А. Шантарский - Не бойся Страница 41

Понимая, что ей не отвязаться от настырных посетителей, секретарша решительно сняла трубку и извиняющимся тоном доложила:

— Тут двое по одному вопросу, говорят, что не займут больше минуты времени. — Выслушав начальника, она повернулась к мужчинам и сказала: — Он примет вас сегодня, — и с серьезным видом занятого человека застучала на пишущей машинке. А когда из кабинета директора вышла женщина, она отвлеклась на секунду и кивком головы пригласила Атамана и Диксона.

Семен Давидович, сидя за огромным письменным столом, просматривал какие-то документы и словно не замечал посетителей. Только после того, как Алексей кашлянул, поднял на них взгляд больших серых глаз.

— По какому делу?

Тон директора говорил о том, что он занят и не расположен к продолжительной беседе.

— По личному, — усмехнулся Диксон.

— По личным вопросам во вторник и в пятницу, с семнадцати до девятнадцати часов. — Хозяин кабинета сразу уловил, что посетители необычные.

— Вы нас неправильно поняли, Семен Давидович. Мы по вашему личному делу, — вступил в разговор Атаман.

— Садитесь, — кивнул директор на стулья. — Я уже догадался. Только коротко и самую суть.

— Суть так суть. — Алексей бросил кожаную папку на стол. — Посмотрите содержимое, вас должно заинтересовать.

Лейзирович углубился в длительное изучение компрометирующего его материала. Он не кричал и не терял самообладания, лишь морщил лоб при чтении. Когда закончил, захлопнул папку и прямо спросил:

— Что вы не из ОБХСС, видно невооруженным глазом, а это значит, что за свой изнурительный и кропотливый труд имеете желание получить вознаграждение. Сколько?

— Двадцать процентов от вашей доли, — предложил Диксон.

— Об этом не может быть и речи. Я готов купить эту папку и пленки, с которых печатались фотографии, но в кабалу не полезу.

— Не боитесь, что эта папка ляжет на стол какого-нибудь расторопного следователя? — В голосе Марата звучало столько иронии, что Лейзирович даже улыбнулся. — Лучше делиться частью дохода, чем потерять все, — все-таки закончил свою мысль Диксон.

— Неужели я похож на глупца? Вы никогда не отдадите компрометирующий меня материал в ОБХСС.

— Это еще почему? — явно недоумевал Диксон.

— По одной простой причине. Тогда тоже потеряете все, чего уже достигли. Я же прекрасно понимаю, что, собирая на меня материал, вы подмяли всех леваков, окружающих мою скромную персону. Иначе откуда бы у вас появились накладные?

— А ты хитер, братец, — перешел Атаман на «ты». — Мы продадим тебе эту папку, ты разгонишь леваков, а со временем подберешь других. Выходит, что мы останемся ни с чем?

— Разрушить налаженную систему легко, а создавать новую нужны годы, — выдал Семен Давидович прописную истину. — Я лишь уничтожу улики своей неофициальной деятельности, а они пусть платят вам. Меня это не касается. И заверяю, что впредь подобных ошибок не допущу.

— Пусть не сразу, но постепенно людей нелегального сбыта ты заменишь. Это понятно даже школьнику. — Алексей тоже рассуждал логически.

— Если быть до конца откровенным, то скорее всего так и будет. Это справедливо: вы сделали работу и должны получить за нее определенные деньги. Но ничего больше не делать и жить на проценты — извините, но мы не в Америке живем.

— О какой справедливости вообще речь? — Атаман даже заерзал на стуле. — В Америке предприниматели занимаются легальным бизнесом и, между прочим, исправно платят налоги государству. Нашим законом само предпринимательство запрещено, поэтому и налоги от нелегальной деятельности должны отходить в неофициальные структуры.

— То есть вам? — Пара умных глаз с интересом изучала лицо собеседника.

— В данном случае нам, — подтвердил Алексей, не моргнув глазом.

— Мы так далеко зайдем. Политика — бесконечная тема. Что касается нашей проблемы, то я уже все сказал и добавить мне нечего, — категорически стоял на своем директор мебельной базы.

Атаман вспомнил слова Мешкова. Он был прав — Лейзирович действительно оказался крепким орешком.

— Ладно! Сколько ты готов отстегнуть за папку? — чуть было не согласился уступить Диксон, но Атаман остановил его.

— Такие вопросы на ходу не решаются, — произнес он. — Необходимо подумать.

Семен Давидович с уважением посмотрел на Алексея. Рассудительные люди вызывали у него симпатию, даже если не были его сторонниками.

— Ну что ж, если вы не против, встретимся послезавтра в это же время.

