Смертельный звонок [cборник] - Николай Иванович Леонов Страница 6

Станислав, уже выведавший очевидные детали происшедшего, молчание прервал:

— Зачем на крышу влез, герой?

— Я? А, да. — Сергей все тер и тер закопченное лицо, все в серых разводах.

Крячко его пожалел, извлек платок и походную флягу:

— Убери ручонки-то, давай помогу, только размазываешь.

Умываемый, Зубков невнятно пытался пояснить свои эволюции:

— Запаниковал я. Бегает Нинка, как курица без головы, ну как с балкона навернется, у них неостекленный, а оградка старая, гнилая. И дочка еще там.

— Чья? — немедленно прицепился Станислав.

— Лялька, то есть Регина. Дочка Романовых. Потом только вспомнил, что она с бабушкой и дедушкой уехала в Москву. Живут они там.

— У вас принято обо всех перемещениях оповещать участкового? — уточнил Гуров, критически оглядывая предварительные результаты трудов коллеги. — Нет, все-таки иди к колонке, вымойся. Весь пятнисто-полосатый.

— Спасибо, Станислав Васильич, я щас… Нет, не оповещать, мы встретились по дороге с Лайкой, то есть Романовой…

— Милое прозвище, — одобрил Крячко, — старая твоя знакомая?

— Все мы тут старые знакомые, — пояснил Зубков.

Лев Иванович деликатно пресек попытку увильнуть от ответа:

— Коллега мой Станислав Васильевич имеет в виду спросить: ты в каких отношениях с гражданкой Романовой?

Зубков тотчас открестился:

— Ни в каких я отношениях с гражданкой Романовой. Знакомые, говорю же.

— Ну а с гражданкой Лайкиной? — невинно хлопая светлыми ресницами, уточнил Крячко, отвязаться от которого было непросто.

Однако и Зубков, хлопая такими же, пояснил кротко:

— В детстве были соседями по коммуналке.

Замолчал.

«Кислое дело, — подумал Гуров, разглядывая в упор эту, казалось бы, хорошо знакомую личность, вроде бы ранее прямую, не переваривающую кривды и иносказаний, — ведь только-только названивал, да не кому-то, а полковнику Гурову, оперуполномоченному по особо важным делам. Причем пребывал в истерике, практически в соплях и слезах. А вот утерся — и темнит, недоговаривает».

Ох уж эти местечковые дела и тайны подковерные, старорусская традиция все под ковер заметать, упаси боже, чужаки узрят непорядок. Вслух же, все-таки жалея парня, полковник достаточно спокойно спросил:

— Послушай, лейтенант, с какого рожна ты тут мнешься, как девка на танцах? Только что в трубку чуть не плакал, спасите-помогите, а из тебя слова не вытянуть?

Однако умница Зубков не закусился, не огрызался, а просто попросил, улыбаясь щербато, чуть ли не беспомощно:

— Не серчайте, Лев Иванович. Это торможу я так и с мыслями собираюсь. Я ж этих двоих, Нину и Дениса, сызмала знаю. С Денисом корешились по молодости, друзьями были, потом лишь разладилось, так и не успели помириться…

— Девчонка не того выбрала? — вновь якобы простодушно уточнил Крячко.

Сергей дернулся, открыл рот, закрыл — и вновь принялся возить полотенцем по физиономии. Гуров поднял бровь, Станислав едва заметно плечами пожал: не вышло бесцеремонным вопросом и наглостью скорлупу взломать. Дальше сам, интеллектуальными методами.

— Прости, я дополню. Ребята они простые-незамысловатые, всю жизнь на глазах как на ладони. Верно?

— Да.

— Ты, Сережа, с детства с ними знаком.

— Верно.

— Были у кого-то какие-то причины их ненавидеть, мстить?

— Кому?

— Как кому? Что мужу, что жене, одна сатана, по народной мудрости.

Ни секунды не колеблясь, не размышляя, участковый твердо заявил:

— Нет, Лев Иванович, ничего подобного ни про кого сказать не могу.

— Продолжай, — просто предписал Гуров.

