Игорь Бондаренко - Красные пианисты Страница 13

 Потом Гитлер снял командующего сухопутными силами Вернера фон Фриче. Фриче тоже был обвинен в «моральном разложении», в гомосексуализме. Подставной свидетель «узнал» в нем человека, с которым сожительствовал.

 Последняя история вызвала крайнее возмущение многих высших офицеров. Фон Фриче пользовался авторитетом в армии. Остер боготворил его. Вместе со своими единомышленниками — военными юристами Остер добился офицерского суда чести.

 Суд без труда развеял ложные обвинения, возведенные на главнокомандующего. Уличенный в лжесвидетельстве, человек, которого подставили люди Гиммлера, вынужден был признаться, что он сожительствовал не с генералом, а с каким-то капитаном фон Фриче.

 Генерала Фриче оправдали. Но Гитлер заявил, что это дело получило слишком большую огласку и он не может оставить его на должности главнокомандующего.

 Когда началась война с Польшей, Фриче попросился на фронт. Люди из ближайшего к нему окружения говорили, что генерал искал смерти на поле боя и потому погиб.

 История с Фриче, его гибель поставили Остера в ряды непримиримых противников Гитлера.

 На этой почве уже тогда сложилась группа единомышленников: начальник Остера адмирал Канарис, начальник генерального штаба сухопутных сил генерал-полковник Людвиг фон Бек и прокурор Гамбурга Ганс фон Донаньи.

 От Донаньи Остеру стало известно о беззакониях, которые творились в Германии в борьбе с инакомыслящими, об изощренных пытках, применяемых гестаповцами, о концлагерях.

 Военные приготовления, а затем захват Австрии, раздел Чехословакии, нападение на Польшу не оставляли никаких сомнений в том, что Гитлер втягивает Германию в новую мировую войну, последствия которой трудно представить.

 Любой исход в этой войне не устраивал Остера. Если Германия победит — нацизм укрепится. Если Германия проиграет войну — обозленные противники уничтожат ее как мировую державу раз и навсегда.

 Надо было что-то делать!

 Остер считал армию единственной силой, которая может свергнуть режим Гитлера. Но армия повинуется приказам генералов.

 Генерал-полковник фон Бек мог быть подходящей фигурой, чтобы возглавить новое военное правительство после свержения власти нацистов.

 Остер понимал, что Гитлер никогда добровольно не откажется от своего поста. Оставался один путь — устранить его физически.

 Однако и Бек и Канарис не поддержали Остера. Бек представлял себе переворот «мирным путем»: видные генералы сделают совместный демарш — и Гитлер подаст в отставку.

 По мнению Остера, этот путь был совершенно нереальным. Во-первых, среди генералов не было единства. Во-вторых, Гитлер не из тех людей, которые откажутся так легко от власти. В его распоряжении остаются войска СС, охранные отряды СС, преданные ему, и весь огромный полицейский аппарат.

 Кроме того, Остер был не уверен, что демарш генералов поддержит вся армия.

 Пока шли споры и пререкания между заговорщиками, Гитлер отправил фон Бека, надоевшего ему своими советами по политическим вопросам, на пенсию.

 Молниеносный разгром Польши гитлеровской армией укрепил авторитет Гитлера даже среди многих генералов, его бывших противников. Когда он замыслил удар по Польше, генералы очень опасались, что если основные силы будут сосредоточены на востоке, а осуществить блицкриг можно было только так, то Франция и Англия ударят им в спину, прорвут слабо укрепленную линию Зигфрида и захватят Рур. А это конец для Германии.

 На одном из последних перед нападением совещаний раздраженный противодействием генералов Гитлер воскликнул:

 — Они не посмеют!

 Был отдан приказ. Война в Польше закончилась через две недели, а войска Франции и Англии даже не сделали попытки перейти немецкую границу.

 Уже 20 сентября, вскоре после разгрома Польши, Гитлер заявил бывшему в то время начальником главного штаба вермахта генерал-полковнику Вильгельму Кейтелю о решении немедленно сокрушить Францию. Даже осторожный, всегда и во всем поддакивающий Гитлеру Кейтель усомнился в реальности этого плана. Вместе с генералом Штюльпнагелем они представили обстоятельный доклад, из которого следовало, что успешный прорыв линии Мажино можно совершить только в сорок втором году.

 — Все это вздор! — заявил Гитлер. — Я не пойду через линию Мажино.

