Владимир Царицын - Осенний лист, или Зачем бомжу деньги Страница 47

Усков, как мог, старался отвратить Пархома от уголовного мира, и тот вроде бы сдался. Доходчиво объяснив своим назначенцам, кто истинный хозяин в городе, он, по совету того же Андрона, выписал из далёкой Чечни, через главу местной чеченской диаспоры, двадцать боевиков для охраны банка и своей личной. Абреков в народе быстро окрестили чёрной сотней, хотя их всего было два десятка. Казалось, Пархом перестал иметь что-либо общее с местной уголовщиной, однако был в курсе всего криминального, что происходило в городе и назначенные им бригадиры ежемесячно делились с ним частью прибыли.

Прочно встав на ноги и натренировавшись на разной «мелочёвке», отработав на них Андроновы технологии, Пархом приступил к реализации плана разрушения империи Екатерины Великой, которая тоже на месте не стояла и капиталы за это время приумножила.

И план свой он реализовал.

Пархом раскрыл паспорт Альфреда. На него глядел худощавый молодой человек, смазливый, с копной тёмных курчавых волос, слегка редеющих по бокам высокого прямого лба и с неожиданно пухлыми губами — типичный юноша-скрипач из добропорядочной еврейской семьи, подающий определённые музыкальные надежды. Во взгляде Альфреда была какая-то неуверенность. Казалось, что он очень хочет посмотреть куда-то вбок, или вообще — оглядеться по сторонам, но ему приказали смотреть прямо, и он смотрит.

«Мужа своего люблю!», вспомнил он.

И что только, Екатерина Сидорова в нём нашла?

Пархом приставил к фото Альфреда курортную фотографию Сидоровой. Полное несовпадение. Нет, по комплекции-то они друг другу подходили, но по всему остальному…

— Шлафен цузаммен, — задумчиво пробормотал он и бросил бумажник с документами в огонь камина.

Запахло жжёной кожей. Фотографию Сидоровой Пархом задержал в руках, посмотрел на Екатерину ещё раз, подумал: «Красивая баба! И не пустышка. Зря я замочить её приказал. И вообще, зря я всё с кидком затеял. Надо было просто-напросто заставить её платить дань. И всё. И платила бы, куда б делась? Ну да ладно, что сделано, то сделано»

Пархом бросил фото в огонь вслед за догорающим бумажником.

Он стоял у камина, но жарко ему не было. Наоборот — к лопаткам намертво присосалась ледяная клякса-амёба, а вдоль позвоночника резвой толпой бегали мурашки. Пархом шкурой ощущал опасность. Не от Альфреда она исходила, это ясно. А от того, кто стоял за ним.

«Ляксеич! Грёбаный Ляксеич! Родственник! Что за родственник и откуда взялся? А главное, куда делся и куда увёл Альфреда Молотилова?..»

Пархом зябко передёрнул плечами.

— Эс ист кальт…

Когда зазвонил телефон, он решил, что звонит Шамиль.

— Але.

— Это я, Мараков.

— Какого хрена? Насчёт бабок опять?

— Я решил, что вам будет интересна новая информация, и решил потревожить в столь поздний час.

— Что за информация?

— Хочу сообщить вам, Максим Игоревич, что из апартаментов Самсонова вынесено два трупа…

— Устарела твоя информация. Я в курсе дела.

— И знаете, кто второй труп?

— Да посрать! Главное, что Самсонов мёртв. А кто ещё зажмурился, мне без разницы. Охранник, наверное. Или секретарь.

— Ни тот и ни другой. Второй погибший в гостинице — Алексей Алексеевич Сидоров…

— Сидоров?

— Информация поступила от секретаря Самсонова, Николая Любимова. Охранники тоже подтвердили, что в момент взрыва в апартаментах, помимо хозяина, находился ещё один человек, и этот человек — Сидоров. Они у него документы проверяли.

— Это какой же Сидоров? Уж не тот ли…

— Именно. Зять Самсонова и муж сгоревшей на даче в Шугаевке Екатерины Сидоровой.

— Он же у тебя в без вести пропа… — Пархом вдруг замолк на полуслове, до него дошло, — Как, говоришь, его имя?

— Алексей Алексеевич Сидоров.

«Ну, конечно! Ляксеич! Без вести пропавший муж Екатерины Сидоровой. Бомж Ляксеич. Король бомжей. Директор завода „Искра“, выбранный народом, то есть бомжами, как рассказывал старый бомж Юрка с улицы Грибоедова. Родственник Альфреда Молотилова! Но почему родственник? Уж не намёк ли это на то, что они с Альфредом на одной бабе были женаты?.. Изощрённая фантазия. Стало быть, Альфред Молотилов, спасшись из горящего дома, поскитался по улицам и примкнул к бомжам. И встретился со своим предшественником, молочным братом, родственником…»

— И что из себя представляет этот Сидоров? — спросил Пархом.

— Представлял.

— Ну, да.

