Николай Калифулов - Марионетка Страница 65

— Конечно, я с тобой согласен.

— Так вот, я много думал. Тебе, Ваня, я доверяю, ты, как и я, из самых низов, своей головой карьеру сделал. Поэтому хочу тебе сказать: нам надо объединить свои усилия и начать свою игру.

— А в чем она будет заключаться?

— Заключаться она будет в следующем. Я знаю, что тобой вот уже несколько лет ведется активная разработка верхушки криминалитета. Я предлагаю подмять их под себя силой, хитростью и как угодно, использовать их огромные деньги для нашего с тобой карьерного роста. Уверяю тебя, что все у нас с тобой получится. Глядишь, спустя несколько лет мы сможем выдвинуться как политические фигуры в руководстве страны. Пока в стране нет порядка, нам с тобой сделать это удастся. Если ты согласишься, ты не прогадаешь. Будешь на самом верху профессионально решать наши общегосударственные задачи. И пусть тебя эти деньги не тревожат, это все временное явление. Когда мы получим доступ к власти, вот тогда мы всю эту нечисть пересажаем. Понял?

— Как не понять. Все ясно и убедительно ты мне изложил.

— Я смотрю, ты как-то не уверен. Видно, сомневаешься.

— Слишком уж неожиданный для меня этот разговор и размах очень большой. Я в политические фигуры не стремлюсь. Меня устраивает моя работа.

— Зато меня моя нынешняя должность не устраивает. А поэтому я тебя спрашиваю: ты со мной?

Генерал Сорокин усмехнулся.

— Разумеется! Ты мне выбора не оставил. Попробуй я сказать «нет». Ведь ты мне столько всего порассказал, и я невольно стал соучастником твоей тайны. Теперь выхода нет. Надо соглашаться. Есть такая поговорка в криминальном мире: «Рубль — вход, выход — два».

— Молодец, Ваня. Я в тебе был уверен. И поговорка твоя к месту. А сейчас обговорим детали.

— Что именно тебя интересует?

— Секретный план «Особая папка». Ее основная концепция и личный состав. Я получил приказ сверху, в тандеме его легче выполнить.

— Увы, Аркадий Никитич, это выше моих полномочий. Не могу, и не уговаривай. Ты же знаешь — это государственная тайна, а разглашение карается уголовным преследованием.

— Ну, хорошо! Ты пока не готов, я понимаю. У нас еще будет время поговорить об этом.

— Вряд ли, Аркадий! И все-таки твоя позиция больно шаткая. Риск большой. Ваша игра с теми, кто сверху, мне не нравится, попахивает политической близорукостью. Наше непосредственное руководство узнает — не простит. Исполнитель, как известно, всегда крайний.

— Верно говоришь, риск большой! А вдруг где-то что-то не сработает? Тогда финал один: крайним будет исполнитель, такое всегда бывает в политических разборках, руководство ничего не знало, и отдадут меня на съедение. Они это умеют делать профессионально. Палка о двух концах: не выполню приказ — плохо, выполню приказ — тоже плохо, я автоматически оказываюсь ненужным свидетелем в политической игре. Свидетеля в большой игре никто не любит, он становится всегда лишней обузой. Вот и вся дилемма! Вдвоем легче. Все-таки необходим тандем! Как же мне поступить?

— Я тебе в таких делах не советчик, поступай, как велит твоя совесть. Я противник подобного тандема.

— Совесть — это хорошо! Ладно, вижу, ты пока не готов, давай лучше выпьем и уйдем от этого разговора.

Генерал Шубин понизил голос и стал рассказывать генералу Сорокину новый политический анекдот.

То, что она услышала от Одинцова, само собой все расставило по своим местам.

«Все сразу стало ясно и понятно. Раньше я не обращала внимания на некоторые его высказывания, но теперь, когда я наконец поняла его истинную сущность, мне все стало ясно. Вот она, именно та фигура теневого бизнеса, которая крутит, как хочет, этими самовлюбленными павлинами».

Сейчас ее активность в работе не знала границ. Она полностью отдалась работе по развитию банка, как велел ей Одинцов. Она думала: «Теперь я совершенно уверена, что, если еще раз допущу оплошность, он может мне не простить. И тогда? Хотя что я говорю? У меня есть в руках еще очень важный козырной валет, уж я надеюсь, что скоро он обязательно должен стать козырным королем. Именно Соболев мне в который раз уже звонил и приглашал в ресторан, а почему бы и нет? Почему не уважить его? Ведь и он мне может когда-нибудь помочь! Это сейчас, когда все складывается успешно, я позволяю себе такое поведение и устройство карьеры Антона. А если всего этого не будет, тогда нам будет трудно. Этого я не могу допустить, да и друзья меня неправильно поймут. Не в моих это правилах, надо действовать».

