Татьяна Гармаш-Роффе - Голая королева Страница 47

– Мне тоже так сказали.

– Сказали? Ты ее разве не видел?

Александр странно посмотрел на него.

– М-м, – осторожно начал Кис, – что-то не так?

– Она не хочет меня видеть.

– Вот те на… Но почему, она что-нибудь объясняет?

– Она ничего не объясняет.

Алекс уселся обратно на скамейку, вытащил пачку сигарет, предложил жестом Кису. Алексей покачал головой, достал свои, сел рядом. И, не дождавшись продолжения, заглянул вопросительно в лицо Алексу.

Тот медленно выговорил:

– У нее амнезия, Кис. Почти полная. Она помнит только свое детство.

Кис присвистнул и растерянно замолчал.

– Да, после такой травмы немудрено… – забормотал он. – Не расстраивайся, Алекс. Память к ней вернется… Не сразу, конечно, постепенно… Главное, что она осталась жива. И цела.

– Проблема в том, что… Видишь ли, она ничего и не хочет вспоминать. Она согласилась узнать только свое имя. Никакой другой информации о себе – включая информацию о своем муже – она знать не желает.

В голосе Алекса звучали усталость и горечь. Кис внимательно посмотрел на него. С того самого дня, как Алина пропала, Алекс сильно изменился. Он оброс, отпустил бороду, одевался в джинсы и совершенно потерял свой холеный лоск, напоминая скорее то ли хиппи, то ли маргинального философа – тип, уже слегка подзабытый с советских времен.

Алексей решил сменить тему:

– Значит, теперь следствие полностью зайдет в тупик. Они там очень рассчитывали на показания Алины… Филипп бесследно пропал, Антон умер в больнице, Марго убита, а Гена выкручивается, смягчает краски, все валит на остальных… Моих свидетельств недостаточно, я сам мало что видел, Алина ничего рассказать не может – вот у Гены и выходит, что она к ним приехала добровольно, решив уйти от тебя… Письмо Алины к тебе у них оказалось… А ее побег через окно Гена объясняет тем, что она поссорилась с Марго.

Кис старался избегать подробностей о былых отношениях Алины и Филиппа – Алина сама не рассказывала мужу, стало быть, и не Кису вмешиваться в это дело. К тому же Алекс не слишком интересуется ходом следствия. Все, что его занимает, – это настоящее, а не прошлое Алины…

Забавно, при их первой встрече отказ Алекса ворошить прошлое страшно раздражал Киса, казался чистоплюйством; а вот теперь, по зрелом размышлении, он склонен признать, что каждый имеет право на неприкосновенность своего прошлого, и Алекс уважает это право… Кис тоже.

– Получается, – продолжал он, – что все ограничилось лишь попыткой со стороны Марго оказать моральное воздействие. Все остальное – и убийства, и драки – это якобы просто разборки между ними и к Алине отношения не имеют. Филипп взбесился, и все тут, а отчего – Гена не знает. Напал на них и едва всех не перебил. Георгий был просто приглашен, по его словам, Марго в гости. Марго познакомилась с ним случайно, как именно – Гена понятия не имеет… Врет, конечно. Я думаю, что твой секретарь сам нашел Марго. Катя мне поведала: Алина жаловалась, что он подслушивает ее телефонные разговоры. Заинтригованный некоторыми фразами Кати о Марго, он, видимо, решил ее найти. Номер телефона Марго он увидел на определителе, позвонил, представился, заинтересовал: идея вытрясти из вас деньги принадлежала наверняка ему! Марго-то размаху не хватило, она выпрашивала подачки по малости: вещички да маленькие суммы на бедность. Георгий, должно быть, из мстительных чувств подал эту идею Марго, да и сам в долю пристроился… А Марго эта мысль понравилась чрезвычайно, и она, пообещав ему долю, получила от него ценную информацию о распорядке дня Алины, о ваших привычках… Но только теперь этого не докажешь, и у них, к сожалению, не спросишь… Жизни Алины они якобы не угрожали, оружия у них не было никакого, если не считать каттера, у милиции в распоряжении только синяки на ее лице, но после травмы, которую она получила в машине, не слишком понятно их происхождение, да царапина на животе… А к автокатастрофе Алины они непричастны. Или, скажем, очень косвенно. Дорога была мокрой, скользкой, скорость высокой…

– И Лина была без очков, – закончил Алекс. – Это я виноват, невольно… Я узнал машину, думал, ты едешь. Стал сигналить фарами… Лина то ли испугалась, то ли свет фар ее ослепил… Она на моих глазах с дороги слетела и врезалась в дерево!

Голос его дрогнул.

– Я знаю, Алекс, ты мне это уже рассказывал, – дотронулся Кис до его рукава. – Кончай все заново перемалывать! Тебе надо сменить обстановку, я не уверен, что тебе идет на пользу сидеть тут каждый день. Какой толк?

