Андрей Демченко - «Скрипач» на крыше Страница 6

— А вот выражение лица у снайпера какое?

— Ну, ты спросил… Вот у меня — какое оно?

— У вас… — Воронов вгляделся и будто удивился немного. — У вас доброе. Даже странно… Ой, что это я! — Воронов приложил обе руки к груди, извиняясь за свою бестактность. — Глупость какую сморозил…

— А чего ж тут странного? — Мальчик будто не заметил сомнительного пассажа, допущенного Вороновым. — Этот момент ты, парень, запомни… У всех снайперов доброе выражение лица. Вообще они люди добрые.

— Простите, Петр Николаевич, — Воронов чуть помолчал, — но мне непонятно. Как это снайпер может быть добрым? Ему же не по учебным мишеням стрелять надо, а по живым людям! Убивать человека — и при этом быть добрым?

— Именно так, уважаемый. А если стрелок злым будет, на жертву свою особенно, то из него снайпер такой же выйдет, как из меня — конструктор космических кораблей. Адреналинчик выделится, сердце заколотится, дыхание собьется, рука дрогнет… Понимаешь?

— Вот как… — обескураженно протянул Павел. — Верно, а ведь никогда бы не подумал. И как же должен снайпер к своей жертве относиться?

— По крайней мере безразлично. А вот, например, один американский снайпер, — Мальчик как-то особенно покосился на Воронова, и тому вдруг стало ясно, что Гриценко говорит о себе самом, — так тот перед выстрелом даже молится за упокой души того, кого убирает. Так про себя тихонько и говорит: упокой, мол, Господи, его душу. Он же понимает, снайпер этот, что все люди в Божьей власти. Если будет Богу угодно, чтоб погиб человек, так и погибнет он.

— Любопытно… — Воронов немного помолчал, глядя в окно. — А еще мне вот что очень интересно: может киллер быть как бы сам по себе, то есть не представлять ничьих интересов?

— Стоп-машина! — Громко произнеся эти слова, Мальчик выставил вперед ладонь. — При чем тут киллеры? Ты не забыл, что мы с тобой о снайперах говорим?

— Извините, Петр Николаевичу трудновато мне все же вот так балансировать… Вопрос поставлю так: может снайпер работать сам на себя?

— Не знаю. Тут я так же, как и ты, просто размышлять могу. Ты меня понял, да? — При этих словах Мальчик, поведя глазами по нам и приставив ладонь к уху, наконец дал Павлу понять, что темнит не из недоверия к нему, а потому, что их разговор может прослушиваться. — А если размышлять… Наверное, может снайпер сам на себя работать, почему нет? Обычно, я думаю, — Гриценко подмигнул Воронову, — он на какую-то бригаду работает, но может и сам. Если он настоящий специалист, так уж заказчики небось всегда найдутся.

— Я знаю, что авторитетные воры договорились найти этого снайпера. Если найдут, они его что — убьют или в своих интересах использовать станут? Как вы думаете?

— Вот воров и спроси.

— А ваше мнение?

— Был бы я вором, я бы стал использовать. Такие спецы — они же наперечет. Пойди найди!

— То есть даже если снайпер уничтожил вора из их же группировки, а то и близкого друга?

— Ну, это уж личное дело каждого. Если голова верх возьмет, то даже за друга не станут мочить специалиста, а если сердце — то на дело плюнут да и замочат. Тут закона не выведешь…

— Спасибо вам, Петр Николаевич! Если еще когда обращусь, поможете?

— Там поглядим. — Мальчик все-таки нашел в себе силы сесть на кровати. — Уходить будешь, скажи, пусть мои охранники ко мне зайдут, я с ними ласково потолкую…

ШЕСТОЕ ЧУВСТВО СНАЙПЕРА

Вот уже больше двух месяцев занимался Сергей Зимин в тире у Сан Саныча. Три раза в неделю по четыре часа он стрелял из спортивных винтовок — биатлонной с оптическим прицелом и из винтовки «Урал» — с диоптрическим. Начали с двадцати пяти метров, недавно перешли на пятьдесят. В один из вечеров, перед началом занятий, Сан Саныч хитро подмигнул Сергею:

— Ну, сынок, с детскими забавами завязываем… Пришло время тебе на настоящее оружие перейти.

С этими словами он достал из шкафа винтовку, внешне отличавшуюся от биатлонной примерно так же, как «Волга» от «Запорожца». Взяв ее в руки, Сергей поделился с Сан Санычем своим сравнением. Тот улыбнулся:

— Давай учись… Это «СВД» — снайперская винтовка Драгунова. Настоящий аппарат, хороший. Тебе надо с ним подружиться. Точно попадать в цель из «СВД» труднее, чем из спортивного оружия… Учись. Придет время — с «Волги» на иномарку пересядешь…

— А что, неужели есть винтовки еще круче?

