Имант Ластовский - У незримой границы Страница 13

Почему он не пошел тогда в милицию и не рассказал обо всем сам? Боялся? Другого объяснения Харис найти не мог.

Они с Эдвином стали работать на одном комбинате, где тот был шофером грузовика, так что никого не удивляло, если их часто видели вместе. Эдвин заблаговременно подыскал объекты для взлома — остальное было, как говорится, делом техники. Некоторое время работа шла как по маслу, однако две недели назад приехал сам Граф, чтобы лично участвовать в ограблении комиссионного магазина: там были товары, представлявшие для него особый интерес, — он коллекционировал хрусталь. Взлом прошел гладко, но, когда Граф уже собрался в обратный путь, к нему неожиданно привязался дежурный по станции. Потребовал документы. Пришлось бросить чемодан с вещами и дать тягу. Харис был свидетелем происшедшего: в тот момент он стоял снаружи, и уложенные в сумку хрустальные вазы еще находились у него в руках. Лишившись чемодана, вазы Граф потом все-таки увез с собой. Из города ему удалось выбраться незамеченным.

Но Хариса чем дальше, тем больше беспокоила мысль о том, что брошенный чемодан наведет милицию на след, а документы Графа, хотя и липовые, все же смогут указать правильный путь…

В Вильнюс направили инспекторов Целмса и Эглитиса. На месте им дали в помощь участкового инспектора. Пранис Ланкутис, по кличке Граф, был, как оказалось, хорошо знаком литовской милиции.

Все трое стали поджидать Ланкутиса в засаде. Прошел день, минула ночь — Граф не появлялся. Почуял опасность? Правда, соседи утверждали, что он часто и надолго исчезает из дома: по его словам, на его беспокойной работе приходилось то и дело выезжать в командировки. Решили ждать дальше.

На следующий день Ланкутис тоже не показался. Но когда наступила полночь, в двери осторожно повернулся ключ. В комнате стояла темнота. Вошедший включил свет — и тут же услышал приказание: «Не двигаться!» Инстинкт самосохранения сработал, рука сама собой скользнула в карман, однако в следующее мгновение оказавшийся на полу Граф понял, что сопротивление бесполезно. Из его кармана Целмс извлек заряженный пистолет. Для верности на Графа надели наручники. Тогда он решил изобразить возмущение:

— На каком основании врываетесь в чужую квартиру? Без прокурора я с вами и разговаривать не стану, не теряйте времени понапрасну.

— Об этом мы позаботились. Ознакомьтесь с санкцией прокурора на ваш арест и с постановлением об обыске квартиры.

При обыске обнаружили украденные из комиссионного магазина хрустальные вазы. Собственно, их даже не пришлось искать: они красовались на полках секции, словно в витрине. Хотя с точки зрения реализации хрусталь был не самым удобным товаром, страсть коллекционера на этот раз одержала верх над деловыми соображениями.

Тем не менее Ланкутис решил не сдаваться так просто. На допросе он отрицал все. О кражах ему ничего не известно, выдвинутые против него обвинения просто смехотворны, а следователю лучше было бы заняться писанием фантастических рассказиков. Вещи? Ну и что же? Просто-напросто его знакомая Раме попросила его продать кое-что из ее имущества; в этом нет ничего преступного. Почему убежал от дежурного по станции? Тот выглядел немного не в себе, а от таких лучше держаться подальше. Документы. Нашел на улице и не успел сдать в стол находок. Пистолет? Он и сам удивлен, потому что купил его за пол-литра у какого-то забулдыги, полагая, что это импортная зажигалка…

Вечером, когда пляж опустел, компания отправилась в Ригу. Обосновались в кафе «Кристина». Магнитофон проигрывал «Странный вечер» Раймонда Паулса. Харис с Лигой танцевали. Эдвин такого времяпрепровождения не признавал, и они с Хелгой пили кофе с бальзамом. Эдвин, ухмыльнувшись, громко сказал Хелге:

— А здорово эти втюрились друг в друга! Прямо Ромео и Офелия!

Хелга промолчала. Объяснять Эдвину, что у Ромео с Офелией нет ничего общего, кроме разве их автора, вряд ли стоило: до утра он все равно забыл бы. Не хотелось Хелге продолжать этот разговор еще и потому, что Харис и Лига выглядели счастливыми и было завидно и грустно. Скоро их свадьба. И для них начнется другая жизнь…

После кафе все четверо направились на улицу Аусекля, где жили родители Хариса. Сейчас они продолжали отдыхать на даче, так что квартира была пуста. Можно было продолжить вечеринку.

Но продолжить ее так, как им хотелось бы, не удалось. Не успели они войти, как в дверь позвонили, и работники милиции пригласили всех следовать за ними.