— Сорок два года. Крепкий был мужичок. Около двух метров роста. Я его личное дело из архива поднял, прочитал мельком. Срочную в десанте служил. Где-то под Хабаровском. В восемьдесят восьмом закончил наш инженерно-строительный. По специальности…

Дальше Пархому было неинтересно, он слушал вполуха и думал о своём:

«Так и есть! Бывший десантник. Вот почему двое из абреков убиты профессиональными ударами. Профи не профи, но и не дилетант. Нет теперь этого крутого парня, короля бомжей! Шамиль молодец! Случайно, но ещё одну хорошую службу сослужил!»

— …В двухтысячном исчез. Розысками занимался майор Мотовило, тогда ещё капитан. Он у Пулина служит, в РОВД рабочего района, сыскарь. Не нашёл он тогда Сидорова. Или сказал, что не нашёл. А законная жена Сидорова, Екатерина Андреевна, на активном розыске настаивать не стала…

«Подсчитаем потери в стане врага. Десницкий — труп. Самсонов — труп. Сидоров — труп. Екатерина Сидорова — мертва. Альфред… Да хрен с ним с Альфредом!..»

— …стала жить с Альфредом Молотиловым. В Гражданском браке. С мужем-то со своим, Алексеем Сидоровым, она так и не развелась…

«В гражданском браке. А муж законный — король бомжей Ляксеич. Я мужа своего люблю… Так вот кого она любила! Законного супруга Алексея Алексеевича Сидорова. А с Альфредом Молотиловым просто так… трахалась. Тварь! Всё-таки не зря я её грохнуть приказал».

Пархом вспомнил почему-то последний визит к Сидоровой с требованием немедленно оплатить кредит и проценты по нему…

Как всегда, в таких случаях Пархома сопровождал Шамиль. Не для его личной безопасности, а для дополнительного устрашения должника. Альфред стоял в сторонке, опустив глаза долу, на Пархома смотреть не решался. А Катерина наоборот, гордо вскинув головку, смотрела прямо ему в глаза, вызывающе и немного насмешливо. Над ним, наверное, насмехалась. Хорошая мина при плохой игре, вспомнил Пархом сказанную как-то Усковым фразу. Ну-ну, посмейся напоследок.

— Время пришло. Пора раскошеливаться, мадам Екатерина Великая, — со злорадством произнёс Пархом.

— Я знаю о сроках. И вы, я уверена, осведомлены о моей неплатёжеспособности. Ведь это ваша разводка, ваш кидок.

— Кидок? Разводка? Что за блатной жаргон? — Пархом издевался. — Бизнес, Екатерина Андреевна, занятие не для слабых. Приходится рисковать. Иногда риск может привести к краху. Вы рискнули и проиграли. Так бывает.

— Да бросьте, Максим Игоревич! Или, как вас там — Пархом? О каком риске вы говорите? Ведь вы давно решили меня уничтожить. Ещё три года назад. Вы всё продумали до мелочей. И с блеском провели операцию. Поздравляю. А я просто оказалась дурой.

— Короче! Платить будешь?

Екатерина хмыкнула и дёрнула плечиком.

— Если нет бабок, тогда всё в рамках договора пойдёт. Завтра мои крючкотворы начнут процедуру банкротства, — Пархом склонил голову набок, — но мы ещё можем договориться, госпожа Сидорова.

— Нам с вами больше не о чем договариваться… господин Пархоменко. Договорилась однажды! Ведь знала, что с вами договариваться нельзя. Вы бандит.

— Я?.. Я не бандит. О чём это вы? Сами связались с какими-то гансами. Все претензии к ним. А я банкир. Я вам денег дал. Взаймы. Пришло время возвращать бабло. Я банкир, повторяю. А раз я банкир, то должен быть жестоким. Мне по барабану ваша неплатёжеспособность… Кстати, вы неправильно произносите мою фамилию. Кредитный договор не читали? Там печатными буквами написано: Пархоменков. У меня «в» на конце.

Катерина прыснула.

— А меня не интересует, что у вас на конце. Мне, как вы изволили выразиться, «по барабану».

Ну, сука!

Когда они выходили из дома Сидоровой, Пархом бросил косой взгляд на Шамиля. Лицо горца было беспристрастным, но Пархом не сомневался: Шамиль слышал слова Катерины и наверняка передаст своим абрекам. Смеяться будут…

— …Алё! Максим Игоревич? Вы меня слышите? — надрывался Мрак, — Але? Фу, фу! Что со связью?

— Да слышу я тебя, — Пархом с трудом оторвался от воспоминаний.

— Так как вам моя версия, Максим Игоревич?

— Какая версия?

— Ну… Списать смерть Самсонова на зятя.

— На какого зятя?

— На Сидорова.

— А, ну да. На Сидорова. А он точно того… дас ист капут?

— Судмедэксперт констатировал смерть.

— Замечательно. Это просто замечательно. Нет человека — нет проблемы. А версия… Нормальная версия. Списывай. Вообще, делай, что хочешь. Но чтобы всё пучком было. Усёк?