других наглых, счастливых, злых и обезумевших.

Под рукой был «РГ-6», а у Филина пулемёт «Шквал». Ручные гранаты и автоматы «Кедр».

В ход пустили всё! И трупов было море. Как и крови.

Как-то Никита наблюдал из очередного НП, как снайперы из контрразведки совместно со СПЕЦНАЗом ликвидировали целый автобус с боевиками. Все сорок человек.

Снова сообщение: под угрозой нападения 2-я городская больница. Цель боевиков – наркотические вещества, морфий и тому подобное. Захватить. Следовательно?

У больницы дежурили Ирина с Гарпуном. Четыре дня наблюдали засаду ОМОНа, ударной группы ВВ и ещё каких-то незнакомых в серой однотонной униформе. «БМП», два «БэТээРа» и новейший танк «Т-80У».

Ирина щёлкала «сто семнадцатой эмкой» всех подозрительных в округе. Гарпун уничтожил автомобиль с боевиками. По тому, как рвало «Ниву» и полыхало кругом, «двойка» догадалась, какие сюрпризы везли в ней.

И, как всегда, стремглав исчезли, сменив НП.

Но в конце лета – начале осени 1996 года, машина перемирий ускорила обороты.

26.08. генерал ввёл в Грозном и других пунктах Чечни совместные посты-патрули, как когда-то в Приднестровье. Молодец! Задуманное свершилось! Патрульные славянской и кавказской национальности крейсировали по улицам и окраинам спокойно и открыто, хотя недоразумения с обеих сторон были. То действовали отдельные банды «непримиримых» или нелегальные формирования сепаратистов, то палила в темень «второго Сталинграда» дежурная вертушка – «мишка» МВД или строчил «КПДС» с «БТРа». А война снайперов вообще не прекращалась! И здесь ещё работали «волки» Ильича.

Но в общем российско-чеченские мирные переговоры набрали силу. Особенно после полутаинственных личных встреч Мосхадова и Секретаря Совета Безопасности.

Не хотел только почему-то принимать у себя Секретаря СБ РФ сам Президент. Не мог? Скорее, не хотел!

Но пришлось. Больной, опухший, невнятно бормочущий нечленораздельные фразы, последний всё-таки дал «добро».

И с 1 сентября 1996 года начался вывод федеральных войск из Чечни. Война потихоньку стала ослабевать.

Кто-то торжествовал: очень многие и многие, но кое-кто метался, злился и ворчал. На ухо Президенту и премьеру.

Генерал-десантник обвинял министра МВД, а тот огрызался на Секретаря Совета Безопасности России. Но скрытно, скупо, лихорадочно протирая очки и крутя головой, как орёл на горе.

Были враги! Много было заинтересованных в войне. Война – деньги! Деньги – власть! Власть – война, деньги!!! Чёрный круг.

Шептались, шушукались, бранились. Подлизывались и сговаривались. Суетились.

Работа в Чечне для «волков» закончилась. Начиналось другое «дело». Они теперь нужны были в Москве и в самой России. Так сказал Ильич. Так просил помощник Секретаря СБ. Так хотел ОН!

Свернувшись и уничтожив следы, группа выбиралась из Грозного. И, в отличие от «федералов» и беженцев, нелегально и тайно. В глубоком молчании.

8 сентября Топоркову Никите запомнилось отчётливо и на всю жизнь. Шли гуськом, с интервалом в двадцать метров. Ночью. Первым с прибором инфракрасного наблюдения и металлопоиска двигался Ильич. Далее – Гарпун, Черёмуха, Филин, Никита. Замыкающим – Буран.

Обошли минные поля, просочились через совместные заградительные отряды, миновали, уложив двух постовых в состояние обморока, полосу внутренних войск.

За городом очутились на берегу реки. Карабкались по галечнику и валунам, пробирались сквозь лес.

В километре от Грозного непростительно сгруппировались. Интервал нарушился из-за пересечённой местности и угрозы потерять друг друга из вида.

Ильич проворонил, точнее, не усёк прибором пластиковую мину. Противопехотную, пакистанского производства.

Взрыв грозой пронёсся по опушке леса, и эхо утонуло в ущелье и густых зарослях массива. Залегли.

Скоротечный осмотр и беглая связь определили и выявили неутешительное, прискорбное, горькое.

