Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги Страница 46

Естественно, Пархом стал бандитом, а Усков с золотой медалью окончил школу и поступил в Университет. Они продолжали встречаться, несмотря на всю внешнюю и внутреннюю непохожесть и различный образ жизни, и встречались до того момента, пока Пархома не посадили всерьёз и надолго. Случилось это в девяносто пятом. Его и раньше сажали, но сроки юный урка получал небольшие. А в девяносто пятом Максиму Пархоменкову впаяли аж семь лет строгого режима.

В этом городе Пархом оказался совершенно случайно. Возвращаясь из мест заключения, и выйдя на станции подышать свежим воздухом, он встретился с другом детства. Андрон Ильич Усков сходил с московского поезда.

— Брателло! — Пархом был удивлён неожиданной встречей. — Андрон! Ты что здесь делаешь, в этом Мухосранске? Я думал, уже где-нибудь на Гаити или Таити обитаешь.

— Пархом?.. Вот так встреча!..

Они обнялись.

— А я здесь теперь живу и работаю, — говорил Усков, — в банке. Вот, из столицы возвращаюсь, в командировку ездил. А это никакой не Мухосранск, а вполне приличный город. Здесь нормально жить можно. Не Таити конечно, но здесь тоже… ха-ха, неплохо кормят.

— Да. Неплохо. Тебя не узнать. Вылитый колобок.

Андрон смущённо улыбнулся:

— Конституция у меня такая. А ты как здесь?

— Проездом, — Пархом вытащил из кармана справку об освобождении и помахал перед носом товарища, — Вчистую рассчитался с государством за свои грехи. Пора совершать новые.

— В Казань? На родину?

Пархом пожал плечами:

— А мне похрен, куда. Мой адрес не дом и не улица… Говоришь, здесь неплохо кормят? Может, мне тормознуть в этом Нью-Таити? Глядишь, таким же упитанным, как ты, стану?

— Оставайся, — неуверенно произнёс Усков.

Он вдруг пожалел, что сообщил Пархому о месте своей работы, и, что греха таить, испугался. Одно дело иметь в товарищах уголовника, когда ты обычный студент, и совсем другое, когда ты работаешь в небольшом пока, но быстро набирающем обороты банке, и тебя вот-вот должны назначить начальником кредитного отдела…

Пархом понял переживания товарища по-своему:

— Не бздо, дружбан! На шее у тебя сидеть не буду. Деньжата кое-какие имеются. В кубышке на малой родине хранятся. Сгоняю в Казань, недельку побухаю, паспорт получу и вернусь покорять твой Мухосранск. Пардон, Нью-Таити.

— Ну, если деньги есть… тогда хорошо. Можно бизнес какой-нибудь замутить. Нынче без первоначального капитала ничего путного не сделаешь. Можно собственный банк учредить…

Андрон-то и привёл друга детства на эту презентацию, провёл, практически, нелегально. Пархома здесь не знал никто, он ещё был никем и только размышлял над вопросом: куда пристроить нажитые рэкетом и недавно вынутые из кубышки капиталы. Мысль об учреждении собственного банка присутствовала, но не доминировала. Пархома тянуло к более привычному ремеслу, но Андрон чуть не ежедневно капал на мозги, говорил, что лихие тёмные времена канули в Лету, что теперь настали условия, при которых деньги проще заработать, чем отнять. Заработать легально, быстро и по-крупному. Банк, говорил Усков, это очень хороший инструмент обогащения. У тебя есть деньги, а у меня банковские технологии.

Андрон Усков, изрядно накачавшись шампанским и обожравшись на халяву устриц, подкатился к нему, и, деликатно рыгнув в кулак, спросил:

— Видишь ту бабу в чёрном платье?

— Мелкокалиберную?

— Я бы назвал её миниатюрной.

— Ну?..

— Екатерина Великая.

— А не слишком громко?

— Её так все зовут.

— Ссыкуха какая-то, — Пархом, как и многие, впервые видевшие Екатерину, привлекательности её не заметил.

— Да нет, не скажи. Баба красивая. Сиськи маленькие, на любителя, но всё остальное… в полном порядке. Ты приглядись.

Пархом посмотрел на Екатерину более внимательно и пожал плечами:

— Не в моём вкусе. Мне бы чего-нибудь… поосновательней.

— Да я про неё тебе просто так, чтоб ты в курсе… Я ж не в плане секса, для долбёжки здесь таких, как Памела Андерсен — пруд пруди. А Екатерина Сидорова в этом городе самая крутая бизнесвумен.

— Да-а? — заинтересовался Пархом.

— Бабла навалом. Магазины, ларьки на рынке. Оптом тоже…

— Так ты предлагаешь опустить её на бабки? — догадался Пархом, — Правильно. Пора тряхнуть стариной, а то что-то я застоялся, как конь в стойле.

— Не надо ничем трясти. Или ты опять за старое хочешь взяться?

— Так я аккуратно. Как ты советуешь: цивилизованно.