— Есть, Сережа.

Когда Сергей улегся на удобный мат, положил ствол винтовки на подушечку с песком и посмотрел в прицел, он увидел там множество прямых и кривых линий, составлявших некие схемы и графики.

— Ого! А что все эти навороты означают?

— По схемам можно определить, сколько метров до мишени, чтобы потом сделать поправки на расстояние, да и на ветер тоже. Но ты сейчас себе этим голову не забивай, потом все обстоятельно расскажу. Видишь три галочки? Вот на краю верхней у тебя и должно быть «яблочко». Давай, Сережа. В магазине — десять патронов, все и засади.

Сергей надел наушники… С удовольствием почувствовал, что спуск у винтовки не такой, как у биатлонной: там жмёшь на крючок, а он не подается, и вдруг — бабах! Здесь же спусковой крючок шел плавно, мягко. Свободный ход… Рабочий ход… Грохот выстрела разорвал тишину подвала.

— Ого! — с уважением проговорил Зимин. — Отдача ничего себе… А звук какой!

— Что ж ты хочешь — боевая машина-то… А ну, врежь еще пару раз и вызови мишень.

Развеваясь, словно полотенце, на ветру, возникшем от большой скорости, бумажная мишень с шумом подлетела вплотную. Сан Саныч посмотрел на нее, и глаза его почему-то сузились.

— Три десятки с пятидесяти метров… — тихо сказал он скорее себе, чем Сергею, на котором все еще были наушники и который между тем целился в другую мишень, — и это он «СВД» впервые в руки взял… Обалдеть можно. Снайпер, зараза… Еще пару месяцев — и готовый снайпер.

Время шло… Винтовкой «СВД» Сергей овладел на сто процентов. Выезжали и за город, на стрельбище, в одну из воинских частей, с командиром которой у Сан Саныча были давнишние приятельские отношения. Там Зимин показал не менее блестящие результаты, чем в тире — и на сто метров, и на двести, а потом и на триста, и с поправками на расстояние и ветер…

Сергею начало казаться, что между его винтовкой и мишенью установилась некая тайная, незримая связь. Будто желобок какой-то проложили, по которому нули, не имея возможности свернуть в сторону, шли точно в «яблочко». Как, например, поезд в туннель влетает… Иногда бывало, что зрение как бы расфокусировалось и никак не хотело возвращаться обратно в фокус; тогда Сергей, устав целиться, посылал пулю наугад, в размытое пятнышко — и очень удивлялся, что она оказывалась в десятке. Когда Сергей сказал обо всем этом Сан Санычу, тот аж лицом просветлел:

— Поздравляю тебя, сынок! У тебя уже появилось шестое чувство снайпера. Как будто ты пули заколдовал, и они тебя слушаются, верно?

— Верно.

— То-то и оно…

Прошел еще месяц.

— Ну что, Сережа, будем пересаживаться с «Волги» на иномарку? — весело спросил Сан Саныч. — По-моему, пора.

У Зимина, который за все это время приобрел особый вкус к стрельбе и даже, можно сказать, влюбился в новое занятие, аж дыхание перехватило.

— Да я что… Как скажете! — произнес он. — Но что же за иномарка будет?

— На, смотри…

В руках Сан Саныча появилось нечто поражающее красотой и безукоризненностью линий. Легкий приклад из черного пластика заканчивался мягкой резиновой накладкой, чтобы не сильно ощущалась отдача… На конце длинного вороненого ствола была навинчена какая-то сложная конструкция (глушитель, понял Сергей)… Оптический прицел — длиннющий, большого диаметра. А спусковых крючка было почему-то… два. Один отстоял от другого аж на пару сантиметров.

— Это как же? — оторопело спросил Сер гей, разглядывая странный спуск.

— Это называется шнеллерный механизм, — объяснил Сан Саныч, — один спусковой крючок нужен только для доводки пальца, а второй — только для выстрела. На один жмешь — у него только холостой ход, а когда до другого палец дойдет, то сразу будет выстрел.

— Гениально! — вырвалось у Сергея.

— Шнеллер — штука классная. Да ты на одну оптику погляди — видишь, трансфокатор? — Заметив, что Сергей поднял брови, Сан Саныч разъяснил: — У прицела переменное фокусное расстояние. То, что на видеокамере зумом называют. Увеличение от четырех до двадцати. Ты вот на биатлонной и на «СВД» только четырехкратное увеличение имел, а тут мишень прямо перед тобой будет! Правда, стрелять труднее, потому что мишень при большом увеличении танцевать начнет.

— А зачем зум-то нужен? Сделали бы уж сразу двадцатикратное…

— Эх ты, ничего еще не кумекаешь! С малым увеличением снайпер — скажем, на войне — жертву выбирает, так удобно, а потом уже, при большом, прицеливается…