Александр Аннин - Конец операции «Золото» Страница 4

Для успешного старта золотой кампании требовались начальные капиталовложения. Кладоискатель Венгеров располагал четвертью миллиона долларов, что, конечно же, было совершенно недостаточно для закупки оборудования, возведения складов, цехов и жилых помещений, прокладки дороги – хотя бы грунтовой. И потому Шестаков интересовал Волохова и Венгерова именно с точки зрения финансирования проекта. Ведь наследство отчима, по приблизительным прикидкам, оценивалось более чем в два миллиона долларов.

Василий сразу загорелся идеей стать настоящим золотопромышленником, он был рисковым по натуре парнем. Духом авантюризма Шестакова заразили его многочисленные клиенты, ведь еще недавно Вася был владельцем весьма успешного рекламного агентства. Участвуя в дорогостоящих пиар-проектах, Вася подчас поражался, как наши предприимчивые сограждане ухитряются делать миллионы долларов из воздуха, на одном только блефе. А тут – реальные золотоносные залежи! Такой шанс выпадает один раз в жизни.

Существовало и еще одно обстоятельство, которое заставило Шестакова без раздумий, очертя голову кинуться в предложенную авантюру. События последнего времени – сначала разорение Васиного рекламного агентства, затем – период запоев и внезапное наследство, потом – истязания в Латницкой психбольнице и, наконец, чудесное избавление от погибели – все это убедило Шестакова в том, что судьбой его распоряжается всемогущее Провидение. Оно-то и ведет Василия по этой жизни, при этом главная задача Шестакова – чутко присматриваться и прислушиваться к воле высших сил, следовать их указаниям.

То, что участие в золотом проекте ниспослано ему самой судьбой, было для Шестакова очевидным. Уж больно логично все складывалось, уж больно явственно ощущалось незримое покровительство Провидения… Отказаться от предложения Волохова и Венгерова – значило навлечь гнев судьбы, навсегда утратить ее благосклонность. Надо же, не успел он получить наследство, как ему сразу же предоставляется уникальная возможность его удвоить, а то и утроить!

Пару дней назад кладоискатель Венгеров уехал в Москву – снимать со счета в банке свои сбережения, регистрировать фирму, которая возьмет в аренду золотоносный участок реки Мошенка. Учредителями фирмы под названием «Родные просторы» должны были значиться Григорий Волохов, Виктор Венгеров и Василий Шестаков.

– Мне бы домой съездить, паспорт восстановить, – ныл Шестаков.

– В таком деле, Вася, нам рисковать никак нельзя, – рассудительно отвечал Григорий Лукич. – Тебе подстраховаться надо… Мало ли что, еще полиция задержит, когда ты у себя в Москве объявишься. У Ископаевой хорошие связи в этих структурах.

– Что же делать-то? – жалобно спросил Шестаков.

– Что, что… – самодовольно проворчал Волохов. – Меня слушаться, вот что. Короче, надо обратиться за поддержкой к знакомому полицейскому тузу. Пусть в случае чего прикроет тебя, понял? А там, глядишь, нам удастся привлечь его к нашему золотому делу… Нам надежная ментовская крыша нужна, соображаешь?

– Соображаю. И кто же этот, гм… туз?

– Да есть один… У него дача неподалеку. Я, когда из города возвращался, завернул в его садовый кооператив. Так вот, пляши, Вася: он сейчас там! Приехал, стало быть. Так что, милок, сейчас к нему рванем, вот только чаю попьем. Я вас познакомлю, и ты все ему про Латницкую психбольницу расскажешь.

– А надо ли? – засомневался Шестаков.

– Нам необходимо первыми нанести удар по Ископаевой, ясно тебе? Дурила… Тогда ты изначально будешь фигурировать как потерпевший, а это совсем другое дело, чем значиться беглым психом.

Вася заковылял к самовару. Григорий Лукич спохватился:

– Кстати, хромоногий! Я ж тебе подарочек купил. В комиссионке латницкой.

Он вышел в сени и вернулся с изящной черной тростью.

– Держи третью ногу, инвалид боевых действий!

– Спасибо, Григорий Лукич…

Шестаков с благодарностью принял клюку, постучал прорезиненным концом по полу. Как раз под его рост, то, что надо. Прошелся по комнате, всей тушей опираясь на палку.

До чего же ладный набалдашник у этой тросточки! Металлический, тяжелый, чуть рифленый… Плотно ложится в руку. И какой приятный, знакомый холодок ощущается ладонью!

Волохов внимательно, исподлобья наблюдал за Шестаковым.

Тот вдруг замер, глаза его выпучились от ужаса.

