Боб Джадд - Трасса смерти Страница 6

Кладбище располагалось на южном склоне холма. Похоронный оркестр ежился от холода под навесом из брезента, несколько сот человек терпеливо мокли под нескончаемым дождем. Когда гроб опустили, викарий вверил душу Фила Богу, а оркестр несколько раз сыграл величавую мелодию, почему-то напомнившую мне песенку: «Обезьяна обматывает хвостом флагшток». Я не слышал этой вещи уже лет двадцать, а сейчас слова этой маленькой глупой песенки вертелись в моей голове вместе с мелодией. «О, обезьянка мотает хвост на флагшток, на флагшток». Трубы и саксофоны, ударники и кларнеты пищали и громыхали, придавая проводам Фила шутовской оттенок. Происходящее больше походило на оживленную вечеринку. Но это был его выбор. Сьюзен сказала, что они обсуждали этот вопрос на случай преждевременной смерти одного из супругов, наставления Фила на этот счет были неординарными.

Мы бросили по комку земли на крышку гроба, постояли несколько секунд, наблюдая, как под дождем комки превращаются в жижу, как маленькие грязные ручейки стекают по лакированному дубу. Оркестр смолк, и мы вернулись к машине, с трудом переставляя ноги в высокой мокрой траве. К нам склонялись озабоченные лица, залитые дождем, и выражали соболезнование, твердя, как они сожалеют о случившемся, о том, какая это ужасная потеря.

Никто не знает, что говорить перед лицом смерти. Но даже если бы и знали, это звучало бы все равно фальшиво, это была бы только фраза, помогающая преодолеть неловкий и болезненный момент. Мы живы, а он — нет, и ничто из сказанного не изменит этого порядка вещей. Потому мы бормочем первое, что приходит на ум («Я так сожалею, Сью», «Он был чудесным парнем, Сьюзен. Чем мы можем тебе помочь?» «Через неделю на небесах ангелы преподнесут ему турболеты»), и отходим от могилы, зная, что эта земля с разинутой пастью ждет нашего возвращения. По пути к машине Сьюзен улыбалась и пожимала протянутые руки. Наконец нырнула в лимузин, радуясь, что обрела убежище. На обратном пути Джош резким движением вытер рукавом бороздку слез с щеки Сью Второй, и мы какое-то время молчали.

Неожиданно Сьюзен взяла мою руку и заговорила:

— Когда я впервые встретила Фила в заброшенном песчаном карьере, за нашей деревней, в Мидленде, это было — о, целых двадцать лет назад. Мы учились в одной школе, но он был на три класса старше меня, поэтому я знала, кто он, но фактически никогда не встречалась с ним. В тот день он соревновался с еще более старшими парнями, они заключили пари, кто быстрее съедет на велосипеде с крутого склона песчаной выработки. Только ему удалось доехать до подножия холма. Кажется, он выиграл что-то около фунта, а я пряталась еще какое-то время после того, как все ребята разошлись по домам, наблюдая за ним. И когда Фил стал откапывать доски, которые он заранее зарыл в песке, чтобы велосипед не увяз, я подумала: «Вот это да…» Он — ловкач, но он — победитель. Я хочу сказать, он всегда рисковал, Форрест. Но лишь тогда, когда знал, что игра стоит свеч.

Эта же мысль посетила и меня. В прессе говорилось, что это был несчастный случай, которого следовало ожидать. Что ангары в Монако настолько малы и переполнены зрителями, что даже нечего и думать о гонках «Формулы-1». Если бы такие ангары были на любой другой гоночной трассе мира, то проводить гонки там никогда бы не разрешили… Ангары Монако не соответствуют ни одному из требований ФИСА. Конечно, все это правда. Но Фила не толкали. И он не споткнулся. Я сам видел, как он сделал шаг назад, второй, затем третий прямо под колеса беренсоновского «бенеттона». Он поднял руки вверх, будто внезапно испугался меня, на его лице было выражение ужаса. В самый последний момент он стал переводить взгляд на машину, приближавшуюся к нему со скоростью около 125 миль в час, но было уже слишком поздно. А вплоть до этого момента он смотрел прямо сквозь меня на что-то еще. Сейчас я жалею, что не догадался оглянуться. Возможно, мне удалось бы понять, что могло напугать Фила. Одно я знаю точно — что-то было.

— Было ли что-нибудь, чего он боялся? — спросил я у Сью.

— Иногда мне кажется, что он боялся меня, — ответила она со слабой улыбкой, припоминая.

— Он боялся собак, — заметил Джош. — Вот почему мы не могли завести собаку. Папа говорил, что от них одни неприятности, но он их и боялся, ведь так?

— Только больших, Джош. — Сьюзен повернулась ко мне и принялась объяснять: — Когда он, будучи мальчишкой, гулял в какой-то усадьбе, за ним погнались эльзасские овчарки, одна из них укусила его за ногу. Фил любил рассказывать эту душещипательную историю, как его чуть не загрызли до смерти, но я всегда воспринимала ее скорее как выдумку. Никаких шрамов на нем не было.