— Только скажите секретарше, чтобы не мурыжила нас в приемной, — попросил Марат.

— Я не спрашиваю ваших настоящих фамилий. И это естественно. Запишитесь у секретарши под фамилией Крутиковых, я распоряжусь, чтоб пропустили вне очереди. — И Лейзирович встал с кресла, давая понять, что на сегодня разговор закончен.

В девять часов вечера, как обычно, Семен Давидович выгуливал своего породистого пуделя. Собака, убежав от хозяина и получив свободу действий, резвилась во дворе, слившись с ватагой других собак, большей частью бездомных.

А ее хозяин устроился в беседке на лавочке и просматривал свежие газеты. Увлекшись интригующей политической статьей, он не заметил, как к нему приблизился незнакомый мужчина очень мощного телосложения, с бычьей шеей и крупными чертами лица.

— Мужик, дай закурить, — услышал Лейзирович неприятный, грубый голос и отложил газету. Он поднял голову и увидел перед собой лицо, невольно вызывающее отвращение. — Дай закурить, — повторил незнакомец, производя жуткое впечатление.

— Извините, я не курю, — выдавил Семен Давидович.

— Не уважаешь? — Мужчина неожиданно пришел в ярость и своим пудовым кулаком нанес удар в переносицу Семену Давидовичу. — Смотри у меня! — пригрозил он без причины и отправился восвояси.

Размазывая рукавом кровь по лицу, Лейзирович призадумался: случайно ли это произошло или как-то связано с сегодняшними посетителями? Семен Давидович не сомневался, что связь существует, и нападение хулигана можно считать своеобразным предупреждением до очередной встречи с «Крутиковыми». На вопрос жены, что с его лицом, он ответил, что по неосторожности зацепил носом подъездную дверь.

На следующий день директор внутренне подготовился к неприятной встрече, на всякий случай прикупил и пачку хороших сигарет. Весь день подозрительно осматривал каждого посетителя, входящего в кабинет, не доверяя даже своим подчиненным. Во время обеда и при возвращении с работы внимательно вглядывался в лица встречных, но занятые собственными заботами люди не замечали его. Когда опять вечером выгуливал пуделя, то уже не уединялся, а держался вблизи людей. В конце концов ему все порядком осточертело и он решил, что неверно истолковал выходку хулигана. Он успокоился и уже не крутил беспрерывно по сторонам головой.

Лейзирович поймал пуделя, зацепил у него на ошейнике поводок и в прекрасном расположении духа возвращался домой. Дверцы лифта раскрылись и интеллигентного вида мужчина, с собакой на поводке, вошел внутрь, но не успели они закрыться — вбежал запыхавшийся мужчина.

— Тебе на какой? — грубо спросил старый знакомый.

— На седьмой, — пролепетал Семен Давидович, уставившись на вчерашнего хулигана, словно загипнотизированный.

— По пути, — отпустил шутку грубиян, нажимая кнопку с цифрой «семь». Но не успел лифт тронуться, он нажал кнопку «стоп» и с наглой ухмылкой повернулся к Лейзировичу.

— Заело.

— Что вам нужно? — не в шутку перепугался Семен Давидович. — Может, закурить? — и он поспешно достал из кармана нераспечатанную пачку «ВТ».

— У меня свои имеются, — отодвинул хулиган услужливую руку. — Ты мне нужен. Соскучился! Почитай, сутки не виделись.

Он несильно ударил собеседника в солнечное сплетение, но сила удара оказалась все же достаточной для худенького Лейзировича, который последний раз дрался в школьные годы, и то неудачно. Лейзирович со стоном согнулся пополам.

Заметалась и завизжала собачка, кидаясь на обидчика, но тот пнул ее под ребра, и она, жалобно заскулив, забилась в угол.

— Овчарок нужно держать, — читал нотацию хозяин положения, нанося еще несколько ударов по корпусу несчастного, который прикрывал руками основные болевые точки и уже еле держался на ногах.

— Думаю, что на сегодня достаточно, — сжалился хулиган, опять нажимая кнопку «семь». Когда двери лифта раскрылись, он вытолкнул мужчину с собачкой на площадку и сказал на прощание:

— А у тебя симпатичная дочь, дядя.

Теперь Лейзирович не сомневался в закономерности происходящих событий. Шла продуманная обработка клиента путем физического унижения — подготовка к предстоящей беседе. И обрабатываемый вынужден был признать, что метод, который избрали шантажисты, возымел на него действие. Но телесные повреждения еще не самое страшное. Намек, что и дочь может не избежать подобной участи, привел директора базы в ужас.