 Если не через линию Мажино, то, значит, Гитлер думает осуществить удар через Бельгию и Голландию, не считаясь с их нейтралитетом. На вопрос Кейтеля Гитлер сказал:

 — Немецкий народ в будущем не спросит нас, как и каким путем мы достигли победы. Война — это не борьба в лайковых перчатках…

 Стало ясно, что Гитлер не будет считаться ни с чем в достижении своих целей.

 Надо было об этом предупредить Англию и Францию. Остер связался с бывшим бургомистром Лейпцига — тоже оппозиционером Карлом Гёрделером, надеясь, что тот сможет через своих людей передать сведения в Лондон.

 Адмирал Канарис поехал на Западный фронт, чтобы побудить генералов противодействовать сумасбродным планам Гитлера, которые ставят Германию на грань катастрофы.

 Остер связался с новым начальником генерального штаба генералом Францем Гальдером.

 6 октября Гитлер выступил в рейхстаге. Он заявил, что готов заключить мир с Францией и Англией. Его условие: немецкие войска останутся в Польше, так как немецкому народу необходимо «жизненное пространство», и пусть Германии вернут колонии, которые ей принадлежали до первой мировой войны.

 Перед своим народом и перед лицом всего мира Гитлер выступил с заявлением, что он больше всего жаждет мира. Но уже 10 октября Гитлер собрал генералов и заявил, что его решение разгромить Францию и Англию непреклонно.

 Не оставалось никаких сомнений, что удар будет нанесен через Бельгию и Голландию.

 Ганс Остер давно был знаком с голландским военным атташе полковником Сасом. Он сообщил ему о планах Гитлера, а Сас передал эти сведения своему начальству в Гаагу.

 7 ноября Остер сообщил Сасу, что нападение состоится 12-го числа. Сас послал шифровку начальнику секретной службы Голландии. Но настало 12 ноября, а армия Гитлера не тронулась с места. Доверие к источникам информации полковника Саса было подорвано.

 Ни в Гааге, ни в Лондоне, ни в Париже не знали, что Гитлер в последний момент отменил этот приказ. Начальник генерального штаба генерал Гальдер уговорил командующего сухопутными силами фельдмаршала Браухича поехать к Гитлеру и убедить его в невозможности начать наступление на Западном фронте осенью этого года. Браухич согласился.

 Гитлер принял только одного фельдмаршала. Гальдер ждал в приемной.

 — Армия недостаточно материально подготовлена для такого удара, — доказывал Браухич. — И кроме того, дух войск…

 Браухич, сам не зная того, затронул больную струну Гитлера — дух армии…

 — Что знаете вы, фельдмаршал, о духе армии? — закричал он, прервав доклад Браухича. — Немецкая армия, как никогда, сцементирована идеями национал-социализма! Эта армия готова разбить любую армию мира!

 — Но, мой фюрер, — смешался Браухич, — сейчас осень… Начались проливные дожди…

 — На противника тоже идут дожди, — снова перебил Гитлер. — Не количество вооружения, не дожди мешают моей армии, а трусливый «дух Цоссена»! Но я искореню этот дух. Я выжгу его каленым железом!

 Аудиенция была закончена. Браухич, бледный, вышел из кабинета Гитлера.

 — Поехали в Цоссен, — буркнул он. Начальник генштаба понял, что разговор закончился скверно. А когда Браухич сказал ему о желании Гитлера каленым железом выжечь мятежный «дух Цоссена», и вовсе перетрусил.

 Приехав в Цоссен, где помещался генеральный штаб сухопутных сил, Гальдер бросился в свой кабинет, чтобы опередить людей Гейдриха и уничтожить компрометирующие документы.

 После визита Браухича Гитлер все-таки отдал приказ отменить наступление. Но в штабе сухопутных сил Гальдер и Штюльпнагель этого еще не знали.

 Гальдер послал свое доверенное лицо, майора Гросскурта, на Тирпицуфер, в абвер, чтобы предупредить Канариса и Остера. Он передал, что готов действовать, если Канарис или его люди устранят Гитлера.

 Канарис, услышав это, воскликнул:

 — Вы с ума сошли! Я всегда был против убийства! Я отказываюсь даже говорить на эту тему.

 Наступление отменили, люди Гейдриха так и не появились в Цоссене, и Гальдер приободрился.

 — Если бы в Цоссене находился фельдмаршал Вицлебен, — сказал он Канарису.

 Но Вицлебен был на Западном фронте в войсковой группе фон Лееба. Было решено послать Остера к нему.

 Остер выехал на Западный фронт. Вицлебен был в подавленном состоянии, выяснилось, что он не верит в решительность Гальдера действовать и не надеется повлиять на Браухича.

Глава четырнадцатая