Гарпуна изрешетило насмерть. Ирине проклятый, невидимый рентгенами осколок, попал в живот. Самому полковнику оторвало стопу ноги, изуродовало гениталии. Но жив остался, хотя потерял много крови, пока Филин и бывший «альфовец» смогли что-то сделать.

Сазонова Ирина умерла на руках Никиты. Успела только сказать:

– Никит… он умер? А я… туда? Да?! Мамочка!.. Всё, Ники… Я так люблю… Прости!

Эти слова Топорков запомнил навсегда. До боли и слёз.

– Я не могу, Сергей! – сказал он через пять минут после взрыва, зажав голову руками в беспалых перчатках.

– Хорошо, Никит! Я сам.

Но Топорков видел, как тяжело Филину совершать этот акт. Он взглянул на удаляющихся Бурана и Ильича на плече «альфовца», на испуганного парня, на раздетые и обезоруженные трупы Николая – боевого пловца и Ирины Сазоновой – его коллеги и хорошей подружки, высыпал на их лица и кисти рук порох и поджёг. Огонь быстро уничтожил внешность погибших друзей. Но этого Никита уже не видел: он догонял «двойку» Ильича, смахивая на ходу слёзы.

Скоро его нагнал и Филин…

…Никита открыл глаза. Еле-еле проглотил ком в горле и почувствовал сильную жажду. Вытянул шею, разыскивая взглядом стюардессу, но спасение в форме симпатичной стройной блондиночки уже шло навстречу.

Девушка угостила газировкой, булочками и колбасой. Желудок проурчал, высказывая нетерпение, а губы прошептали благодарность красотке. Вскоре скупой завтрак пропал в чреве молодого организма. Утолив голодные и сухие спазмы желудка, парень посмотрел в иллюминатор. Чистое, сине-розоватое небо. Далеко внизу – перина кучерявых облаков, с того борта лайнера нещадно палит солнце, а прикрывшиеся от него пассажиры тихо дремлют в мягких креслах.

Никита поёрзал, бросил равнодушный взгляд на соседку, читающую запоем любовный роман, и снова погрузился в воспоминания…

…Прощались в Краснодаре. Шулепова, переодев и облегчив от всякого оружейного хлама, отправили в больницу. Полковник лёг на койку и побледнел, как покойник. Пока Филин улаживал все формальности по лечению и комфорту Ильича с главврачом, двигая по полированному столу тоненькую пачку крупненьких американских купюр, Топорков и Фёдор разговаривали с командиром.

Полковник, приподнявшись на локтях и поправив ворот пижамы, обратился сначала к Бурану:

– Федя, если ты точно решил отправиться к семье, обратно в логово этого Михася, ты должен понять одно: тебе теперь сможет помочь лишь Никита! Я теперь не боец, Фил уходит ТУДА, других надёжных и верных друзей у тебя не будет! У парня работы хватит. А вот тебе придётся туго! Ты хорошо решил?

– Да, Ильич!

– И не уйдёшь из города?

– Я уже подумал, Ильич. Я останусь. У меня есть планчик небольшой! С женой и детьми. Но закончить с ребятами Михася я обязан!

– Понял, боец! Действуй. И будь собран всегда! Такая уж у тебя работа! А Никиту вызывай только в крайнем, понял?

– Знаю, Ильич.

Полковник повернулся к Топоркову, свесившему голову ниже шеи. Похлопал его по колену.

– Никита, тебе предстоит не менее опасное!

– Ильич, да ладно…

– …Для тебя, парень, эта работа новая, попотеть придётся! И совершенно незнакомая! Справляйся, Истребитель!

– Постараюсь! Ты только выздоравливай, командир! А там бегать будешь, как архаровец! Протезы сейчас знаешь какие делают!?

Шулепов потупил взгляд, сжал скулы и покрылся красными пятнами.

Никита наступил на больную мозоль: все знали, что полковник больше никогда не сможет бегать по пересечённой местности, лазить по горам и лесу, драться и держать себя в былой физической форме. Правильно сказал: больше не боец!

– Извини, Ильич! – сказал парень.

– Пустое, парень, пустое!

Они прощались. Теперь друзья знали, что встретиться им не суждено. Наверняка не доведётся.