Татьяна Степанова - Тот, кто придет за тобой Страница 6

Когда-то в незапамятные времена, когда всеми делами в городке еще вершили райком и исполком, Марианна Викторовна имела кабинет окнами на площадь с совещательным столом и портретами членов Политбюро. Сколько ее знают в городке – она вечно чем-то руководила. Последним местом ее чуткого руководства оказался отдел ритуальных услуг, откуда ее беспощадно выперли еще в середине девяностых.

Однако – вот удивительно – она не превратилась в скромную пенсионерку, как сотни ее товарок. Семейство Ковнацких словно второе дыхание обрело, и деньги откуда-то появились, точно из волшебного сундука с сокровищами. В городке гадали и судачили по этому поводу.

Совсем еще юный тогда Платон позиционировал себя как «предприниматель» и скоро, очень скоро выкупил сначала часть местного похоронного бизнеса у тех, кто успел подсуетиться раньше и спровадить прежнюю администрацию в лице Марианны Викторовны на покой, потом еще одну часть, а затем и вообще все.

И в настоящее время мать и сын являлись совладельцами, помимо похоронного бюро и целой сети агентств по области им принадлежал бизнес по продаже участков и установке памятников на двух городских кладбищах.

Но богатство не радовало Марианну Викторовну – с тех пор как ее сын подружился с красавцем Гермесом и даже решил построить себе новый дом на Юбилейной улице, она чувствовала себя одиноко и тоскливо в своей большой квартире в «сталинке» напротив здания мэрии. Марианна Викторовна давно овдовела и хотела замуж.

И надо же такому случится, что жених отыскался!

Вон, вон он, в толпе гостей – с первого раза можно и не заметить. Не подумайте, что какой-нибудь молодой вертопрах, тридцатилетний альфонс из провинции, жаждущий денег богатой старухи. Нет, такого Платоша-могильщик никогда бы не допустил. Наоборот, все вышло очень даже чинно-благородно.

Жених – Глотов, полковник в отставке, искал работу охранника в качестве прибавки к военной пенсии. И нашел место в похоронной конторе Ковнацких. Место охранника, иногда ночного сторожа, иногда и продавца похоронных принадлежностей, в общем, «куда пошлют и что поручат». Не прошло и месяца, как скучающая вдова и бравый полковник в отставке подружились, а дальше – больше. И вот уже можно сказать, что каждый на склоне лет обрел в другом спутника и партнера... если, конечно, все это не притворство и фикция...

Вон – жених, одет прилично, но скромно, и явно видно, что гражданский костюм ему непривычен. Зато волосы в свои пятьдесят пять сохранил все – пышная седая шевелюра и усы... немножко на моржа смахивает с этими усами, но Марианне Викторовне это нравится – щекочут кожу и вообще, если чуть-чуть подстричь... Жених Глотов пьет только по выходным, давно разведен, детей нет, так что «помогать материально» никому не нужно.

Чего же больше надо женщине ее возраста для счастья?

– Глотов, ты готов?

Ее призывный возглас... как нежный крик самки в брачный период... сквозь весь этот свадебный гам и суету...

– Так точно, моя радость!

Глотов, четко рапортуя и печатая шаг, направляется к своей невесте.

Можно, конечно, поинтересоваться: отчего это сбор гостей назначен именно в этом месте – у дверей похоронной конторы? Вроде как место мало располагает к веселью. Но к атрибутам своего бизнеса у Платоши-могильщика и его матери совершенно особое, нейтральное отношение. Подумаешь, гробы и венки... Это же все реквизит и товар, и если вы заняты в похоронном бизнесе, то относитесь ко всему этому просто, по-деловому. Во-первых, Глотов, жених, даже несмотря на грядущий день собственной свадьбы, дежурил в ночь в конторе, во-вторых, площадь... эта площадь имени Космонавтов в городке такое место – центральное, не собираться же у ворот особняка, где на участке все еще кипит стройка, где корыта с известкой и бригада шабашников доделывает бассейн? И во дворе «сталинки», где квартира Марианны Викторовны, – тесновато. А тут – площадь, старинный особняк с желтым фасадом в стиле ампир... И если ехать в церковь венчаться, а Марианна Викторовна непременно этого желает, то лучше места – отправной точки, по мнению Платоши-могильщика, – и не найти.

А жениха Глотова вообще никто не спрашивает.

– Глотов, Вовик, я в той машине забыла свою косметичку, принеси, дорогой.

– Сей секунд, Марусичка!

Почему Марусичка? Ведь ее Марианна зовут, или у влюбленных на шестом десятке свой тайный язык, свой код?

Платоша-могильщик не успевает этим заинтересоваться. Его приятель Гермес, проталкиваясь сквозь толпу гостей с мобильным телефоном в руках, делает ему какие-то знаки...

По машинам!

Еще нет?