Она нашла его визитку и позвонила Соболеву. Он взял трубку.

— Слушаю.

— Здравствуйте, Василий Иванович.

— О, землячка, здравствуй. Есть проблемы?

— Да как вам сказать.

— Давай вечером встретимся в ресторане на Арбате, там и поговорим.

— Не возражаю.

— Тогда до вечера.

Они встретились вечером в ресторане «Прага». Стол был накрыт на двоих со свойственной именно этому хозяину ресторана кулинарным изяществом и тонким вкусом профессионального знатока. Хозяин заведения некоторое время присутствовал, а когда гости принялись за трапезу, он тут же из вежливости удалился. Слегка выпив вина и закусив, Соболев перешел к разговору:

— Чем я обязан столь внезапным ко мне вниманием?

— Василий Иванович, мне нужна ваша помощь.

— Говорите, здесь нас никто не услышит.

— Я бы хотела сохранить нашу встречу в тайне.

— В этом я и сам заинтересован.

— Тогда перейду к делу.

— Только коротко.

— Я постараюсь. Сейчас я являюсь президентом одного крупного банка, и мне нужна финансовая поддержка по межбанковскому кредиту. Разумеется, по самой низкой ставке.

— О какой сумме идет речь?

— Один миллиард долларов, это для начала.

— Я постараюсь его решить, но при одном условии.

На салфетке он обозначил свой интерес и передал ее собеседнице. Она, мельком взглянув на сумму, отреагировала:

— Меня это устраивает.

— Тогда я вас сведу с человеком, который все решит.

— Каков его гонорар?

— Ему платить не надо. Он мой должник.

Они еще много говорили о разных вещах. Выяснилось, что у них было много общих интересов, и это подтолкнуло их к дальнейшему сотрудничеству.

— Вызывали, товарищ генерал?

— Давай без этих церемоний, Федор Федорович. Проходи, присаживайся, — произнес Шубин.

Его заместитель подполковник Ветров, не ожидавший такого благожелательного отношения, был удивлен поведением своего начальника. Генерал Шубин, славившийся крутым нравом в этом грозном учреждении, своих подчиненных не баловал, а держал в ежовых рукавицах.

— Я вас слушаю, Аркадий Никитич.

— Мне нужна информация о работе наших оперативных сотрудников в криминальной сфере.

— Вы имеете в виду секретный план «Особая папка»?

— Именно его.

— Это закрытая тема. Допуск разрешен только генерал-лейтенанту Николаеву и курирующему это дело генералу Сорокину, который непосредственно ведет оперативное дело. Мы по приказу не имеем права вторгаться в сферу их деятельности.

— Я все это знаю, Федор Федорович. Не открывай мне азбуку нашей оперативной работы. Я лично тебя прошу выяснить подробности этой работы. Просто у меня есть кое-какая информация относительно работы некоторых секретных сотрудников, и я, прежде чем идти на доклад к руководству, должен проверить. Потому что я уважаю генерала Сорокина и не хочу, чтобы у него были неприятности.

— Понимаю вас, товарищ генерал. А не лучше было бы вам обратиться к самому генералу Сорокину и выяснить все неувязки?

— Конечно же, я обращусь, но прежде необходимо выяснить все интересующие меня детали.

— Ну, хорошо, Аркадий Никитич, я попытаюсь что-либо для вас узнать.

— Вот и славно, Федор Федорович. Да, кстати, у вас по очередному званию все сроки вышли, пора бы задуматься над этим.

Подполковник Ветров не отреагировал на эту между прочим сказанную реплику.

— Разрешите заниматься делом, товарищ генерал?

— Ступай, Федор Федорович.

Подполковник Ветров, прослуживший в контрразведке два десятка лет, сразу понял, какой интерес преследует его начальник, он и подумать не смел о предательстве интересов службы.

«Ну конечно, он меня проверяет. Проверяет мою надежность, честность и порядочность в работе. Поэтому и намекнул относительно моего очередного звания. Но я — воробей стреляный, и меня на мякине не проведешь. Пожалуй, я приму свои меры предосторожности, чтобы лишний раз доказать руководству, что я достоин звания офицера контрразведки» — так думал подполковник Ветров.

Не теряя ни минуты, Ветров направился в управление собственной безопасности, где и изложил содержание беседы с генералом Шубиным, подкрепленное диктофонной записью.

Глава 45