Татьяна Полякова - Как бы не так! Страница 40

Я задумалась и вдруг выпалила:

— Перестрелять их к чертовой матери.

Полифем посмотрел на меня и сказал:

— Перестрелять вряд ли… А немного пострелять, может, и придется, уже сегодня.

— Ты не ответил, — разозлилась я.

— Вот что, — вздохнул он. — У меня нет дома, нет друзей, нет хозяина, и я не продаюсь.

— Отлично, — усмехнулась я. — Потому что денег у меня тоже нет.

Тут дверь открылась и вошла Алена, посмотрела на меня и сказала, хмурясь:

— Значит, ты с ней…

Полифем на это внимание не обратил, но я-то промолчать не могла.

— Не знаю, какой смысл вы вложили в свое высказывание, но на его нравственность я не посягала, если вы это имеете в виду.

Полифем поднял голову и сказал этим своим тихим голосом:

— Принеси ей одежду.

Алена вышла, и больше я ее не видела, хотя одежду получила, ее принес Цыган, положил на стул и удалился.

— Эта Алена, кто она?

— Ты уже спрашивала.

— Ясно. А я все гадала, какая она, Полифемка, Ничего, симпатичная. — Он покосился на меня, хмыкнул. — Она родственница Цыгана? — опять спросила я.

— Нет.

— А как она узнала… — начала я и рукой махнула. — Ладно, в конце концов, это твое дело. Мы сейчас уедем?

— Я немного отдохну. Час, может полтора.

— Хочешь, чтоб я ушла?

— Нет.

— А знаешь, у тебя странный голос, — задумчиво сказала я, допив чай.

— Что? — не понял он.

— Голос у тебя странный, тихий, вкрадчивый.

— Ну вот, — усмехнулся он. — И голос тебе мой не угодил.

— Нет, просто странно, что у себя такой голос.

— А какой должен быть?

— Не знаю. Наверное, хриплый, низкий… не знаю.

— Не повезло тебе со мной, — хохотнул он. — Я лягу, ты можешь говорить, мне не мешает. — Он устроился на диване, а я за столом осталась.

— А эта Алена… — спросила я через некоторое время. — Вы давно вместе?

— Давно. Только не вместе.

— Мое присутствие ей не по душе.

— Ну и что?

— Тебя это не беспокоит?

— Странно, что это беспокоит тебя.

— Ну… я не хочу, чтобы у тебя были из-за этого неприятности.

Он ничего не ответил, и я замолчала. Потом надела чистую футболку, что принес Цыган, расчесалась и посмотрела на себя в зеркало. Впервые за несколько дней. Я устроилась в кресле и вроде бы задремала, Разбудил меня Полифем. Он резко поднялся, потер лицо ладонями и сказал:

— Что ж, поехали?

Машина уже стояла под окном.

— Вообще-то, тебе ехать необязательно, — заметила я, не глядя на него. — Если, конечно, у тебя нет спецзадания, о котором ты забыл мне сказать.

— Я ничего не забываю.

— Разумеется. Мы могли бы расстаться в первом населенном пункте, где есть автовокзал.

— Боишься, что твоему мужу придется не по душе мое присутствие? Я не покажусь.

— Чепуха какая. Мы живем отдельно уже год, у каждого своя жизнь.

— Тогда вообще говорить не о чем, — заявил он и завел машину. Цыган вышел на крыльцо, махнул нам рукой и скрылся за дверью. — Что ж, поехали, — сказал Полифем, и мы тронулись с места.

Тут было уместно задать вопрос: зачем я, собственно, еду к мужу? Если с утра я могла ответить более или менее точно — мне просто некуда деться, — то теперь и такой ответ не годился. У меня есть деньги, и рисковать головой не стоит, можно уехать за тысячу километров и начать жизнь сначала. Никто не утверждает, что это легко, но… Но мне стало ясно: остановиться я уже не могу. В общем, выражаясь языком литературы, я ехала навстречу судьбе.

Тут я покосилась на Полифема, он выглядел, как всегда, равнодушным и полусонным.

— Как мы поступим в городе? — спросила я. — Ты подвезешь меня к дому и сразу уедешь?

— Нет. Я хочу убедиться, что с тобой полный порядок. Уеду утром.

— А… — начала я, но он быстро добавил:

— Я могу переночевать в машине… а там пусть твой муж о тебе заботится. Как он, обрадуется, что ты приехала?

Я пожала плечами:

— На улицу не выгонит… Слушай… Тебя ведь Колей зовут? — спросила я; Вышло по-дурацки робко, вообще мне было маетно.

— Зови проще: Полифем, — равнодушно сказал он.

— Извини… Я не должна была… дурацкое прозвище. Извини. Это так глупо. Мне стыдно, честно…

Он засмеялся тихо, как и говорил.

— Забавно. Мы помылись, надели чистое, и ты просишь у меня прощения.

— А что тут забавного? — разозлилась я.

— А тебе не приходило в голову, что мы едем умирать?

До городка оставалось меньше десяти километров. Цыган был прав, несмотря на затрапезный вид, старая «шестерка» бегала хорошо. Шел первый час ночи, дорога пустынна, ни огней впереди, ни какого-либо другого намека на человеческое жилье.

