Сергей Коротков - Охота на Черных Вдов Страница 5

– Постараюсь! Ты только выздоравливай, командир! А там бегать будешь, как архаровец! Протезы сейчас знаешь какие делают!?

Шулепов потупил взгляд, сжал скулы и покрылся красными пятнами.

Никита наступил на больную мозоль: все знали, что полковник больше никогда не сможет бегать по пересечённой местности, лазить по горам и лесу, драться и держать себя в былой физической форме. Правильно сказал: больше не боец!

– Извини, Ильич! – сказал парень.

– Пустое, парень, пустое!

Они прощались. Теперь друзья знали, что встретиться им не суждено. Наверняка не доведётся.

Они обнимались и целовались. Как братья. Как прощаются только самые хорошие друзья. Они и были лучшими друзьями!

Ильич остался в Краснодаре. Надолго. Ему никто не завидовал.

Бывший «альфовец» Фёдор Буран, верный отчизне сын, не плюнул на всю эту чехарду. Подобно Никите Топоркову, он расправился с мафией у себя на родине, в Карелии. Но там ещё была и месть. Люди местного «крёстного» убили его брата и отца. Поступили непростительно. И теперь раскаивались: Буран всё ближе и ближе подбирался к горлу главаря, оставляя после себя штабеля трупов. И если бы не вызов Ильича, не Чечня, оторвавшая его от семьи и «работы» на два месяца, в родном регионе всё стало бы чисто. Теперь он возвращался.

Филин, не внимая советам и просьбам командира, уговорившего Топоркова, ослушался и решил эмигрировать. Навострился в Европу. Здесь ему делать было нечего: так считал он. А за границей плакали по нему денежки, спокойная ровная жизнь, беззаботность, комфорт и многое другое.

Выбрал Бельгию. И намылился туда. Но не теряя связь с друзьями.

– Если что, зовите! Помогу обязательно. Да и про меня не забывайте. Мало ли что!

Топорков Никита засобирался в Москву. По наставлению Ильича. Связаться с полковником Сафоновым, заменившим Шулепова на посту начальника 7-го подотдела физвоздействий «СМ». Держаться за него. Хороший человек. Новый Секретарь СБ плохих не ставил.

Выяснить насчёт своих следов в Особом отделе, прощупать ситуацию в Шумени – как там, что там. После него!

И обязательно через полковника встретиться с Секретарём Совета Безопасности России. Тому нужна помощь. Очень.

Какая, зачем, почему именно Топорков, Никита не знал. Да и Ильич понятия не имел. Примерно, вокруг да около. Секретарю СБ нужна безопасность, помощь, верный человек. Профессионал.

– И этим профи будешь ты, Никита! – твёрдо сказал Шулепов.

На следующий день после помещения Ильича в больницу друзья расстались. И никто не думал, что навсегда.

В полдень и вечером, по одному, с разных точек, в полной конспирации и усиленном гриме спецы, «чёрные волки» покинули Краснодар. В разных направлениях.

Полковник Шулепов Пётр Ильич остался в южном городе. Этого человека, по последнему паспорту Паршина Николая Васильевича, ждало впереди не менее загадочное, неизвестное и где-то жестокое будущее.

Все последующие события Никита Топорков помнил более чем отчётливо. До мельчайших подробностей. Потому что такое не забывается!

Москва. 29 сентября 1996 г.

Столица встретила парня шумом, невообразимым гвалтом и необычайно пёстрой цветовой гаммой. Такого скопища народа, машин и зданий Никита не видел давно. Со времён срочного устранения Ревизора. И хотя многое, что предстало перед глазами по прибытию на вокзал, не отличалось от той же Шумени или других крупных городов страны, всё же обратило в лёгкий экстаз, в панику.

Всё те же – смог в воздухе, челночники и цыгане, хачики и бичи, которых мэр первопрестольной обещался вышвырнуть за 101 километр; нужды и заботы, мелкий, незаметный рэкет и серые патрули, коммерческие ларьки и бабки-попрошайки!

Гудки, смех, ругань, крики, скрип, шипение, лай, хлопки. Тарахтение, вой, лязг и дребезжание, свист и стоны. Шепотки на фоне грохота, грома и гула.

Но это была Москва! Сердце, оплот, волшебное, магическое и неповторимое.

Для кого-то гадюшник и всесоюзная помойка, для кого-то – идеал, мечта, культ, предел фантазии. Центр чистоты и порядка.

Но Москву надо смотреть в разных ракурсах. Это спектр, где нужно выбрать какой-нибудь цвет и размер, а затем наблюдать, поглядывать, взирать. И наслаждаться или негодовать.

Это Москва, где совсем разные взгляды, представления, настрой и отзывы. Несравнимы здесь мысли о родном городе жителей-патриотов и приезжих-иногородних! Белое и чёрное. Небо и земля.

