Сергей Белан - Евангелие от Джексона Страница 7

— Да, я когда-то была близка с ним. Больше того, он был у меня первым — теперь я сама удивляюсь этому. В общем, он молол чепуху, но кое в чем он действительно прав. И больше меня ни о чем не спрашивай, договорились?

Альбина чуть приподнялась на цыпочки, взяла его лицо в свои ладони, наклонила к себе и поцеловала в лоб.

— У нас с тобой все будет хорошо. Если ты сам захочешь…

III

Рубль не деньги, а бумажка — экономить тяжкий грех.

День удался на славу. Июнь в Прибалтике еще не гарантирует ни тепла, ни солнца: иногда погода такое завернет, что хоть свитер одевай, хоть плащ — не прогадаешь. А тут и небо голубое до неестественности, словно в мультике каком, и солнце печет, как в Сочи. Хорошо!

Лодин стоял на смотровой площадке аэровокзала, подставив лицо игривому ветерку, и наблюдал за происходящим на перроне. Там, под лучами солнца, грели свои бока и крылья серебристые лайнеры, сновали электротележки с багажом, автобусы отвозили пассажиров на посадку и возвращались назад с прилетевшими. Время от времени появлялись облаченные в синее горделивые стюардессы с осиными талиями и точеными ножками, уверенно выстукивая каблучками-шпильками частую дробь по серым бетонным плитам.

Когда объявили посадку нужного ему самолета, Лодин даже вздрогнул. По телу пробежал неприятный холодок, будто за пазуху засунули ледышку. Теперь он отчетливо понимал: дело закрутилось, машина запущена и отступать уже поздно. Теперь одна надежда — на удачу, на фартовую звезду Купца и свою собственную.

Прошло минут двадцать, прежде чем автобус подвез пассажиров московского рейса. Стоя в стороне, Лодин наблюдал, как Купец подошел к транспортеру, остановился в ожидании багажа. Он мысленно пытался выделить из толпы двух Гришиных дружков, но так и не смог.

«Осторожничает, — подумал Лодин. — Впрочем, может так и надо».

Наконец Купец снял с ленты небольшой чемодан с синей биркой и направился к выходу. Когда он заметил Николая, его темно-карие глаза оживились и улыбка коснулась кончиков губ.

— Привет, маэстро!

Купец поставил чемодан и крепко пожал ему руку.

— Ну, ты как? — спросил он, внимательно вглядываясь в лицо Лодина, словно пытаясь что-то прочесть в нем.

— Все в норме, — пожал плечами Лодин. — А что?

— Ну-ну, — тихо сказал Купец, оглядываясь. — Подождем малость, сейчас один мой орел подлетит, пташка беременная.

Купец уже успел выкурить сигарету, когда к ним подошел какой-то увалень в вылинявшей майке с изображением непонятной рок-группы и остановился в двух шагах в выжидающей позе.

— Подходи поближе, орелик ненаглядный, — поманил его пальцем Купец, и когда тот приблизился, строго спросил:

— Где торчал?

— В нулях, где ж еще. Еле отошел.

— Ах ты, недоразумение мое ходячее, — пожурил его Купец. — Вчера в Москве дорвался до пива, так верно, дюжины полторы и приговорил, если не больше. Хлестал одну за одной, без пауз. Я уж думал, у него из глаз скоро пена брызнет, так нет, прорва, хоть бы хны. Теперь вот из гальюнов не вылазит, желудок, видно, ослаб от непривычного пойла. А? Ну, знакомьтесь.

Они пожали друг другу руки и представились. У нового знакомого оказалась странная кличка — Финик, как-то не вязавшаяся с его внешним обликом. Финик, настоящее имя которого было Юра, превосходил их в росте на добрых полголовы и обладал внушительными габаритами: солидное брюшко спадало на ремень, полные и дряблые руки не имели ни малейших признаков мускулатуры. В его бабьем лице, с белесоватыми жидкими волосами и бесцветными невыразительными глазами, было что-то неприятное и отталкивающее. Однако пожатие этого рыхлого на вид типа оказалось настолько сильным, что Лодин от неожиданной боли едва не вскрикнул. Казалось, ладонь попала под пресс.

«Ему бы пни корчевать, либо вышибалой в кабаке работать, — подумал Лодин. — Финик! Такому бы Слоном зваться или Мясником, куда ни шло. Впрочем, Купец-то его не больно жалует — может, и впрямь фрукт мелкий?»

И еще он подумал, что Финик — экземпляр уж очень приметный: такого раз увидишь — запомнишь надолго. И зачем его только Купец с собой притащил? Какова ценность этого субъекта для их дела? Но вслух он поинтересовался:

— А третий где?

— Третий? — переспросил Купец. — Он будет на вокзале.

И взглянув на часы, добавил:

— Через два с четвертью поезд приходит, поедем встречать.

