Пьер Немур - Ваше здоровье, Господин генерал! Страница 11

— Ну и, конечно, совершенно случайно у нее под рукой оказался французский агент?

— Нет… Дело в том… Объясняя положение в стране, я прочел ей лекцию по этнографии, а затем объяснил различие между арабами и мусульманами. И наконец, я поделился с ней своими политическими взглядами.

— Можно поинтересоваться?

— Прежде всего я сказал ей, что положение, сложившееся внутри страны, просто невыносимо. Власти безжалостно угнетают неарабское население. Далее, что правительство втянуло нас в опасную авантюру, вступив в лагерь воюющих арабских стран. Наша отсталость должна была толкнуть нас не на тропу войны, а совсем на другой путь, тем более что мы не являемся близкими соседями Израиля. Кроме того, военная интеграция означает объединенное командование и, следовательно, подчинение Египту. Я не желал этого терпеть. Насер мечтает вновь создать с Суданом Объединенную Арабскую Республику, иначе говоря, попросту поглотить нашу страну, чего ему не удалось добиться в отношении Сирии…

— Понимаю, — согласился Фредерик. — По-моему, все довольно логично. Но меня удивляет, что вы, офицер суданской армии, могли говорить об этом с иностранкой.

— Я говорил с ней как простой капитан и гражданин, чтобы она поняла, что ислам не представляет собой политически монолитного движения, что у каждого колокола свой звон.

— Ваш зять, генерал Мурад, естественно, разделял эти взгляды?

— Конечно. Как и определенная часть суданского правящего класса. В некотором смысле это была наша политическая платформа.

— Поскольку вы уже подумывали о том, чтобы взять власть в свои руки.

— Это был проект, еще не получивший своего оформления. В нашем распоряжении не было необходимых средств. Мы не располагали должной поддержкой. Только конкретная заинтересованность могла привлечь на нашу сторону правящий класс.

Он сказал все это без малейшей тени цинизма, как нечто совершенно естественное, само собой разумеющееся.

— Но все изменилось после бесед с мисс… Как же ее?

— Мейсон… Хорна Мейсон. Она не скрывала, что моя позиция приводит ее в восторг, что и она за независимость народов, за борьбу против угнетателей. Она сказала, что знакома с человеком, посвятившим свою жизнь этой борьбе. На следующий день как раз должен был приехать доктор Равено.

— Вот именно «как раз», — подчеркнул Фредерик. — Не могли бы вы описать этого доктора Равено?

— Мужчина лет сорока пяти, так мне, во всяком случае, кажется. Довольно высокого роста. Костистое лицо, густые брови, глубоко посаженные глаза. Почти голый заостренный череп с венчиком редких волос.

— Это мне ни о чем не говорит, — прошептал Фредерик. — И что же, он вам ни с того ни с сего заявил, что является французским агентом и готов помочь сбросить правительство?

— Нет. Все было гораздо тоньше. Настолько деликатно, что мне показалось совершенно естественным. Мы несколько раз беседовали. Равено держал возвышенные речи. Излагал взгляды настоящего гуманиста. Ну вы понимаете? Он весьма сожалел, что великие державы и не подозревают о существовании подобных тенденций. Короче, не сразу, но я все-таки представил его своему зятю. Доктор сказал ему, что в Париже воодушевлены существованием новой исламской, но не арабской силы, голос которой прозвучит без излишней страсти и более сговорчиво в пороховой бочке Ближнего Востока.

— Словом, — подвел итог Фредерик, была достигнута договоренность о принципах смены режима в Судане…

Пикап набрал оптимальную скорость. Он подпрыгивал на проселочной дороге, а Лемуан пытался рассчитать скорость движения. Он взглянул на спидометр, затем на фосфоресцирующий циферблат своих часов: получалось 50–60 километров в час, что, несмотря на поразительное мастерство водителя, не спасало от бешеной тряски. Время от времени более сильный толчок вынуждал пассажиров цепляться за первое, что попадалось под руку. В кузове пикапа три телохранителя нашли лучшее решение: они улеглись на мешки, всем телом амортизируя удары.

— Сколько от Хартума до Эфиопии? — спросил Фредерик.

— До пограничного города Кассала километров 360,— ответил обеспокоенный Загари.

— Если так пойдет дальше, осталось не меньше шести часов пути. Уже недалеко до полуночи. Мы доберемся до места не раньше пяти утра, а в июне в это время уже светло, как днем… До Кассала не будет других населенных пунктов?