Для Топоркова столица осенью девяносто шестого показалась чем-то средним между «нормально» и «отвратительно».

Первые впечатления, ахи и охи улеглись, свет лучезарного города потихоньку померк, а парень окунулся в рутину и сумрак большого и очень проблематичного центра всей России.

Пока освоился и обустроился в гостинице, как только облегчённо вздохнул и более-менее расслабился, наступил вечер.

Долго бродил по Москве, обходил крупные магазины, супермаркеты и Красную площадь, пристально изучал Кремль, собор, Мавзолей, памятники великих и известных.

Скоро всё закрылось, запретилось, город засыпал и затихал. Но начиналась ночная забавная жизнь столицы. Гуляния, вечеринки, клубы и рестораны, тусовки, дежурные патрули и разноцветные фонари на улицах. Да ещё какой-то фейерверк на Садовом кольце. Видно, какой-то загулявший авторитет отрывался.

Никита поздно возвратился в гостиницу, помылся, перекусил едой, купленной в бистро, и заснул.

Завтра его ждали новости, предложения, дела. И снова прыжок в будущее, игра со Смертью, прятки-догонялки.

Завтра его ожидало НЕЧТО!!!

Полковник Сафонов, как всегда, встал в шесть утра, сделал зарядку, отдёрнул шторы и разбудил жену. Физические упражнения он обязательно выполнял каждый день, и ещё более важным пунктом в разминке значилась темнота. Профи бодрил тело гимнастическими и силовыми упражнениями в абсолютной тьме. И только после этого раздвигал светонепроницаемые шторы и встречал утро.

И сейчас он всё выполнил по старой привычке. Пока полусонная супруга умывалась и готовила завтрак, что-то бурча под нос, Сафонов оделся, собрал в папку из крокодильей кожи все необходимые сегодня документы и хотел взглянуть на себя в зеркало, как вдруг зазвонил телефон.

Полковник немало удивился. Утром, в полседьмого, да к тому же домой, ему никто никогда за последние одиннадцать месяцев не звонил.

Тем не менее он взял трубку телефона, махнув рукой жене, чтоб та удалилась.

– Слушаю Вас!

– Леонид Борисович, доброе утро! – раздался в трубке стальной однотонный грубоватый голос.

Сафонов сразу узнал его. И заметно вздрогнул, побледнел и невольно вытянулся по струнке.

– Доброе утро, Александр Ива…

– … Лёня, как идут дела с сектой? Что нового? Ты сделал то, что я просил?

– Да… нет. Я сегодня встречусь со своим человеком, доложу вам. Это не телефонный разговор, извините! Во сколько Вы меня примете, Але…

– … Если я звоню, дорогой Лёнечка, значит, можно! Хорошо, в 11.00 будь у меня. Что с твоим человеком?

– Скоро будет. Очень скоро. Ожидаем со дня на день.

– Скоро? Та-а-к. Ну-ну.

– Надёжный человек! Верный!

– Хорошо, Леонид, в 11 часов!

Ухо прострелили гудки. Сафонов выдохнул. Провёл ладонью по лицу, снимая невидимую усталость и напряжение. Это с утра-то!

– Верный! – вслух сказал полковник, застыв возле телефона в тяжёлых думах. – Откуда я знаю, чёрт побери!

Пятиэтажный кирпичный дом, где заканчивалась сходка членов ультрарадикальной террористической группировки, в узких кругах спецслужб – секты «Чёрные Вдовы», находился в глубине микрорайона, расположенного в юго-западной части Москвы.

Улица, где стоял дом, не имела названия, то есть видимого, так как таблички пятиэтажки и прилегающих домов отсутствовали или были затёрты и замазаны краской.

Обыкновенный кирпичный жилой дом с шестью подъездами, детская площадка, автостоянка, несколько гаражей, да сплошной забор соседнего роддома.

Народ во дворе не наблюдался в это время, поэтому мужчина в вязаном сером свитере и молоденькая женщина в зелёной кофточке из ангорки опытному разведчику стали бы подозрительны. Но так как никто из спецов и профи секретных федеральных служб во дворе не присутствовал, то парочка на крыльце среднего подъезда не привлекала внимания.

Это была охрана нелегального формирования, причём звено среднего кольца безопасности. На теле каждого висел «Скорпион» и по паре югославских ручных гранат «Балк».

Внутренняя охрана затаилась на лестничных площадках и в трёхкомнатной благоустроенной квартире, где только что велись жаркие дискуссии по поводу дальнейших действий всех членов группировки радикалов и принимаемых мер безопасности для каждого.

В большом, со вкусом обставленном мебельным гарнитуром зале, при свете жёлтого абажура и задёрнутых портьерах, в дыму ментоловых сигарет, разговаривали восемь человек.