Артемий Люгер - Быть киллером Страница 7

«Сделать» прапора-бизнесмена Нечипоренко было легче лёгкого: хотя он и завёл себе охранника, в реальную опасность, по-видимому, всё-таки не верил. Как же: в Афгане несколько лет провоевал — царапины не получил, — чего здесь, в мирной обстановке, опасаться? Видать, запамятовал герой, что в Афгане на километр к тем местам, где стреляли, не приближался. Всё поближе к штабу держался да к складу.

Когда рассказывал Лёхе, как подстрелил орла — можно сказать, на лету, когда он своё пузо из личного «Форда» вытаскивал, — Лёха аж расстроился: — Одной пулей? Тут ты, Андрюха, не прав — надо было одну в живот, одну по яйцам, а вот уже третью — в репу. Ну да что базарить? — дело сделано.

Но вот уже почти два месяца, как Лёха не проявлялся. На мои звонки его мобила молчала, и я решил к нему зайти.

Позвонив в дверь и не дождавшись ответа, я потянул её на себя. Квартира оказалась открытой. В прихожей на вешалке весела Лёхина кожанка, без которой он на улице не появлялся. Значит, дома. Но почему тогда открыта дверь? Уже несколько насторожившись, я осторожно зашёл в комнату и увидел Лёху сидящим в кресле. Не знаю, что бы со мной было, если бы я не провёл два года в Афгане. Лёха был мёртв, и было видно, что его смерть была мучительной. Грубо говоря, он выглядел почти так же, как наши солдаты, попавшие в руки моджахедов. С той лишь разницей, что духи обязательно отрезали своим пленникам гениталии, а Лёха сидел одетый в брюки и голый только до пояса. Но и того, что я увидел, было достаточно, чтобы понять, какие муки ему пришлось вынести. Окно было раскрыто, запаха крови почти не чувствовалось. Судя по некоторым признакам, Лёха «отдыхал» в кресле минимум сутки. Как бы там ни было, из квартиры пора было убираться. Если я и был в этот день первым посетителем, то явно не последним.

— Прости, Лёха, — сказал я про себя, в Афгане я бы тебя не оставил, но здесь не Афган, хотя, сам видишь, и здесь идёт война не на жизнь, а на смерть. Планировал ты жить в построенном по твоему проекту доме, а поедешь «грузом 200» уж и не знаю, на какое кладбище.

Прикрыл я осторожно дверь Лёхиной квартиры и убрался из его дома, не привлекая к себе внимания. Дома помянул я Лёху полным стаканом водки и впервые за последний год задумался о будущем. С Лёхиной смертью моя связь с заказчиками обрывалась. Мне оставалось одно — ждать.

ГЛАВА 6

Ждать пришлось недолго.

На следующий день после визита к Лёхе в моей квартире раздался телефонный звонок.

— Андрей? — произнёс незнакомый мужской голос.

— Слушаю, — признался я.

— Меня зовут Михаил Петрович, — продолжил голос, — как бы нам с вами встретиться?

И, поскольку я промолчал, добавил:

— Это и в ваших интересах, — и запоздало добавил: — Я друг Алексея… Лёхи.

— Хорошо, сказал я, — где и когда?

— Давайте не откладывать, — сказала телефонная трубка. — Через два часа вас устроит?

— Вполне, — ответил я, — где?

— У киоска, где вы покупаете свой любимый Кэмэл. — Мне давали понять, что обо мне неплохо осведомлены.

— Значит, не надо держать в руках Плейбой, вы и без него меня узнаете, — попытался сострить я.

— А у вас неплохое чувство юмора, — хмыкнул собеседник. — Это неплохо. — И уже серьёзно добавил: конечно, я вас узнаю.

В два часа от киоска навстречу мне двинулся человек лет пятидесяти, одетый добротно, но как-то неприметно, с таким же неприметным лицом, в данный момент украшенном добродушной улыбкой.

— Андрюша, — произнёс он, взяв меня за рукав, и уверенно развернул в сторону аллейки со скамейками.

— Вот здесь мы и поговорим, — сказал он, когда мы сели и закурили.

— У Лёхи ты был, — сказал он утвердительно. — Печально. Печально, но неизбежно. Понимаешь, твой друг, говоря словами классово чуждых нам людей, крысятничал, то есть крал у своих. Тебе регулярно недодавал, да и не один этот грешок за ним водился. А в наших кругах — он сделал правой рукой неопределённый округлый жест — за это наказывают, и как ты видел, наказывают сурово. И это не за деньги, пойми: для нас главное другое — ответственность, дисциплина, и главное — доверие. Потерять доверие — это самое худшее, что может случиться с человеком. И с тобой. И со мной. Короче, с любым. В Лёхиной квартире ты повёл себя правильно, но, прости, непрофессионально — и на мой недоумённый взгляд пояснил: — Пальчики. Ты их оставил и на входной двери и на другой — в комнату. И хотя милиция у нас мышей не ловит, так рисковать всё-таки нельзя. Ну, ребята, которые тебя «вели» и туда и оттуда, за тобой прибрали, но на будущее запомни: внимательность и внимательность. И не только во время работы.