— Один-единственный, если его можно так назвать: Суфейя-эд-Деришаб. Источник и бензоколонка на пересечении с дорогой, ведущей на юго-восток. Разумеется, мы там не будем останавливаться.

Фредерик воздержался от комментариев. Взошла луна. Было так ясно, что шофер позволил себе ехать с подфарниками. Насколько хватало глаз, простиралась пустыня, гигантский океан песка и камня.

Никаких признаков погони, словно никто и не подумал об этом после их побега из Хартума. Все объяснялось состоянием дороги: военные машины не могли ехать по ней быстрее пикапа. К тому же наверняка между столицей и Кассала всю ночь шли радиопереговоры…

Лемуан попытался отогнать от себя беспокойство. Сейчас у него было более важное дело.

— Итак, — повторил он, — была достигнута договоренность о смене режима. Но чем же вам могла помочь Франция?

— Дело в том, что мой зять и его друзья представляли собой всего лишь небольшую боевую группу в среде крайне пассивного населения. Впрочем, мы наблюдаем подобную ситуацию во всех восточных странах. Речь шла не о революции в западном смысле слова, а о захвате власти.

— А для этого необходимо было склонить на свою сторону армию.

— Именно. Хотя бы войска, размещенные в столице. Не менее важно было заручиться поддержкой ударных подразделений.

— В числе которых бригада генерала Салах Эддин Мурада. И полагаю, далеко не все офицеры намеревались принять участие в заговоре во имя красивых идеалов.

Лицо соседа напряглось. Вне всякого сомнения, Фредерик затронул больное место. Следующий вопрос он задал совершенно бесстрастным тоном:

— Меня интересует, какую помощь вы ожидали получить от Франции.

— Нам обещали, — сказал слегка смущенный капитан Загари, — долговременную экономическую помощь, и мы получали надежного союзника в лице одной из четырех великих держав. В краткосрочном плане…

— Вы хотите сказать… непосредственно?

— Да, непосредственно. Франция должна была предоставить средства, которые помогли бы нам убедить тех, в чьей поддержке мы нуждались на внутриполитической арене.

Лемуан немного занервничал.

— Знаете ли, — сказал он довольно резко, — мы на Западе дикие люди. Нам недоступна ваша изощренность. Уж не хотите ли вы сказать, что мы обещали предоставить вам финансовые средства для подкупа части офицерского корпуса?

— Да, но речь шла не только об офицерах, а и о гражданских лицах, — вздохнул с сожалением Загари, словно его собеседник невольно рассеял очарование беседы двух просвещенных людей.-

В качестве вознаграждения их ожидало продвижение по службе и…

— Премии, — цинично закончил Фредерик. — И этот добрячок Равено сумел убедить вас, что Франция примет участие в подобной комбинации? Что она располагает фондами, предназначенными для оплаты преданных режимов?

Решительно он был поражен наивностью, возможно, и объяснимой неопытностью молодого человека, но просто непостижимой в отношении умудренного генерала.

— Но… — робко заикнулся капитан. — Ведь в самом деле были сделаны солидные взносы.

Фредерик Лемуан испытал шок, словно получил удар в солнечное сплетение.

— Так вы говорите… — произнес он, совершенно сбитый с толку, — что Равено вам заплатил?

— Разумеется. Были сделаны вклады на различные имена в банках Бейрута, Цюриха, Лондона… В строгом соответствии с правилами.

— Невероятно… — прошептал Фредерик. А этот Равено предоставил вам… верительные грамоты? Само собой разумеется, они были фальшивыми.

— Знаете ли, — простодушно заметил капитан Загари, — в подобных делах трудно рассчитывать, что партнер заверит свои обязательства на бланке с грифом президента республики. Приходится верить на слово, и лучший залог доброй воли…

— Понимаю, банковские квитанции, — сказал француз, гнев которого достиг опасного предела. — Я полагаю, что вы в свою очередь тоже взяли на себя определенные обязательства?

— Конечно. Мой зять и доктор Равено подписали секретный протокол. Наша страна взяла на себя обязательство сделать во Франции крупные заказы на вооружение и самолеты, предоставить ей режим наибольшего благоприятствования в торговле, призвать на помощь в проведении индустриализации. В свою очередь Франция обязалась оказать нам серьезную экономическую поддержку.

Лемуан не мог прийти в себя. Его спутник перечислил положения договора с ноткой надежды в голосе, словно так или иначе можно было исправить положение. Он поторопился разубедить его в этом.