Так внезапно закончилось лето.

Следствие приближалось к концу. Ланкутис все еще запирался.

Для следователя признание — не главное доказательство вины, зато для виновного оно всегда является смягчающим вину обстоятельством.

Ругайс по-прежнему интересовался ходом следствия, хотя уголовный розыск свою работу уже выполнил: нашел виновных и передал их следственному отделу. Эдвин свою вину признал и глубоко раскаивался. Правда, раскаивался он и тогда, когда попал на скамью подсудимых впервые. Причиной всех несчастий, происходивших с ним, он считал постоянное отсутствие денег. Денег ему было нужно столько, чтобы всегда можно было себе позволить все, чего душа пожелает. А душа его желала, например, каждый вечер проводить в ресторане. Тут и зарплаты министра не хватило бы.

Хелга тяжело переживала отсутствие удобств, к которым она привыкла дома. Но все же ухитрялась прихорашиваться перед каждым допросом: как знать, может быть, и пригодится… Однако косметика не помогала, и каждая беседа со следователем кончалась слезами, так что по щекам Хелги стекали черные струйки.

Харис замкнулся в себе. И причиной тому было крушение столь уже, казалось, близкой другой жизни. Чувствовалось, что он все понял и продумал. Он не отрицал всего, как Ланкутис, не давал, подобно Эдвину, обещаний стать в дальнейшем образцом поведения. И Хариса и самого Ругайса волновал вопрос: простит ли Лига? Она простила ему былую ошибку, но нельзя же отпускать грехи до бесконечности. И сколько можно ошибаться? Похоже было, что без Лиги Харис пропадет. И Ругайс решил поговорить с нею. Не уговаривать, а просто поговорить о том, что на этот раз послужило причиной падения Хариса.

Разговор этот все изменил. В день свидания Лига пришла к Харису и сказала ему то, что в тот миг было для него нужнее всего:

— Все будет хорошо, слышишь? Я буду тебя ждать. Приезжать в гости. Я все знаю. Я обязательно дождусь тебя, слышишь?

Когда начался суд, в зале были и Целмс с Ругайсом. Как ни странно, в зале суда изменилось и их отношение к Графу: он тоже отказался от позы человека, которому все позволено. Граф говорил о своем детстве, прошедшем без матери, о послевоенном голоде и бродяжничестве, от которого он не смог отвыкнуть и впоследствии. Может быть, конечно, это была всего лишь новая поза, поза страдальца, обиженного жизнью, и таким способом Граф хотел пробудить сочувствие в судьях?

Не без того, наверное. Однако была в его словах и правда…

АНОНИМНОЕ ПИСЬМО

Вряд ли найдется другая профессия, столь богатая неожиданностями, как уголовный розыск. Собственно, неожиданным является любое преступление. Иначе мы ведь его и не допустили бы. Опередили. Но предвидеть преступный замысел, зреющий в тайниках чужой души, можно далеко не всегда. А подчас и вообще обходится без замысла. Возникает непредвиденная конфликтная ситуация, человек не справляется с нею, и преступление становится ее печальным итогом. Чаще так случается с молодыми людьми, о которых в этих очерках сказано уже немало. И не только с ними.

Но неожиданными бывают не только преступления, а порой и ключи к их раскрытию. И, однако, даже самые, казалось бы, непонятные преступления не остаются нераскрытыми и безнаказанными. Молодежь не всегда понимает это. Человек, колеблющийся у незримой границы, успокаивает себя: это других ловят, а не меня, меня не поймают, не догадаются. Потом, если раскрытие не приходит сразу, он смелеет. Но ведь не зря говорят, что сколько веревочке ни виться, а кончику быть… И какие бы хитроумные ходы ни применял преступник, конец будет один.

Чтобы проиллюстрировать это, хочу рассказать здесь об одном деле; хотя оно и не связано с молодежью, являющейся, так сказать, главным героем этих очерков, но на его примере можно, мне кажется, достаточно хорошо убедиться в изначальной безнадежности пути, на который вступает преступник независимо от его возраста и всех прочих обстоятельств.

Пусть простят меня участники следственно-розыскной группы за некоторые отступления от действительности, вызванные этическими соображениями. Документальный рассказ об этих событиях можно найти в судебных архивах и в комнате-музее службы криминалистики Министерства внутренних дел Латвийской ССР.

…В начале шестидесятых годов Хорсты купили домик на окраине Риги. Детей у них не было, и Паулина долго переживала это свое несчастье. Но жили они мирно, пока через два года после покупки дома, как раз накануне серебряной свадьбы, Екаб Хорст не собрал вдруг свои вещи и не ушел к другой женщине.