Он достал из портфеля, обычного, чёрного, также не бросающегося в глаза две бутылки Балтики-6, ловко откупорил обе двумя пальцами и протянул одну мне.

— Значит, за знакомство. Получать заказы теперь будешь от меня. Телефон твой у меня есть. Если в десять утра я не звоню, ты весь день свободен. Если надумаешь куда-нибудь уехать — на рыбалку там, или куда-нибудь отдохнуть с Людой (её имя, я понял, тоже было названо намеренно), — во время звонка сообщи: — Хочу туда-то и туда-то на столько-то и на столько-то. И вообще не расстраивайся: со мной работать легко, тебе будет не хуже, чем с Лёхой. И, пожалуй, последнее: тебе нужно сменить имя. Для родителей и друзей оставайся, ради бога, Андреем, а для меня будешь, скажем, Кириллом. Есть что-нибудь против этого имени?

— Да нет, сказал я, — Кириллом так Кириллом.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Михаил Петрович. — Привыкай, Кирюша, и жди моего звонка. Что-то мне говорит, что ждать тебе недолго. — Он легко поднялся и зашагал по аллее.

И тут я понял, почему он показался мне знакомым: походка, а точнее сказать, выправка. Так у нас в армии, ещё до Афгана ходили офицеры, вслед которым всегда тянулся уважительный слушок: разведка. Смена связника, сказал я себе, находясь ещё в духе последних размышлений. Можно сказать, что ты, Андрей, простите, Кирилл, становишься настоящим профессионалом. Так сказать, профессиональным киллером.

С Михаилом Петровичем действительно оказалось работать легко. Всегда в одно и то же время раздавался звонок и я слышал:

— Кирилл? Всё в порядке? Тогда в два на том же месте.

На случай дождя, бури, града существовала тихая кафешка, посещаемая скромной публикой. Там Михаил Петрович кратко сообщал нужную информацию и передавал пакетик с фотографиями. Надо отдать ему должное: информация всегда бывала исчерпывающей, фотографии чёткими.

Конечно, это был класс значительно выше Лёхиного. Кроме одного случая. Вручая мне конвертик, Михаил Петрович сказал:

— Фотографии, увы, не того… Больно уж наш клиент шустрый да осторожный, снимать приходится в неподходящих условиях. В его кабинете нам его не достать. Охрана, как в бункере господина Шикльгрубера. У нас есть только два момента: когда он выходит из офиса или из дома. И там и там присмотрены точки. Несколько далековато, но и инструмент у тебя будет высокоточный. На днях покажу — потренируешься. Потом будешь работать только с таким. Есть у нашего клиента одна особенность, которую мы можем использовать: один глаз у него, видишь ли, стеклянный — потерял ещё во время босоногого детства. Сделан там, где это делать умеют, от нормального не отличишь. Но благодаря этому мелкому обстоятельству наш клиент, выходя из дверей, чуть скашивает глаза на охранника справа, а потом всем корпусом поворачивается, чтобы убедиться в том, что слева тоже есть охранник. И хотя охранник всегда есть, это движение стало у него рефлекторным. Кроме него так не делает никто. Так что узнать его всегда можно. То есть, как говорит наш не шибко мудрый, но острый на язык народ: «На каждую хитрую жопу есть хер с винтом».

Через пару дней Михаил Петрович пригласил меня на встречу. — Сюда, — окликнул он меня из ничем не примечательной «шестёрки». Вёл машину он сам, ехали часа два. В одном месте он свернул с Приморского шоссе, и ещё час мы ехали по лесной дороге. Остановились у открытых покосившихся ворот с потерявшими первоначальный цвет звёздочками. Достал в багажнике из-под какого-то тряпья продолговатый чемоданчик и пригласил следовать за собой. Место когда-то было, по всей видимости военным стрельбищем, ещё были видны фанерные щиты, служившие мишенями. В чемоданчике были части очень красивой, не виданной прежде снайперской винтовки.

— Американская, — с уважением прокомментировал Михаил Петрович, — новьё. Сможешь собрать?

Собрать я смог и от души полюбовался на великолепно сделанную машинку с компактным глушителем.

— Вот тебе патроны, потренируйся, — сказал Михаил Петрович, — а я посижу в машине, отдохну.

Винтовку я освоил быстро, она была удобней мне привычных, с легким спуском и мягкой отдачей. Михаил Петрович меня не торопил, я с удовольствием расстрелял коробку патронов. Разобрал, уложил в чемоданчик, и мы вернулись в город.