— Ты найдешь дорогу? — спросил Полифем.

— У заправки сверни налево, там до перекрестка и опять налево.

— К дому подъезжать нельзя. Я тебя высажу где-нибудь неподалеку, а дальше пешком.

— Хорошо, — пожала я плечами.

Закрапал дождь, мелкий и нудный, постепенно стал расходиться. Когда мы въехали в город, впереди полыхнула молния.

— Гроза, — поежилась я.

— Боишься?

— Нет. Просто странное чувство… знобит. — Он кивнул.

— Они здесь, — сказал тихо.

— Откуда ты знаешь? — перепугалась я.

— Чувствую.

— Но… послушай, может, не стоит нам тогда…

— Мы уже здесь. Глупо сворачивать с середины дороги.

— Тебе видней, — согласилась я. За окном шел настоящий ливень. — Вымокнем насквозь, — заметила я.

— Дождь — это хорошо, — улыбнулся Полифем. — Звук теряется. Теперь слушай. Ты идешь в дом. Не торопись, осмотрись как следует. Если все в порядке, выйдешь ко мне и скажешь.

— И ты уедешь? — получилось испуганно.

— Я же сказал: дождусь утра. Если там засада, не рыпайся, веди себя тихо. Сразу тебя не убьют, им нужны деньги, они считают, что они у тебя. Тяни время. А свой характер попридержи. Идет? И ничего не бойся.

— Я и не боюсь, то есть почти не боюсь.

— Тогда топай.

Я уже собралась выходить из машины и вдруг спросила:

— Слушай, а что тебе Цыган нагадал?

Полифем усмехнулся.

— Это было давно. Лет пять назад. Он сказал, что я свихнусь из-за бабы.

— Да? — растерялась я.

— Ага. Похоже на то… Давай.

И я пошла. На ходу достала пистолет, сняла с предохранителя и, расстегнув куртку, сунула руки под мышки. Меня знобило, куртка промокла, за шиворот натекло, и я ускорила шаг.

В кухне горел свет. Муж работал в местной районной газете и любил творить по ночам. Я толкнула калитку и пошла к крыльцу по тропинке, выложенной квадратными плитами, по обеим сторонам рдели цветы, конечно, георгины. Моя покойная свекровь очень их любила. Я нигде не заметила ни одной машины, в доме тихо, и свет горит так уютно. «Все будет хорошо, — сказала я себе. — Полифем ошибся». И позвонила в дверь, руки по-прежнему под мышками и пистолет на взводе. Шаги, едва слышные, Андрей терпеть не может тапочки и дома ходит босиком.

— Кто? — спросил он.

— Это я, Андрюша, открой, пожалуйста.

— Марина? — Голос звучал испуганно. Щелкнул замок, муж стоял на пороге: растерянное лицо, глаза за толстыми стеклами очков смотрят со страхом. — Господи, откуда ты?

— Можно войти, а?

— Входи, конечно. — Он шагнул в сторону, пропуская меня, руки дрожали, в глазах настоящая мука. — Проходи, проходи в кухню, чаю хочешь?

Я шла за ним в мокрых кроссовках и куртке. Он забыл предложить мне их снять.

— Чаю? — спросил нервно. — Садись. Лучше сюда, здесь теплее. — Суетливо засновал по кухне. Быстрый взгляд на дверь. Внутри у меня что-то тонко дрожало. Прав Полифем. Теперь я тоже чувствую. Я сидела ссутулившись, сжавшись в комок, пистолет упирается в ребра. — Ты на чем приехала? Одна?

— На попутке. У меня неприятности.

— Да? Что случилось?

— Ты слышал? Убили Макса. Зарезали.

— Да… Мне звонил Костя. Я не мог поехать на похороны и, честно говоря, не хотел никого видеть… Сейчас будет чай. Ты… ты надолго?

— Не возражаешь, если немного поживу?

— Нет. Нет, конечно.

Он стоял ко мне спиной, прятал дрожащие руки, наклонился, заваривая чай, и из-под воротника халата выглянул свежий кровоподтек. Господи, как у него руки дрожат.

— Андрюша, — позвала я, голос срывался от жалости, — меня кто-нибудь спрашивал?

— Здесь? Нет. Кто?

— Я тебя спрашивал, рыжая, — сказал приятный мужской голос. Я повернулась. В кухню, слегка пригнувшись, вошел мужчина, в котором я без труда узнала бывшего Галкиного возлюбленного, за ним вошли еще двое и замерли у дверей. Лица без улыбки, а в глазах веселье. Мальчики довольны, а про меня и говорить нечего. Он шел ко мне, широкой спиной загораживая меня от своих парней.

— Привет, Зяблик, — улыбнулась я.

Он даже не понял. Только когда грохнул выстрел, странно посмотрел на меня, вроде бы удивленно, и стал заваливаться на бок. Парни отреагировали по-разному: один упал в коридор, а другой кинулся ко мне. Кухня маленькая, развернуться в ней можно с трудом, я не успела выстрелить, ударила его пистолетом и угодила в висок, так, что череп у него треснул. Но это от отчаяния, а не по расчету. Андрюшка схватил стул и швырнул его в люстру. Свет погас, а он закричал: