Татьяна Полякова - Черта с два! Страница 7

«Как же, поймаешь такого», — съязвил внутренний голос.

— Все-таки странная манера шутить… И ребенок действительно был испуган… насмотрелся дурацких фильмов… А куда делся Андрей?

Следующие два дня я была так занята работой, что мысль об Андрее просто не приходила в голову. В четверг утром, когда я завтракала, зазвонил телефон. Незнакомый мужской голос, поздоровавшись, спросил:

— Вы Максимова Александра Сергеевна?

— Да. А в чем дело?

— Вас беспокоят из милиции. Не могли бы вы подъехать к нам… скажем, часам к одиннадцати?

— Могла бы, — ответила я и почему-то испугалась.

— Вот и отлично. Фамилия моя Степаненко, Николай Петрович.

Он объяснил, куда мне следует подъехать, и, вежливо поблагодарив, повесил трубку. А я разволновалась. Что от меня понадобилось милиции? Прошлась по квартире, пытаясь успокоиться. Кончай дергаться, ты даже не знаешь, почему тебя вызывают. А что, если Андрей заявил в милицию, что я украла у него пленку? Зачем ему было заявлять в милицию? Не проще ли сначала позвонить мне? В общем, я бродила по квартире и терялась в догадках. Опомнившись, взглянула на часы и стала торопливо собираться.

Ровно в одиннадцать я входила в серое здание. Дежурный строго посмотрел на меня, и я, слегка заикаясь, объяснила, к кому пожаловала.

— По коридору, третья дверь налево, — махнул рукой он, и я пошла на негнущихся ногах, продолжая гадать, кому и зачем я здесь понадобилась.

Стены коридора были выкрашены темно-зеленой краской, поэтому выглядели особенно уныло, на двери нужного мне кабинета висела табличка. Из нее я узнала, что хозяин кабинета Степаненко Николай Петрович. Следовательно, я ничего не напутала и пришла туда, куда надо. Я нерешительно постучала и, услышав «да», вошла, почему-то ступая на носках. Разозлилась на себя, распрямила плечи и попробовала выглядеть независимой. За столом сидел мужчина лет сорока пяти, лысоватый и крупный. Скучный темный костюм, темная рубашка, манжеты заметно обтрепаны. Лицо утомленное, но глаза смотрели с любопытством.

— Здравствуйте, — проронила я, кашлянув. — Я Максимова Александра Сергеевна. Вы мне звонили.

— Да-да, садитесь, пожалуйста, — он приподнялся и даже улыбнулся мне, в общем, старался быть вежливым.

Я устроилась на видавшем виды стуле и стала тревожно смотреть на Николая Петровича, потом решилась спросить:

— Что случилось?

— Видите ли, — со вздохом сказал он, — в лесополосе на двадцатом километре объездной дороги обнаружен труп мужчины 25-30 лет. Никаких документов при нем не было, но в кармане пиджака лежал кусочек бумаги, скатанный в шарик, на нем ваш телефон. Не могли бы вы взглянуть…

— На покойника? — растерялась я.

— В общем, да, — невесело улыбнулся Николай Петрович.

— А… а это обязательно? Он вздохнул:

— Я вас понимаю. Но, возможно, это ваш близкий друг или родственник. Вы ведь не хотите, чтобы…

Я не могла сказать, чего я хочу, но смотреть на труп у меня точно желания не было. «Могут они меня заставить? — с тоской подумала я. — А вдруг по закону я обязана это сделать… О господи!»

— Хорошо, — промямлила я и с надеждой добавила:

— А у вас нет его фотографии?

— Нам надо установить личность убитого, — словно извиняясь, сказал Николай Петрович, а я испугалась:

— Убитого?

— Да, — слегка удивился он, — здоровый, молодой мужчина вот так просто ни с того ни с сего не умирает. Николай Петрович поднялся, и мы вместе покинули кабинет.

— Здесь недалеко, — заверил он, направляясь к машине, а я стала лихорадочно перебирать в уме всех молодых мужчин, у которых мог быть мой телефон. Все близкие мне люди вчера вечером точно были живы, я виделась с ними у Кости, на импровизированном творческом вечере, как любил он называть наши посиделки. Номер моего телефона мог быть у антенщика, которого я просила прийти на днях, у слесаря нашего кооператива, который уже неделю обещал заменить кран в ванной, у мастера, обивавшего мне входную дверь, и еще у огромного количества совершенно незнакомых мне людей. И все-таки я очень боялась.

Место, куда мы явились, само по себе к веселью не располагало, а на меня и вовсе подействовало угнетающе. Мне захотелось побыстрее выполнить свой гражданский долг и сбежать отсюда. Наша прогулка и Николаю Петровичу удовольствия не доставила, он хмурился и молчал. Навстречу нам вышла женщина, поздоровалась, и они пару минут о чем-то тихо поговорили, женщина скрылась за дверью, потом появилась и пригласила войти меня. С сильно бьющимся сердцем я толкнула дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», стараясь смотреть куда-то вверх и при этом ни на что не натолкнуться.

— Взгляните, — сказала женщина.

Я взглянула и едва не вскрикнула: передо мной был Андрей. Сделала шаг в сторону, слабо простонала и подумала, что не мешало бы мне присесть.

— Вот сюда, пожалуйста, — торопливо предложила мне женщина и вывела меня в коридор.

— Вы его знаете? — спросил Николай Петрович. Особого интереса в его голосе вроде бы не слышалось. Я кивнула:

— Да. Это Андрей Суворин.

— Хотите, выйдем на улицу? — чуть помедлив, предложил Степаненко.

— Да… пожалуйста, если можно.

На улице мне стало легче. Я немного посидела на скамейке и вроде бы смогла прийти в себя.

В тот день мне пришлось ответить на множество вопросов, Николай Петрович оказался человеком дотошным и, как видно, никуда не спешащим.

— Когда вы видели Суворина в последний раз? — задал он обычный для всех детективных фильмов вопрос. Я стала высчитывать, в какой день Андрей вернул мне деньги.

— Три дня назад. В кафе на Литейной в старом городе. Мы по телефону договорились встретиться, я приехала, он уже ждал меня. После обеда я заезжала к нему домой, но не застала. Больше мы не виделись.

— Вы часто бывали у него дома?

— Один раз. Видите ли, мы познакомились недавно, я хотела сменить квартиру, и он вызвался помочь.

Вдаваться в детали и объяснять вещи малоприятные мне не хотелось: о покойниках, как известно, плохо не говорят.

— Кого-нибудь из его знакомых вы знаете? Общие друзья и так далее..

— Нас познакомила моя подруга, он подвозил ее с вечеринки, заговорили о квартирах, и он сказал, что как раз этим занимается. Лариса дала ему мой телефон, он позвонил, и мы встретились.

— Ясно. Фамилия вашей подруги и домашний адрес…

Я назвала и торопливо добавила:

— Вряд ли она сможет рассказать об Андрее больше, чем я.

— Никогда не знаешь заранее, — усмехнулся Николай Петрович, потер переносицу и спросил:

— В котором часу вы заезжали к нему домой?

— Около пяти, — подумав, ответила я.

— И не застали?

— Нет.

— И больше не заезжали?

— Заезжала. Я попросила передать ему, чтобы он позвонил, и несколько раз звонила сама, два дня назад проезжала мимо и решила зайти, но дома его опять не оказалось.

«Мальчишка, — неожиданно выплыло из глубин моего сознания. — Мальчишка…»

— Вы сказали, что просили передать Суворину, чтобы он вам позвонил. Так?

— Да, — кивнула я.

— Кого просили?

— Его друзей.

— Где вы с ними встретились?

— Они были в квартире, когда я зашла в первый раз.

Николай Петрович нахмурился.

— Вы сказали, что, приехав к Суворину около пяти, дома его не застали…

— Да. Я хотела написать записку, но тут дверь открылась, в квартире было двое молодых людей. Они предложили мне подождать Андрея, но… у меня не было времени, я попросила их передать ему, чтобы он мне позвонил, и ушла.

— Вы входили в квартиру?

— Нет. Разговаривали на лестничной клетке.

— А почему вы не вошли в квартиру?

— Зачем? Мы сказали друг другу несколько слов, для этого не надо входить в квартиру. — «Почему я на самом деле не вошла в квартиру? Почему? Потому что испугалась. Да так, что до сих пор при воспоминании об этой минуте в животе у меня что-то сворачивается…»

— Вам ничего не показалось странным?

— Странным? — удивилась я. — Нет… — «Странным и страшным… А что было странным? Да все, только объяснить свои чувства словами я не сумею».

— Вы не удивились, что хозяина дома нет, а дверь вам открывают незнакомые люди?

— Нет, это для меня они незнакомые, но вполне могли быть близкими друзьями Андрея. Возможно, он куда-то ушел, а они его ждали. Что в этом странного?

— Конечно, конечно… Они оба вышли на лестничную площадку?

— Это я была на лестничной площадке, один из них стоял в дверях, а другой вышел в прихожую чуть позднее, услышав, что мы разговариваем.

— Вы хорошо их видели?

— Да, конечно.

— А смогли бы описать?

— Наверное.

— Пожалуйста, отнеситесь к этому очень серьезно.

— Один высокий такой, шатен, короткая стрижка, глаза, по-моему, светлые, нос длинный, острый, лицо широкое с тяжелым подбородком. Рот занятный: нижняя губа очень пухлая, а верхняя вытянута ниточкой. Какое-то нелепое впечатление производит. Возраст около тридцати лет, может, чуть больше…