– А-а-а! – завопил Шестаков. – А-а-а…

Вася отшвырнул трость, словно по ней пробежал разряд электрического тока. Палка звякнула о медный бок тульского самовара…

Осязательная память безошибочно определила, в виде чего был сделан набалдашник трости.

Григорий Лукич со зловещим пониманием усмехнулся. Шестаков в отчаянии смотрел на хозяина дома. Обложили, со всех сторон обложили бедного Васю…

– Так вы, оказывается… – с горечью прошептал беглец.

– О чем ты, Вася? – заботливо, чуть юродствуя, вопросил Волохов.

– Так, ни о чем. Нервы, – буркнул Шестаков и принялся раздувать самовар. – Нервы…

Значит, его благодетель краевед Григорий Лукич Волохов каким-то образом узнал про обстоятельства убийства отчима, благодаря которому Вася разбогател на парочку миллионов долларов. Но как он узнал? Как проведал? Как? Уму непостижимо!

Или все-таки тут дело случая, и Вася действительно повредился рассудком в «чертоге царицы Тамары», стал маниакально подозрительным?

…Ладный металлический набалдашник черной трости в точности копировал рукоятку «парабеллума».

Того злосчастного «парабеллума», который Вася сжимал в руке совсем недавно.

Глава четвертая

– Серега! Слышь, Серега? Я был прав: меня все-таки обокрали!

Подполковник Басов, по прозвищу «Карлсон», появился возле высокого рубленого крыльца. Вид у муровского оперативника был почему-то довольный и благодушный.

– Что унесли-то? – деловито спросил его гость, судмедэксперт Сергей Сергеевич Груздев. – Садовый инструмент, что ли?

– Мангал слямзили. Я ведь его намертво в землю вкопал, забетонировал… Так они не поленились, спилили ножки.

– А чему ты радуешься, нравственный мазохист?

– Тому, Серега, что дом стоит целехонький, что замки не сломаны, окна не побиты… В наше время это дорогого стоит! Так что будем считать, я заплатил за свое долгое отсутствие малой кровью.

– Ушел твой мангал за литр паленой водяры, – с грустью констатировал доктор. – Предлагаю проехаться по участкам и посмотреть. Наверняка воры продали мангал здесь же, кому-то из аборигенов. Зачем его куда-то тащить или везти… Ты хоть помнишь, как он выглядел?

– Помню… – вздохнул Максим Басов. – Славный был мангал, из четырехмиллиметровой нержавейки, с поддувалом, с козырьком. На заказ мне сделали.

– Значит, не за литр отдали, а за два. Ну так заводи машину, сейчас займемся возвратом похищенной ценности. Тут делов-то на час.

Подполковник махнул рукой:

– Давай не будем портить отдых ни себе, ни другим. Шашлык мы с тобой и так сделаем, на кирпичиках. А теперь пошли выпьем с дорожки.

– Что ж, это аргумент. Добре… – кивнул доктор. – Сделал дело – потехе час.

Коверкать и переиначивать старинные поговорки было излюбленной привычкой Сергея Сергеевича.

Друзья вошли в дом, сложенный еще во времена перестройки, из дефицитного в то время бруса. Посреди гостиной на столе красовалась бутылка водки, банка консервов, а рядом с угощением белела записка: «Мужики! Брать здесь нечего, так что не ищите зря и не ломайте мебель. Выпейте водочки и закусите, только не гадьте в доме, пожалуйста».

Эту записку и выпивку Максим Басов, по совету соседа, оставил на видном месте полтора года назад, когда запирал дачу на зиму. Как правило, воры залезают в чужие дома, отыскивая что-нибудь на опохмелку, и наличие спиртного их вполне устраивает. Еще не было случая, чтобы дачу разорили после обнаружения дарственной бутылки водки. А однажды у кого-то из соседей воры даже оставили на столе ответную записку: мол, спасибо, хозяин, спас от мучительной смерти…

Басовская водка так и осталась невостребованной: за длительное время его отсутствия в дом никто не проникал, это оперативник сразу определил своим наметанным глазом.

Подполковник свернул металлическую пробку, продул от пыли две стопочки, наполнил их до половины.

– Где рыбачить-то будем? – осведомился Груздев, махнув свою дозу.

– На Мошенке, речка тут такая, совсем недалеко, – пояснил Карлсон. – Завтра с утра и рванем. Скоро темнеть начнет… Нам бы с шашлыком успеть управиться. И печку истопить надо, а то ночью задубеем тут на хрен, даже водка не спасет…

Карлсон вынес в сад низенькие табуреточки, и теперь друзья сидели возле двух стопок кирпича, между которыми жарко пылали угли.

– Пора загружать, – пробурчал подполковник и принялся аккуратно укладывать на ребра верхних кирпичей длинные шампуры с нанизанными кусочками свинины, кружочками картофеля и резаными помидорами.