– Очень даже толк есть…

– Что, о смысле жизни размышляешь?

– Как ты догадался? Я и не представлял, что ты такие слова знаешь, – съехидничал Мурашов.

– Нечаянно сами на ум пришли. Глядя на твою физиономию философскую.

Алекс улыбнулся.

– Лина стала выходить гулять. А я на нее смотрю. Издалека. Пытаюсь приучить себя к мысли, что она меня не знает.

– По-моему, ты драматизируешь, Алекс. Постепенно память к ней вернется, вот увидишь! Нужно просто набраться терпения. Нельзя опускать руки и нельзя самому опускаться! Посмотри на себя – на бомжа стал похож! Кончай хандрить, приведи себя в порядок, работой займись. Дела небось стынут?

– Я хожу на работу, ты чего? – удивился Мурашов.

– В таком виде?!

– Представь себе. Я только днем прихожу сюда, в перерыв…

– Ну ты даешь!

– Ты неправильно понял, Кис. Я не опустился – я изменился. Мне надоело делать то, что надо кому-то. Носить костюмы и галстуки, потому что так надо. Быть любезным со всеми и всем нравиться – потому что так надо. Даже бриться – потому что так надо! Посмотри, разве мне не идет бородка?

– Идет, – усмехнулся Кис.

– Вот видишь!

– Скажем прямо, будучи совладельцем и директором издательства, можно себе это позволить. Рядового сотрудника ты бы сам уже давно выгнал.

– Этим-то обстоятельством я и пользуюсь, – кивнул Алекс. – Вот думаю, не проколоть ли ухо, не носить ли мне еще и серьгу? – прищурился он хитро.

Кис рассмеялся.

– Ну и правильно.

– Ты насчет серьги? – осведомился Алекс.

– Нет, насчет того, чтобы всем нравиться. Пустое это дело. К тому же у тебя плохо получается, мне ты, к примеру, вовсе не понравился.

Алекс хмыкнул.

– Я заметил.

– Да я и не скрывал… Знаешь, я сторонник того, что все хорошо в меру. А когда через меру стараешься, то только хуже выходит, фальшиво. Слащаво. Меня прямо затошнило.

– Ну ты любезный сегодня! Спасибо.

– Не за что, чего там, свои люди. Ладно, не обижайся, ты прав: нужно быть самим собой. Помнишь сказочку про дедушку, мальчика и осла? Хоть ты так, хоть этак, а все найдется народ, который скажет: не годится, не нравится, неправильно… Я лично давно понял: нет смысла напрягаться – всем не угодишь. Будь самим собой – по крайней мере, себе понравишься, что уже совсем неплохо…

– Тебе удалось?

– Что? – не понял Кис.

– Самому себе понравиться?

– Ну… – смутился слегка Кис, – в целом, в общем…

– …даже очень! – закончил за него Алекс со смехом. – Ладно, чего стесняться, свои люди, как ты выразился. Мне ты тоже нравишься, если тебя это может утешить.

Кис сконфузился окончательно.

– Это, наверное, по теории твоего заместителя Севы, оттого, что я тебя невзлюбил… – пробормотал он.

Алекс, забавляясь, смотрел некоторое время с улыбкой на детектива.

– Или оттого, что ты этого не скрывал, честный малый!.. Вечером свободен?

– В конце недели.

– Приезжай ко мне.

– Договорились. Пока, Алекс, я помчался, дела!

И, смущенный, Кис потрюхал по аллее, не оборачиваясь.

Конец недели выдался стылый и пасмурный, дождь бестолково и занудно барабанил по крыше дрессированным зайцем. Было довольно холодно, Алекс предложил растопить камин, и вскоре сереющий в неприветливых сумерках дымок потянулся над крышей.

…Сколько удовольствия и уюта ощутить зыбкую, тонкую плоть жара, исходящего от камина, где пламя сосредоточенно пляшет свой шаманский танец среди почерневших камней! Золотые отблески бегали по гостиной; Кис с Алексом удобно вытянулись в глубоких креслах; коньяк в рюмках ответно вздрагивал искрами огню, и к терпкому запаху поленьев примешивался изысканный запах дорогих сигар, которые Алекс предложил Кису опробовать.

Они философствовали. Разговор плавно и непринужденно скользил от одного предмета к другому; каждый был волен высказаться или молчать. Но это была только видимость, неправда, прикидка: на самом деле Алекс все заворачивал разговор на Алину, на их отношения, на попытки объяснить случившееся, а Кис подыгрывал, снисходительно прощая собеседнику эту слабость.

– Я не сторонник, – мудрствовал в ответ Кис, – самокопаний, Алекс. И ты теперь тоже пустился в самоедство, хочешь все разобрать на части и заново собрать. Как и твоя жена. Все это, конечно, неплохо… Но до некоторой степени, только до некоторой степени, в меру! Отчего люди вечно бросаются в крайности?