Итак, поехали!

– Подожди, знаешь, новость какая? – Гермес, удерживая друга и компаньона, потрясает мобильным, зажатым в кулаке. – Борисенков только что звонил, ему информацию слили... самоубийство в микрорайоне.

– От «Скорой» информация?

– Как обычно, сразу нам слили, Борисенков моментально выехал на место, но туда, говорит, уже не подступиться.

– Это непрофессиональный подход, передай ему. Он похоронный агент или кто? Как это – не подступиться? – Платон Ковнацкий сердито хмурит светлые брови. – За что ему я деньги плачу, уроду? Может, он думает, если я сегодня родную мать замуж выдаю, я спокойно стану смотреть на то, что заказ... наш кровный заказ с микрорайона на сторону уплывет?

– Ты не понял, дружище, там другой расклад, он только что мне звонил – туда уже не подступиться, полицейских нагнали... прокуратура, чуть ли не ФСБ.

– Теперь я не понимаю, дружище.

– Некто Гаврилов в ящик сыграл. Ты его вроде как знаешь... то есть знал. Только что из петли вынули.

– По машинам!

Это зычно скомандовала Марианна Викторовна – клич заждавшейся самки в брачный период. Чего же мы медлим? В церкви все давно готово к венчанию.

Платон Ковнацкий сел в белый лимузин рядом с матерью.

– Боже, Платоша, что с тобой, что случилось?

– Ничего, мама, я просто немножко устал... не выспался.

Марианна Викторовна ласково погладила сына по лысой голове, а он отвернулся, чтобы она – любопытная, мудрая, любящая, как все матери, – не видела его изменившегося лица.

Глава 8

СЛЕДОВАТЕЛЬ ПРИ ПРОКУРАТУРЕ

В день воскресный, летний встаньте на заре с постели, откройте пошире балконную дверь, чтобы впустить в спальню дыхание Москвы-реки. Ранним утром в выходные Фрунзенская набережная пуста. Мост, освещенный солнцем, зелень Нескучного сада...

Радиочасы проиграли тему из «Спящей красавицы», ворвавшись в Катин сон, и она сразу как по команде открыла глаза. Выходной сегодня, но тем не менее ранний подъем оправдан, она же сама еще неделю назад решила, что начинает новую жизнь.

Совсем недавно вот плавали с Анфисой как дельфины, а сегодня она бегает: личный утренний марафон. Так когда-то делал Драгоценный В.А. – муж, и она сначала потихоньку ужасалась, затем восхищалась, потом завидовала его силе воли – каждое утро, несмотря на погоду-дрянь...

Для себя она решила, что будет бегать по выходным и в хорошую погоду. И сегодня день – вот досада – как нельзя лучше. И не жарко, как вчера, и дождя нет – благостное что-то на улице, явно провоцирующее – ну как, все в норме с климатом, выполняем данное себе самой обещание или лень-матушка?

Итак, время пошло: заряжаем кофемашину, потом в душ, волосы, что отросли за лето и выгорели на солнце, собираем в хвост на затылке, косметики никакой не нужно, нет... немножко блеска прозрачного на губы. Майка, шорты... а ноженции ничего, загорели... интересно, когда сама худеешь – ноги тоже худеют? Этот вопрос мучает Анфису, а она, Катя, не знает, что ей ответить. Телефон крепим на пояс, кроссовки... Быстро выпиваем маленькую чашку кофе, чтобы уж окончательно проснуться...

Кстати, о кофе. В это лето, казавшееся Кате ужасно длинным, просто нескончаемым, потому что постоянно что-то случалось – какие-то истории, какие-то происшествия (что само по себе криминального обозревателя пресс-центра ГУВД Московской области должно было несказанно радовать и бодрить), так вот в это лето Катя вывела для себя некие новые правила самостоятельной одинокой (без Драгоценного В.А.) жизни.

А. Пьем кофе без кофеина.

Б. Везде по всей квартире ввинчиваем эти чертовы энергосберегающие лампочки.

В. Обретаем новую форму, а для этого пытаемся подружиться со спортом.

Г. Пусть все идет как идет.

Если три первых правила содержали конкретные установки, то четвертое... оно пока казалось каким-то расплывчатым. Что это значит вообще? Живи одним днем? Или живи сама и давай жить другим? Или же – что ни произошло, все к лучшему? Еще к большим приключениям? Но именно эта неопределенность сейчас как нельзя более устраивала Катю. О да, пусть все идет как идет.

И даже эта покупка крошки «Мерседеса» на половину денег, присланных мужем из-за границы...

Она требовала развода, а он послал ей золотую пилюлю и фактически заткнул этой пилюлей рот. В подобных случаях Анфиса всегда вспоминала незабвенную Настасью Филипповну из «Идиота». Как это ей там советовали: дескать, ты деньги-то возьми, а его в шею долой...