— Продолжать… так, ну познакомились еще до армии. Романов пораньше меня ушел. Нина его ждала.

— А стоило? — встрял Крячко.

— Да, — просто сказал лейтенант, — Денис — парень видный, можно сказать, первый. Но трудяга, честный человек, с утра на работу, вечером с работы, ни капли водки в рот не брал…

Его отчетливо передернуло:

— И вот в луже крови, вот такой вот… как червяк передавленный.

— Лейтенант, перестань уже сопли жевать, — потребовал Станислав, после чего демонстративно отвернулся и обратился к Гурову: — Господин полковник, если наш герой не в состоянии факты изложить, так я пойду пообщаюсь с теми, кто в состоянии?

— Поддерживаю.

Крячко удалился туда, где было и народу, и информации побольше. Народу много было. На месте, помимо граждан, уже работали взрывники, опера, прибыл начальник райотдела. Промелькнул знакомый следователь, Степа Рожнов. Так и есть, вот нашлись с Крячко, пожимает руку Станиславу, они друг другу симпатизировали. Начали, совершенно очевидно, делиться мнениями, и тотчас подтянулись еще двое ребят, в гражданской одежде, но по всему видать, свои, опера. Вот уже Рожнов что-то чертит на листке, уложенном на планшет, Станислав уточняет — пошла работа на земле.

«Ну-с, если есть в этом гуляше кто осведомленный, Крячко выловит. Вернемся к нашему барану», — решил Лев Иванович и предложил, пока по-доброму:

— Сергей, попробуй еще раз. Только без сердца и внутренних переживаний. Дениса не вернешь, а нам работать надо. Излагай детали, плакать потом будем.

Зубков, аккуратно как-то, по-женски (хотя руки у него ходуном ходили), машинально складывая грязное полотенце, попытался последовать указанию:

— Сейчас попробую. Так. Завершил обход. Решил пообедать…

— Домой шел.

— Да. Встретил пострадавшую Лайкину, то есть Романову. Они с дочкой моцион совершали, гуляли.

— Ты ж говоришь, она в Москве?

— Это позже. Денискина мама с отчимом увезли.

— Отчимом. Отец не родной?

— Нет.

— И мать в столице живет, с мужем?

— Так точно. Тетя Таня, то есть Татьяна Михайловна, вышла замуж и квартиру ему переписала. Они рассорились на почве женитьбы.

— Пусть их, дела семейные.

Сергей хотел что-то добавить, а то и возразить, но тут во дворе активизировалось шевеление. Материализовались какие-то вежливые люди в штатском, аккуратно, бережно, но настойчиво расчищали дорогу от народу.

Величественно, крейсером всплыл по горке, причалил к оцепленной территории черный «Аурус». С переднего пассажирского сиденья вылез габаритный товарищ, открыл заднюю дверцу, оттуда выбрался суровый господин официального вида, с пухлым, смутно знакомым лицом, еще молодой, а пуговицы строгого однобортного костюма на пузе уже заметно расходятся.

— Рокотов, — проворчал Зубков, уловив вопросительный гуровский взгляд.

Лев Иванович сначала не понял, потом не поверил, затем удивился:

— Шутишь? Тот самый?

Зубков заверил, что нет, бывший следователь Рокотов, известный любовью к себе и инициативностью в продвижении себя же, трудится главой городского округа.

— Я был уверен, что он как минимум под следствием, — признался Гуров. Во время их последней встречи следователь Игорь Вадимович Рокотов проявил себя во всей красе. Он был по-своему талантлив в том, что касалось фальсификации доказательств, стремлении «засадить» — не важно, виновного или нет, главное, что с громким именем, — и в иных специфичных сферах.

— Отмазался, — лаконично объяснил Зубков.

— Как же получилось?

— Как обычно. Пришлось его тестюшке покланяться-побегать, а самому Игорьку поболеть воспалением хитрости.

— Зато теперь зятек — руководство.

— Вот увидите сейчас — пройдется рукой мастера, и начнется. Точнее, закончится.

Глава Рокотов, мужественно играя желваками, орлиным взором озирал окрестности.