Я стал перебирать в памяти толпу. Обычная мешанина из фотографов, механиков, позеров, кинозвезд и кинозвездочек, обалденная девица на роликовых коньках в сексуально возбуждающих штанишках, но, насколько я мог припомнить, никаких собак там не было. Их никогда не допускали на автодром. Если же все-таки собака там была и Фил так отреагировал на нее, то она оказалась бы на видео.

— Если и была собака, то невидимая, — сказал я, вспоминая, как Фил отступил назад с поднятыми руками. Перед глазами встала ужасная картина пережитой трагедии. Машины «Скорой помощи», напирающая толпа и Фил, лежащий на бетоне, изломанный и мягкий, как кучка нестираного белья, запачканного его собственной кровью. Конечно, мы прекратили участие в гонке. Нам предстояло выполнить необходимые формальности и преодолеть массу бюрократических преград, чтобы вывезти тело Фила из страны.

Первые два дня Сьюзен проявляла невероятную силу духа, постоянно слыша гудки и скрежет автомашин за окном ее номера в отеле. В воскресенье она не выдержала и рыдала до тех пор, пока доктор не дал ей успокоительного. Мой партнер Рассел Симпсон и его жена Джуди вместе с Сьюзен самолетом вернулись в Лондон. Мне же пришлось остаться для съемок. Я попытался отделаться от них, но это оказалось невозможным. Я был связан с «Шанталь» контрактом, и фирма подчеркнула, что в этом документе есть параграф о суровом наказании в том случае, если я не выполню свои обязательства. При моей неявке на съемки они прекратят спонсировать «Джойс». А это значило, что я выбываю из гонок, а Сьюзен теряет свои деньги, в которых она сейчас крайне нуждалась. Кроме того, мне напомнили, что реакция общественности будет ужасной.

В Монако моим цветком любви была симпатичная американская модель — девчонка-подросток из Калифорнии с чистыми синими глазами, которая представилась Майей и произносила слово «круто» почти так же часто, как слово «жутко». Я был совершенно разбит, и ее яркое, счастливое, сияющее дружелюбием лицо наполняло меня отчаянием. На съемках мы ощупывали друг друга в казино Монако, на яхте и обнимались на волнорезе. Может быть, это прозвучит странно, но я еще раз повторяю: пока мы с этой симпатичной, полной жизни девушкой играли в фальшивую страсть, время для меня тянулось бесконечно долго. В перерывах между сеансами я висел на телефоне, пытаясь найти судно для переправки тела Фила. Я вернулся к себе домой, в Лондон, за день до похорон, а на автоответчике меня уже ждало сообщение от Сьюзен — она просила приехать к ней как можно скорее, пожить у нее и помочь «выдержать эту тягомотину», как она выразилась.

Водитель лимузина высадил нас у подъездной дорожки, ведущей к дому «джойсов» и одновременно штаб-квартире команды «Формулы-1». Я взял на руки Сью Вторую, Сьюзен взяла за руку Джоша, мы пробежали сотню метров под дождем мимо машин, застрявших в пробке на тренировочной трассе команды «Джойс», и ворвались в парадную дверь. Мы тяжело дышали, с нас потоками лилась вода, но никто не обратил на это особого внимания. Вечеринка была в полном разгаре. Как и оркестр на кладбище, она была идеей Фила. Я хочу, чтобы поминки справлялись в ирландском духе, говорил он. Только вначале положите меня в землю, и потом пусть дым стоит коромыслом.

В «Формуле-1» все, начиная от журналистов и заканчивая гонщиками, рисковали и очень многим жертвовали, впрочем, большинство людей сочтут это нормальным для спорта явлением. Люди, так или иначе причастные к гонкам, движимы убеждением, что в любой момент они могут стать лучшими в мире. Поэтому оставляют дом, во многих случаях и семью, чтобы колесить по свету с марта по ноябрь. Вот почему коллектив «Формулы-1» так же сплочен, как цирковая труппа. Соберите их вместе под одной крышей, вложите им в руки бокалы — и через несколько минут можно будет затыкать уши от болтовни и смеха. Без сомнения, именно этого и желал Фил. Ему хотелось, чтобы его дом наполнился теплом и шутками друзей.

Первым нас приветствовал Алистер Бенкинс. Он был одет в конструкторский комбинезон, висевший на нем мешком, словно Алистер без примерки купил его на Харвей-Никольс и притащил домой в авоське. На плечах топорщились складки, рукава были слишком коротки, длинная шея Бенкинса, как палка, торчала из широкого ворота рубашки. Сьюзан мягко коснулась губами его щеки, он ответил тем же, а потом прижал ее к себе, так крепко, словно они на пару свалились с небес. Сьюзен взглянула на Алистера, провела ладонью по его щеке и отошла, чтобы увести детей в их комнату. Алистер проводил ее взглядом и потащил меня в сторону.