Когда, они направлялись на стоянку такси, он негромко пояснил:

— Тот, кто на поезде, везет с собой металл, а с ним в самолет нельзя. Понял?

Лодин кивнул, мол, конечно, все понял.

…Леня Крот, которого они встретили на вокзале, в противоположность Финику оказался невысоким щупленьким пареньком. Он принадлежал к тому типу людей, по внешности которых невозможно определить их возраст: ему с равным успехом можно было дать и двадцать лет, и все тридцать. Примечательными у него были странная пружинистая походка, старомодная стрижка под «канадку» и глаза. Зрачки его глаз постоянно бегали из угла в угол, ни на секунду не останавливаясь на месте, как будто ими управлял какой-то скрытый механизм. Создавалось впечатление, что он, глядя на человека, старается рассмотреть, что у него за спиной. И все же этот парень был чем-то симпатичен Лодину.

Представляя его, Купец сказал:

— Наш главный спец, технолог по взлому.

— По дверным запорам, — скромно поправил Леня Крот.

Теперь, когда все были в сборе, Купец осведомился у Николая, куда он их повезет.

— В Юрмалу, — ответил тот, — резиденция там не хоромы, но жить можно…

— Чуете, апостолы, — оживился Купец, — крыша у нас на всесоюзном курорте, у самого синего моря. Это вам не халупа в Простоквашино.

Крышу для Купца и его спутников Лодину помог устроить счастливый случай. Недели три назад, прогуливаясь по юрмальскому пляжу, он повстречал старого приятеля по прозвищу Экс. Разговорились. Между прочим Лодин посетовал, что к нему вот-вот должны приехать друзья, а где их устроить, он ума не приложит.

— Могу выручить, — неожиданно предложил Экс. — А надолго они?

— Ну-у… — замялся Лодин, — от силы на месяц.

— У меня в Дубулты комнатуха на одной дачке пустует. Понравится — пусть живут. Вход отдельный, диван, кровать, раскладушка…

— Сколько возьмешь?

— Со своих по-божески, — усмехнулся Экс. — Цепочку не жалко?

На шее у Лодина висела серебряная цепочка с распятием Христа, которую ему привез один моряк из Антверпена. Николаю не хотелось расставаться с ней, но соблазн сходу решить вопрос был слишком велик. Через два дня обмен: цепочка — ключи от комнаты, — состоялся.

— Только скажи своим ребятам, чтобы там поаккуратней, — на прощанье предупредил Экс. — Площадь служебная, стены тонкие — лишний шум ни к чему.

— Схвачено, — успокоил его Лодин. — Все будет нормалек.

…Едва приехали на место и побросали вещи, Купец поспешил к рукомойнику: жара его допекла больше других, рубашку можно было выжимать.

— Сегодня о деле ни слова, — сказал он Лодину, облив себя пригоршней воды. — Отдыхаем, осваиваемся, оформляем, так сказать, временную прописку. А для начала с дорожки перекусить не мешало.

— И горло промочить, — вставил Финик.

— Само собой, — подтвердил Купец. — В общем, веди нас Колян в харчевню, где наливают, а далее на пляж двинем. Жарища у вас стоит, не думал даже…

Летнее кафе у моря являло собой деревянный навес в виде шалаша. Оно хорошо защищало от прямых солнечных лучей, а слабый ветерок со стороны залива приносил столь желанную освежающую прохладу. Внутри все было просто, но чувствовался вкус, характерный для подобных заведений в прибалтийских городах. Аккуратные, крепко сбитые столики, декоративные пеньки вместо стульев, вполне сносный по нынешним временам выбор спиртного и закусок в баре — все располагало к приятному и обстоятельному застолью. Стройные длинноногие девушки заходили сюда прямо в купальниках. Они рассаживались за столиками, облепляли стойку бара и под монотонные национальные мелодии утоляли жажду «Пепси-колой» либо подолгу ковырялись пластмассовыми ложечками в вазочках с мороженым, изредка лениво обмениваясь репликами.

— Отличный насест, — умащиваясь массивным задом на пенек, похвалил Финик. Он уже успел осмотреть кафе и остался вполне доволен. — А то в другом кабаке сядешь на стул, а он трещит, зараза, что арбуз спелый, того и гляди, загремишь. А тут все капитально.

— На такой бы насест еще курочку матерую, вот бы покудахтали, а, Финик? — потирая руки, сказал Купец.

— Не сыпь мне соль на рану… — взмолился Финик. — Я уже без бабы знаешь сколько? Много…

— Хорошо, что только без бабы, а не без штанов, — равнодушно заметил Купец. — В другие времена сидеть тебе в долговой яме и кормить тараканов, в лучшем случае, прикинуться блаженным и ходить по миру с протянутой рукой, каная за жертву чернобыльской трагедии. Я ужо таких пилигримов повидал…