— Вот и давай, становись цивилизованным. Банк организуем, и через кредиты попробуем Екатерину Великую опустить. Да не только её. Кредитами кого хочешь закабалить можно. Я даже название придумал нашему банку.

— Какое?

— «Парус»

— Почему «Парус»?

— «Пар» — Пархоменков, «Ус» — Усков. И вообще: красиво звучит. Парус! Мы с тобой под этим парусом…

Пархом пристально посмотрел на товарища.

— То есть, ты хочешь сказать, что мы с тобой равноправными компаньонами будем? А бабки? Только мои?

— Мой вклад в общее дело другим будет, — Усков легонько постучал пальцем по рано облысевшему черепу и добавил со значением: — Другим.

— Ну-ну, — покивал Пархом, — посмотрим, — и бросил на Екатерину ещё один взгляд, внимательный и изучающий, так как бабёнка из не заслуживающего внимания сексуального объекта превратилась в потенциальную жертву, — леди, говоришь?..

И вдруг он ощутил холодок между лопатками.

Что это? Страх? Ощущение опасности? Бред! Эта малопулька будет для него лёгкой добычей.

— Пойдём отсюда, — тоном приказа сказал Пархом Ускову, — посидим где-нибудь, коньячку тяпнем. У меня с шампанского живот пучит.

Через два месяца Пархом снова встретился с Сидоровой, но тогда ей представили его уже как банкира.

Катерина, не глядя, убрала визитку в сумочку и из приличия осведомилась о том, какова будет максимальная сумма кредита, если она вдруг решится его брать в банке «Парус», и о процентах. Он ответил, как учил Андрон. Катерина удивлённо вскинула брови, и тут Пархому словно из газового баллончика в лицо пшикнули. Он моментально забыл о цели своего знакомства с Екатериной Великой, перед собой он видел только женщину, которой хотел обладать. Он снова, как и в первый раз, ощутил холодок между лопатками, но внутренний жар похоти этот холодок нейтрализовал.

— Интересный вариант, — услышал он, — максимальная сумма, конечно, мало впечатляет, но проценты…

— Поехали ко мне, — брякнул Пархом совершенно не в тему.

— Куда? В банк? — засмеялась она. — Поздно уже. Да и в настоящий момент я не так остро нуждаюсь в кредитовании, чтобы убегать с вечеринки и подписывать договор.

— Какой, к чёрту, банк? Какой договор? Ко мне поехали. Домой. Мерин под парами.

— Это ещё зачем?

— Познакомимся поближе!

— Зачем?

— Тебе понравится. Мне есть, чем тебя удивить, — Пархом похабно усмехнулся, и стало понятно, чем он собирался удивлять Екатерину.

То ли моча ему в голову ударила, то ли затмение какое нашло — Пархом оказался в каком-то трансе, он не замечал, что Усков стоит в стороне, с ужасом смотрит на него и крутит пальцем у виска. Да если бы и увидел, вряд ли адекватно отреагировал. Катерина поглядела на Пархома, как на больного, с состраданием, и сказала:

— Вы бы хоть поинтересовались, замужем я или свободна.

— А мне по барабану.

— Я мужа своего люблю, — сказала Катерина, и, развернувшись, пошла прочь.

«Значится так, сука, — подумал Пархом, глядя вслед уходящей Катерины, — ты сама напросилась. Мужа своего любишь? Люби до поры до времени. Хотел тебя кинуть, потом передумал, а сейчас снова хочу!»

И кинул.

С кидком не торопился. Приглядывался, изучал, вникал в основы бизнеса, постигал суть хитроумных банковских операций. Вдвоём с Усковым за три года они превратили небольшой коммерческий банк в серьёзную кредитно-финансовую организацию, организовали цепочку технологических фирм в оффшорах, подготовили тылы в Москве и за границей. За границей они бывали часто, особенно в Германии. Прикормить городское руководство оказалось делом простым, проще пареной репы. Они, отцы города, сами с нетерпением ждали: когда же придёт человек, который будет давать им бабки. Дождались.

Параллельно Пархом укреплял и личный криминальный авторитет. Он быстро прибрал к рукам местную братву, лично грохнув пару-тройку авторитетов и назначив на их место своих людей из Казани. Одному из «бывших» удалось скрыться. Убежал, в чём мать родила, только пятки сверкали. Старый хрен, а резвым оказался. Пархом позже пытался его разыскать, но тщетно: как в воду канул. Ну, да и хрен с ним! Его людишки, все как один, присягнули на верность новому хозяину. Бирюком звали того «бывшего».

Усков, как мог, старался отвратить Пархома от уголовного мира, и тот вроде бы сдался. Доходчиво объяснив своим назначенцам, кто истинный хозяин в городе, он, по совету того же Андрона, выписал из далёкой Чечни, через главу местной чеченской диаспоры, двадцать боевиков для охраны банка и своей личной. Абреков в народе быстро окрестили чёрной сотней, хотя их всего было два десятка. Казалось, Пархом перестал иметь что-либо общее с местной уголовщиной, однако был в курсе всего криминального, что происходило в городе и назначенные им бригадиры ежемесячно делились с ним частью прибыли.